«Отбываем в полном комплекте. Назад не вернемся. Это последний раунд, в котором определится победитель», – тревожные мысли таились глубоко в душе Святого, а для девушки, галантно подсаживаемой Ястребом, он приготовил ободряющую улыбку.

Подозрительно зыркнув, желтоглазый указал Даше место и, скривив тонкие губы в презрительной ухмылке, спросил:

– Ты готов войти в историю, Святой?

– Есть предложения, от которых невозможно отказаться, – с удивительной невозмутимостью ответил пленник.

Самообладание изменило Ястребу. Он нервничал перед атакой, не помышляя тем не менее об отступлении. Подойдя вплотную к Святому, он хотел что-то сказать, но времени на остроты не было. Приборы, находящиеся на панелях над шкалой высоты, уже принимали сигнал радиомаяка, установленного предателем.

– Будь паинькой, Святой, и дожидайся своей очереди, – сквозь сцепленные зубы процедил Ястреб, поворачиваясь к кабине пилота, отделенной тонкой металлической переборкой от салона, набитого боевиками.

– У каждого своя роль в представлении, и я не собираюсь отказываться от участия в шоу, – саркастически усмехнулся Святой, расталкивая плечами навалившихся головорезов атлетического сложения.

Албанцы заерзали, позвякивая оружием. Но Ястреб не расслышал слов пленника. Лопасти вертолета слились в серый круг, наполнив салон надсадным воем, от которого закладывало уши. Головная машина задрала нос, отрываясь от земли. Люди в салоне сместились, инстинктивно хватаясь друг за друга. Затем пилот выровнял машину и начал набор высоты. Стартовавшие с минутным интервалом остальные вертолеты следовали за флагманом, выстраиваясь в боевой порядок, напоминающий журавлиный клин…

Огибая седловину долины, рассеченной чугунной жилой железнодорожных путей, воздушная эскадра перестроилась в кильватерную колонну. Сохраняя предельно допустимую дистанцию, винтокрылые машины выполняли поворот, одновременно идя на снижение, почти пикируя вслед за флагманом. Посторонний наблюдатель мог принять их действие за авиационное представление, рассчитанное на аплодисменты публики. Еще несколько метров – и вековые сосны начнут щекотать своими вершинами подбрюшье железных стрекоз, летящих ровным рядком.

– Выходим на исходный рубеж! – доложил Ястреб, опустив дужку микрофона, прикрепленного к наушникам, водруженным на голову. – Через пять минут полная готовность.

Получив подтверждение, он снял наушники, взял видеокамеру и покинул кабину. Пройдя в салон, Ястреб приложил козырьком ладонь и некоторое время пытливо рассматривал зеленый провал долины, к склону которой приближалась змейка вагонов отчетливо видимого состава.

– Эффектный ракурс. Можно начинать репортаж. Сними крупным планом приятеля без кандалов в кадре. Только физиономию, а потом возьмешь вид сверху! – сняв крышку с объектива, Ястреб положил камеру на плотно сжатые колени журналистки.

Это была не дешевая мыльница, которой фиксируют пляжные пейзажи беззаботные туристы или снимают день рождения любимого чада счастливые родители. Камерой, профессиональным «Бетакамом» с солидным весом, пользуются охотники за новостями, обеспечивающие телекомпании качественными съемками.

«Поезд! – В мозг Святого впечаталось ключевое слово. – Эти крысы нападут на эшелон, транспортирующий ядерные боеголовки или отдельные элементы атомного оружия».

Он привстал, поднимая за собой боевиков, вцепившихся в оба запястья, израненные наручниками. Среди подернутого дымкой пространства эшелон выделялся подвижной темной чертой, перемещающейся по серебристым параллелям рельсов.

– Сидеть. Я кому сказал, сидеть! – Подскочивший Ястреб ударил пленника прикладом короткоствольного автомата в живот.

Святой пошатнулся, опускаясь на одно колено. Албанцы отпустили его руки. Скорчившись, пленник приложил ладони к месту ушиба. Святой блефовал. Удар у желтоглазого не получился, но он продолжал спектакль, громко харкая и отдуваясь.

