интересно то, что делаю в литературе я сама, ибо классика жанра: «Ад – это другие». Особенно в реалиях отечественной литпроцессии. Литпроцесса нет, достаточно полистать премиальные списки с повторяющимися именами из «сборной по литературе». Неангажированные персонажи не будут допущены к придворной кормушке: это распространяется не только на книжные бизнес-игры, разумеется. Ну а «бизнес» и «искусство» синонимичны лишь на очень тонком плане. Не здесь.

И. М.: Расскажите о леденящей душу истории, связанной с уничтожением тиража вашей книги «Я в Лиссабоне. Не одна»: почему три тысячи экземпляров сожгли?

Н. Р.: Сожгли в Москве, в XXI веке – меня часто спрашивают об этом. Должно быть, красиво горела девочка! Мне говорили литераторы: да, хотели бы, чтоб их книгу тоже… тоже сожгли: каков инфоповод! До чего дошел прогресс: пишущий хочет любой ценой заявить о себе, даже путем прилюдной казни его книги! Я была составителем сборника любовно-эротических новелл «Я в Лиссабоне. Не одна», изначально коммерческого издания – можно было хорошо продать тираж! Там разные по уровню тексты. Иллюстрировала книгу Каринэ Арутюнова: прекрасные «ню» тушью. Среди авторов раритетного ныне издания Януш Вишневский, Валерия Нарбикова, Мария Рыбакова, Вадим Левенталь, Мастер Чэнь, Лия Киргетова, Андрей Бычков, Илья Шаблинский, я и другие. Уцелело несколько десятков экземпляров, один из которых сейчас в Университете Беркли. На полке Banned in Russia. Яркий пример издательской самоцензуры: официально нашу книгу никто не запрещал, ее уничтожили дрожащие за жидкий стул менеджеры издательства. Подробно писала о том в журнале «Традиции и Авангард», в пятом номере ушедшего года. Но зато! В 2020-м проект «Я в Лиссабоне. Не одна» возродил канадский издатель Алекс Минц. Уничтоженную когда-то книгу можно теперь заказать в «Accent Graphics Communications», Оттава. Буковки не горят.

И. М.: Вы продюсируете немало проектов, в том числе сценарных. Почему издательства предпочитают откровенно слабую прозу – талантливой, а плохое кино – хорошему? Это «тренд» или они просто не умеют работать?

Н. Р.: Умеют. Отлично работают. Вопрос – над чем. С кем. Какие гешефты. Все лучшее в отечественной словесности долгие годы методично убивается под видом того, что «это» якобы не нужно читателю, что он «этого» не поймет. Один издатель так сказал мне по поводу текста собственного производства: «Это же литература! А нам сейчас литературу не поднять!». Издатели – коммерсанты: их, как и киношников, интересуют продажи и рейтинги. Ничего личного. Никакого искусства. Расход-приход. Сериалы отечественного разлива чудовищны: «зомбоящик» в доме моем – лишь трамплин для котов, прыгающих на шкаф. Культурная политика – форматы каналов для электората, чумной бал бездарности. Я отсидела пару лет в отделе кинопроизводства в Останкино: цензура-с. Ну и многие литпремиальные нетленки слабенько написаны, но это мало кого смущает. Кому какое дело до стиля автора, когда есть посерьезней вещи: тронный вирус, конституция, безработица, что еще?.. Премии дают не за тексты, а за имена, даже если за ними голый король. Уродливую наготу слабопишущих писателей-всея-руси все видят, но молчат. Твари дрожащие, не имеющие прав, уж и сами не знают, чего больше боятся. Как бы чего не вышло, как с сожженным тиражом моей книги «Я в Лиссабоне. Не одна»? Литераторов на кострах пачками пока не жгут, хотя многих активно замалчивают – и это предмет отдельного разговора. В моем авторском и литагентском портфеле отличные тексты: стиль кое-кого достигает чорановской «чистоты яда».

