– Раздавишь, – глаза журналистки мерцали, словно упавшие с неба звезды.

Потом вновь наступил черед объятий и поцелуев с такой страстью, что Святой ощутил солоноватый привкус крови на губах.

– Тебя не били? – Его интересовало все, каждая подробность вынужденной разлуки.

– Нет… – тихо засмеялась Даша. – Кормили отвально. В туалет по первому требованию выводили. Вообще, культурно обращались… как с глупой болонкой, которая умеет тявкать, но кусает не больно. А тебя, я вижу, боятся.

Тонкие пальцы девушки перебирали звенья цепи. Она мелодично позвякивала. Взяв узкие ладони Углановой, холодные как лед, Святой спрятал их на своей груди.

– Они за кордон хотят уйти. Я слышала разговоры. Перегородка тонкая, но не все слова разобрать можно, – Даша спешила сообщить скупую информацию.

– Хоукс с ними?

– Да. Он еще нужен этим сволочам.

– Понятно. А нападение на какой объект планируется?

– Не знаю. В группе албанец заводила. Толстый коротышка, увешанный цацками, как новогодняя елка, но и Ястреб почти равноправный партнер… Святой, что с нами будет? – Голос девушки предательски задрожал. – Зачем мы нужны этим мерзавцам?

Говорить правду Святому не хотелось, но и обманывать доверчиво положившую голову на его плечо Дашу он не мог.

– Ястреб устроит теракт, а из меня сделает козла отпущения. Заставит тебя снимать нападение на видеокамеру, а потом…

– Не продолжай, – Даша запечатала рот мужчины долгим поцелуем, отдававшим горечью.

В размещении пленников произошла накладка, которую поспешили исправить. Дуболом Лишай, схлопотавший очередной раз по физиономии, перевел Святого в один из грузовиков к боевикам.

Колонна с погашенными фарами доставила отряд в поселок-призрак, не обозначенный на картах.

– Мне снова оказывают царские почести! – съязвил Святой, когда его определили в карцер, единственное помещение поселка с фундаментально крепкими стенами.

Занятые хлопотными делами главари не навещали пленника, организовавшего персональный наблюдательный пункт. Расположенный на возвышении карцер предоставлял такую возможность. До одного оконца Святой мог дотянуться, а для другого, выходившего на северо-запад, он придумал нечто вроде перископа. Отшлифовав о стену дно консервной банки, он прикрепил самодельное зеркало к трухлявой доске упавшего перекрытия потолка. Подняв доску, Святой наблюдал за перемещением бандитов в центре поселка. Отражение было мутным и нечетким, но общее представление о происходящем давало.

Приготовления велись основательные. Через день после прибытия колонны на расчищенное пространство приземлились три вертолета, распугавшие рокотом винтов окрестных птиц. Натянув над винтокрылыми машинами маскировочную сеть, люди Ястреба занялись переоборудованием летательных аппаратов двойного назначения. Болотными огнями светились синие язычки сварки, менялись лопасти, под днище устанавливались контейнеры. Лопоухие недомерки со знаками «ДОСААФ», проглядывающими сквозь краску бортов, преображались в боевые машины, пусть и не сравнимые с легендарной «Черной акулой», но впечатляющие количеством напичканного оружия. А главное, что сумел отметить Святой, на вертолеты поставили мощные двигатели, увеличивающие скорость и маневренность железных стрекоз, готовых взмыть в небо…

Пегий от старости привередливый ворон принес недобрую весть. Отказавшись от угощения, он, вспугнутый скрипом ржавых дверных петель, лениво хлопая крыльями, взлетел на подоконник, уставившись на вошедшего в каменный стакан человека с желтыми глазами.

– Нам пора. Небо зовет… – погладив белый шрам, с хохотом произнес одетый в камуфляж мужчина, обвешанный оружием.

Каркнув, птица поспешила убраться. Широко раскинув крылья, ворон уходил в заоблачную даль подальше от того, чьи глаза не отличались от ястребиных.

Фамилия определяет судьбу. В сочетании букв заложен тайный генетический код, сказывающийся на поступках человека.

Начальник отделения охраны ракетного бронепоезда капитан Тараканов, пойдя на предательство, оправдывал клеймо, которое умудрились заработать его далекие предки неблаговидными деяниями.

Пробегая по узким переходам состава, капитан и в самом деле походил на трусливое, избегающее яркого света насекомое. Служебное положение гарантировало Тараканову доступ в любую часть бронепоезда. Солдаты, потревоженные внезапной проверкой, испуганно отдавали честь, заученно тарабаня:

– Товарищ капитан, за время несения службы чрезвычайных происшествий не произошло.

Не дослушав рапорта, он мчался дальше, цокая подкованными не по уставу каблуками форменных ботинок. Провожая командира непонимающими взглядами – обычно начальник долго и занудливо распекал подчиненных за любую мелочь вроде ненадраенной бляхи ремня или неаккуратно пришитого подворотничка, – часовые обменивались мнениями:

– Совсем взбесился Таракан, носится как угорелый.

Мерное покачивание поезда располагало к мыслям о доме и неизбежности дембеля. Поправив ремень автомата, отягощавшего плечо, часовой предавался сладким мечтам, забывая ненавистного зануду, направляющегося к ракетным отсекам.

Перед вагонными стыками Тараканов останавливался, чтобы прикрепить к электронному замку бронированных дверей горошину пластита, мощного взрывчатого вещества, похожего на пластилин или оконную замазку. В шарик он вставлял детонатор размером с разломанную пополам спичку. Двери в нештатной ситуации закрывались по команде с центрального пульта управления, блокируя передвижение по составу. Детонаторы и пластит капитан доставал из дешевых сигарет без фильтра, пачка которых была пронесена в нагрудном кармане капитанского кителя, а затем переложена в дежурный комбинезон. Только при тщательном досмотре можно было обнаружить маленькое дополнение к замку бронированных перемычек, разделяющих вагоны. Но на маршруте никто подобными перепроверками не занимался. Поэтому Тараканов особенно не нервничал, закладывая мини-мины.

К вагону с ракетами капитан подошел раньше намеченного срока. Маршрут поезда был расписан по минутам, и по распечатке графика движения ориентировались соучастники преступления, чье прибытие ожидалось Таракановым как манна небесная. Он сделал все для успеха операции и даже больше. Радиомаяк – таблетка в пластиковом корпусе, замаскированная под кокардой фуражки, – уже был закреплен снаружи оконной рамы его купе и посылал сигналы в эфир. Тараканов рисковал, протаскивая все это добро в эшелон. Он вел смертельно опасную игру, контактируя с Ястребом, чтобы поделиться важной информацией и внести коррективы в план захвата ракетного бронепоезда.

Хотя Россия торжественно объявила о моратории на проведение смертных казней, но для разоблаченных спецслужбами предателей иной участи не предусматривалось. Только формы исполнения приговора были различными: заточка под ребра от буйного сокамерника, пуля в сердце при попытке побега, а чаще банальное самоубийство через повешение на дужках лагерной шконки. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Таков был лозунг предателя по призванию.