– Внизу ползет ракетный бронепоезд с пусковыми установками. На его борту десятки боеголовок. У нас нет билетов, но мы намереваемся прокатиться именно этим составом! Я ясно выражаюсь? – Ястреб выплескивал отрицательную энергию страха, чтобы обрести куда-то девшуюся уверенность.

Ему необходимо было разрядиться, дать выход эмоциям. Тупой носок ботинка на рифленой подошве врезался под ребра Святого, не уклонявшегося от града ударов. Он смотрел в открытый проем, видя макушки деревьев и проблески воды среди изумрудного ковра мха.

«Под нами болото, – шальная мысль молоточками стучала в виски пленника. – Сейчас вертушки изменят курс, и другого шанса не будет».

Дыхание Святого замерло, а напрягшееся тело не чувствовало ударов. Из кабины пилота донесся вопрошающий голос, перекрывающий рокот винтов:

– Ястреб, дистанция сокращается. Вижу сигнальные ракеты. Заходим в хвост состава?

Прекратив избиение, желтоглазый шагнул к кабине, чтобы увидеть сквозь прозрачную сферу плексигласового колпака оранжевые вспышки над эшелоном. А Святой глазами встретился с Дашей, возобновляя почти телепатическую связь. Он не разжимал губ, доверяя сообразительности девушки. Лицо Дарьи озарилось дерзкой усмешкой. Схватив камеру, она перебросила тяжелый предмет, словно баскетбольный мяч.

Святой принял подачу, быстро встав на ноги. Двое головорезов за его спиной вскочили, оглашая чрево вертолета гортанными воплями. Но пленник действовал молниеносно. Развернувшись через левое плечо, Святой саданул камерой рослого гиганта, пытавшегося схватить его за плечо. Стеклянный глаз объектива размозжил переносицу албанца, а острые осколки японской оптики запорошили ему глаза. Для верности Святой пристукнул кулаком по тыльной стороне сломанного аппарата, вбивая камеру в и без того капитально расплющенную физиономию террориста. Трубка видоискателя, пробуравив глаз, вонзилась в мозг албанца. Ослепленный, тот дико заорал, заметавшись по узкому, словно гроб, пространству.

Боевики вскакивали со своих мест, балансируя на шатком полу болтавшейся в воздухе машины. Раненый товарищ мешал им добраться до пленника. А Святой, резко рванув за цепь, привлек к себе вислоусого, на ладони которого был намотан конец проклятого поводка из стальных звеньев. Теперь он стоял лицом к противнику. Отведя голову назад, Святой шарахнул лбом в переносицу головореза.

Мощно оттолкнувшись ногами, он навалился грудью на врага, заключенного в объятия, вытолкнул албанца из вертолета и, не отдалившись ни на сантиметр, последовал за ним. Стремительная акция заняла время, укладывающееся в одно деление секундомера.

Падали они стремительно, повинуясь земному притяжению. Святой прижимался к албанцу, как прижимается пылкий любовник к объекту страсти. Обремененный грузом оружия боевик первым соприкоснулся с ветвями высокой сосны. Раньше из таких деревьев сооружали корабельные мачты для горделивых парусников. Оглушительный хруст ломаемых веток сопровождался животным ревом албанца и свистом посланных вдогонку пуль. Ветви и туша вислоусого амортизировали удар о землю. Вопреки ожиданиям Святого они приземлились не в болотную жижу, а шлепнулись на земную твердь с выступающими узлами корней. Полет закончился для албанца плачевно. Растерзав спину обломанными ветвями корабельной сосны, он размозжил затылок, приложившись к горбатому корню. Святому, не отпускавшему противника до последней секунды, тоже досталось. Когда он очнулся после короткого забытья, внутренности, казалось, еще продолжали лететь. Лицо горело, словно по нему провели наждаком, а голова раскалывалась на миллионы мелких осколков. Святой набрал в легкие воздуха, перекатом слезая с неподвижного албанца.