И. М.: Вы стремитесь открыть интересные, малоизвестные широкой публике, «безымянные» имена. Почему вы занимаетесь в том числе некоммерческими ноунейм-проектами?

Н. Р.: Литагенты работают из-за гонораров, но гонорары вовсе не исключают любви к литературе. Ровно наоборот – чем гонорар выше, тем больше литагент свою работу ценит. Другое дело, что в Стране Чудес институт литагентов рахитичен, а ноунейм-авторы никому нужны. Всех интересуют медиаперсоны, столичные издательства заточены в основном под них. Благодаря моему литагентскому участию увидели свет бестселлеры «Иисус. Историческое расследование» Латыниной, скандальный, но пустой, роман «Матильда» по фильму Учителя, автобиографии Светланы Сургановой, Льва Лещенко, Юрия Лужкова, и не только. Писали мемуары Владимир Меньшов, Наталия Белохвостикова… Из малоизвестных имен – иллюстрированная энциклопедия «Все мужчины мира» с текстом Натальи Горбуновой, роман «Брейвик» журналиста Антона Чечулинского – его книга состоялась потому, что дело Брейвика известно всем: если б не резонанс, автору едва дали бы ход. В 2020-м выпущены книги Иосифа Райхельгауза «Игра и мука» и «Прогулки по бездорожью»: травелог… Многие мои проекты, по сути, – нон-фикшен, не имеющие отношения к серьезной художественной прозе. Ее ошибочно называют интеллектуальной. Прибили бирку, оговорили: «Не продается»! Это ложь. Надо элементарно работать, популяризировать достойное – не обязательно премиальное… Да, это труд и затраты на рекламу, но без этого нет движения. Проще выпустить очередной томик поп-автора, уже снесшего золотые яйца, чем вкладываться в открытие и поддержку других талантов. Так мы теряем самобытных писателей и сценаристов: оставшись невостребованными, люди уходят из профессии. В детли́те та же некрофилия: переиздавать Барто можно еще лет сто. Новые агнии не нужны.

И. М.: В чем причина издательского диктата?

Н. Р.: В монополии: один холдинг на всю Страну Чудес. Чем талантливее и необычнее автор, тем сложнее его рукопись сегодня продать. Николаенко, автор букеровского романа «Убить Бобрыкина», – исключение. Удивительно, что она получила премию, которая дала ей возможность продолжать писать, а это счастье. Даже не говорю об ангажированных редакциях для придворных пишущих, чей план, подобно тронному поветрию, разрушает «легкие» современной русскоязычной прозы: ИВЛ в дефиците! Есть «свой» автор и есть «чужой» автор, есть издательские расстрельные списки, есть имена, вхожие и не вхожие в премиальные корзины, есть имена, на чей пиар выделяются деньги – и не выделяются, есть «прикормленные» критики: подноготная известна. А еще есть слабопишущие младые авторы. Их издают за что, что школяры вовремя улыбаются решателям. Деток целенаправленно проталкивают, они уже вхожи в так называемую литтусовку. Кому это выгодно? На младых слабопишущих выделяют гранты – и их надо отрабатывать. Почему бы не «грантировать» действительно талантливых состоявшихся писателей? Не разумнее ли поддерживать зрелый дар, нежели плодить серийную посредственность? Коррупционная схема: нет иной логики в транслировании паралитературы в массы.

И. М.: Вы запускаете свое издательство?

Н. Р.: На книжном сервисе «Издательские Решения» мне предложили создать новое издательство-импринт «Литературное бюро Натальи Рубановой». Бренды, или импринты, есть там у Сенчина, Крусанова, Аствацатурова, Чижа, «Вопросов литературы» и прочих небезызвестных. Будущее, начавшееся уже вчера, – сегодняшние книжные импринты, или мини-издательства. И хорошо, что электронные, хотя книги можно и печатать при желании. Не похожие друг на друга, они реализуют новый тип писательского и читательского мышления. Одна из моих книг, возможно, появится там, когда освободятся права.