Установив напротив руки Франчески орудие пыток под названием «жом», он без дополнительных церемоний защемил ее большой палец в тисках и начал понемногу завинчивать их.

— Я ничего из того, что вы говорили, не делала! О, Иисусе, помоги мне в моих муках! Неужели это повторится снова?!

Обвиняемая во время пытки громко кричала, и палачу пришлось вставить ей в рот capistrum.[99] Затем он надел на ее ногу «испанский сапог» и начал стягивать винты. Мышцы и кость сдавились тисками до такой степени, что из них брызнула кровь. Франческа застонала от нестерпимой боли, и палач, немного ослабив винты, вынул кляп в надежде, что услышит признание.

— Господин судья, осудите меня невинной!

— Опять она за свое. На дыбу ее! — выкрикнул Гравиус.

Палач перебросил веревку через блок, прикрепленный к потолку, и связал ею руки на спине обвиняемой. Потянув за свободный конец веревки, он приподнял ее за руки в воздух, а затем плавно опустил спиной на пол прямо на лестницу со вбитыми в перекладины острыми деревянными кольями. Франческа взмолилась к палачу:

— Сынок, послушай меня, не делай этого, ведь я тебе в матери гожусь. Нет ни капли моей вины, в чем они меня обвиняют. Не бери грех на душу.

Заскрипел блок под тяжестью тела женщины, и захрустели вывернутые суставы.

— У меня рвутся связки!

Судья снова принялся перечислять пункты обвинения, несмотря на ее крики. Не получив признания и в этот раз, он в гневе воскликнул:

— Видит Бог, что сам Сатана помогает вынести тебе эти муки!

От боли глаза у Франчески начали вращаться, и судья, заметив это, еще раз выкрикнул:

— Вот он, явный знак ее одержимости, указанный в руководстве по допросам! Она ищет глазами своего дьявола!

Палач резко отпустил веревку, и женщина упала спиной прямо на острые колья, вбитые в лестницу. Глухой хриплый стон вырвался из ее легких. Кровь потекла изо рта, но палач еще раз приподнял обвиняемую и, намотав конец веревки на крюк, оставил ее висеть в воздухе с вывернутыми лопатками так, чтобы расстояние от кончиков пальцев ног до пола составляло не менее метра.

— Розги, — хладнокровно отдал команду Гравиус.

Двое помощников палача вышли вперед, так как для этого особых навыков не требовалось, и начали поочередно наносить находящейся в полуобморочном состоянии Франческе по тридцать ударов розгами каждый. Мастер Киджи в это время отдыхал, вытирая белым полотном пот с лица и поедая красное сочное яблоко из корзины с передачей, которую принес муж «ведьмы». Когда исполосованное розгами тело обвиняемой начало сильно истекать кровью, палач, зажав яблоко во рту зубами, освободил веревку и снова бросил изможденную ужасными пытками Франческу на лестницу с кольями. На этот раз от сильного удара скопившаяся во рту кровь, смешанная со слюной, брызнула изо рта фонтаном.

— Пора признаваться, мамаша, дальше будет еще хуже. Вряд ли вы сможете пережить такое, — проверяя ее зрачки и пульс на шее, обратился к ней палач.

Женщина закашлялась, захлебнувшись собственной кровью, и слабым голосом, едва слышно прохрипела:

— Убийца, настоящий мясник…

— Признайся же, наконец, и избавь себя от страданий, ведь мы не остановимся, — продолжал увещевать ее судья.

— Бог тебе судья, делай со мной, что хочешь, но я невиновна.

Гравиус вопросительно посмотрел на палача, и тот кивнул головой, дав понять, что обвиняемая вынесет следующую пытку.

— На «кобылу» ее! — приказал судья.

Помощник палача окатил «ведьму» ведром холодной воды, но та лишь едва пошевелила головой. Второй придвинул ближе к ней высокую колоду в виде пирамиды с остроконечным углом, обитым железными пластинами. В четвертый раз заскрипел блок, и палач снова натянул веревку, приподняв едва живую Франческу за заведенные назад руки. Когда он поднял ее достаточно высоко над «деревянной кобылой», помощники раздвинули ее ноги настолько широко, чтобы посадить несчастную на острый конец перекладины. В то время, как один удерживал ее, другой привязывал к ее ногам тяжести. Резкая боль пронзила тело обвиняемой, и к ней сразу вернулось сознание, от чего стало еще больнее. Она завопила что есть силы:

— Убийцы, да воздастся вам за ваши лютые зверства сторицей!

— Ожерелье! — выкрикнул вошедший в садистский экстаз Гравиус, не став даже спрашивать «ведьму» о признании.

Палач удивился такой скорости развития событий, но не стал перечить, полагая, что тот знает, что делает, поскольку его авторитет был неоспоримым. В неделю он проводил по три-четыре допроса вот уже на протяжении девяти лет. Утвердительно кивнув головой обеспокоенным помощникам, он слегка натянул веревку, дабы ослабить страдания обвиняемой на время закрепления на шее еще одного орудия пыток. Помощники затянули ошейник таким образом, чтобы вбитые внутрь него гвозди едва касались шеи Франчески. Палач ослабил веревку, и острие наконечника перекладины вгрызлось в ее тело еще сильнее, так как к ногам добавили дополнительный груз. Франческа начала судорожно дергаться от новой нестерпимой волны боли и вращать головой, из-за чего гвозди разрывали кожу на шее.

— Праведный Боже, прошу тебя, прекрати мои страдания!

— Поверь моему опыту, если ты будешь упорствовать, то совсем скоро будешь замучена насмерть.

— Мерзавец, да будешь ты гореть в Аду! Должна ли я лгать и совесть свою отягчать?

— Stigma diaboli,[100] — воскликнул помощник, заметив родимое пятно в нижней части лобка, которое не увидел палач, когда опаливал ей волосы.

— Так вот оно в чем дело, я так и думал. Теперь уж мы точно уверены в том, что дьявол защищает свою любовницу!

Мастер Киджи глубоко вонзил длинную иглу в родинку, но бедной женщине из-за невыносимой боли прежних пыток прокол иглой показался всего лишь комариным укусом.

— Кровь не пошла, и ни один мускул на ее лице не дрогнул, — доложил палач результат «научного эксперимента».

— Хитрая бестия! Дьявол сделал ее нечувствительной к боли, а перед нами она полна притворства и обмана. Еще груз и серу! — ударив кулаком по столу, приказал Гравиус.

Помощники испуганно переглянулись и прикрепили к ногам еще груз. Глаза обвиняемой с лопнувшими в них сосудами округлились. Глубоко вздохнув, она напрягла все мышцы, пытаясь противостоять разрывающему влагалище острому конусообразному наконечнику «деревянной кобылы». На висках вздулись все вены, и как только мастер Киджи вылил ей на голову первый черпак горящей серы, многострадальная Франческа испустила дух. Палач окатил ее ведром воды, затушив загоревшиеся волосы. Помощники быстро сняли ее с треноги и, положив на пол, прижгли плечо раскаленным прутом, чтобы убедиться, что «ведьма» не притворяется и действительно скончалась от пыток. Запах жареной кожи вместе с едким зловонием жженых волос заполнил всю комнату допросов.