– Значит, тебе всё-таки нравится роль кукловода? – в её взгляде царила сумятица: боль, жалость, сочувствие и восхищение смешались в нём. – А что будет с твоею дочерью, Инч? Ты даже не попытаешься её…

– А что будет со всеми нами?! Она сделала свой выбор!

Шестая отвела растерянные глаза. Случайно наткнулась взглядом на лежащий перед ней медальон. Ей показалось, что рваные чёрные дыры глаз девочки ощутимо впитывают воздух. Словно выпивают литр за литром.

И в комнате постепенно становится нечем дышать.

– Кто ты, солдат? – Святополк нагнулся, спрашивая одного из тех, кто был повержен в недавнем бою, но до сих пор не расстался с жизнью.

Вражеский воин лежал на спине, одна нога была придавлена убитой лошадью. На обожжённой выцветшей гимнастёрке внизу живота зияла огромная рана. Края её были обуглены, поверх залиты густой свежей кровью. Внутри пульсировало кровавое месиво.

Послышался какой-то неразборчивый хрип. То ли слова, то ли кашель. А может, предсмертный выдох?

– Кто ты?! – Святополк уже подавал знак лингвисту-шифровальщику, но… рука его замерла.

Язык, на котором были произнесены искажённые слова умирающего, показался Ветричу подозрительно знакомым! Он несколько раз слушал эту запись.

– Вас-силь… Кх-х-ха! Кх-х-х… Непий… пыво… Кх-х-хэ… хррр… – сквозь хрипы и кровавый кашель доносились огрызки слов. Каждый давался с невероятными муками, но, похоже, умирающему было очень важно высказаться, невзирая на муки.

Вряд ли он отдавал себе отчёт, что докладывает врагу. Скорее всего, этот воин уже не различал ни друзей, ни врагов, а попросту представлялся своему новому и отныне постоянному командующему – Смерти.

Святополк внимательно осмотрел умирающего. Очень даже земное лицо. Более того – с чётко выраженными славянскими чертами, как ни странно! Растрёпанные русые волосы. Васильковые глаза, стеклянно всматривающиеся в него. Оттопыренные уши. Скуластое лицо с горстью веснушек, разбросанных по щекам. Дёргающиеся от боли пухлые губы.

Перевёл взгляд на обмундирование и вооружение, поморщился. Пустые ножны без сабли. Сбитые, видавшие виды сапоги. Старенькая портупея. Остроконечный головной убор из тонкого войлока с блёклой красной звёздочкой посредине… Что-то до боли знакомое, засевшее в глубинах памяти! Эта виденная в старых хрониках шапка… Допотопная винтовка, валявшаяся справа. С таким-то вооружением на лучемёты?! Что уж говорить об остальных? Святополк устремил взгляд вдаль, по равнине, усеянной трупами всадников и лошадей. Картина там представала ещё более убогая! Щиты. Копья. Мечи. И доспехи. Доспехи. Не защитившие – только продлившие муки, от смертельных ран, нанесённых лучевым оружием.

Занозой саднила мысль о том, что всё это примитивное вооружение разительно напоминает предметы из военного прошлого Земли. Неужели техническая мысль так однобока и в деталях повторяется даже на других планетах, в истории иных цивилизаций?!

Умирающий повстанец что-то говорил, ещё и ещё. Истекая одновременно и словами, и кровью. Хрипел. Стоя почти двумя ногами там, в царстве сгущавшегося мрака, рвался из небытия сюда – к ним, не ведая, что говорит с врагами. Пока не затих. И губы, дрогнув от боли в последний раз, сложились в подобие умиротворённой улыбки. Благодарящей за избавление от страданий.

Когда, спустя десяток минут, лингвист расшифровал все нюансы предсмертного доклада вражеского всадника… когда передал командующему запись его голоса, очищенную от хрипов… когда Святополк Третий её услышал…

Он долго сидел, боясь поверить в неимоверную догадку.

Полный текст предсмертного доклада повстанца, запечатлённый чуткими датчиками лингвокоммуникатора, гласил следующее: «Василь Непийпыво, отделенный командир третьего эскадрона Конной армии Будённого…»

И тут же выстрелила ракета озарения – сработала мина, засевшая в памяти – БУДЁННОВКА! Вот как называется этот диковинный головной убор! Но что это значит?!

Предположение, объясняющее не только наличие буденовки, но и поразительно схожие с земными аналогами разновидности древнеисторического вооружения, было слишком невероятным, чтобы в него безоговорочно поверить. Но тем не менее, оно же было слишком серьёзным, чтобы от него отмахнуться. Слишком неожиданным, чтобы спешить… потому что…

Язык, на котором прохрипел свой последний доклад доблестный, без сомнения, солдат – Василь Непийпыво, пусть ему земля пухом стелется! – не потребовал никакого перевода.

Язык был самым что ни на есть…

РУССКИМ.

Клеонта. Посланница небес. Одна из двенадцати дочерей-близнецов Прародительницы Клито.

Она действительно пришла, как и вещала Эвтиона. Бедная Эвтиона, исчезнувшая в момент броска копья разъярённой Рэкфис. А может, всё же погибшая от удара этого копья? Кто видел всё это? Только Ипполита и Рэкфис?! Но разве можно верить необузданной Рэкфис?

А Ипполите? Можно ли верить ей?!

Впрочем, мало ли какие думы блуждали в головах остальных десяти воительниц? Во всяком случае, вслух никто ничего подобного не высказывал.

Клеонта. Когда она добралась до изумлённых амазонок… Решение было единодушным – вот она, единственно достойная именоваться и быть Царицей Союза Амазонок! Помолчав и помолившись незримому могучему божеству, она приняла этот выбор.

Она рассказала им откровения пославших её, и затрепетали мужественные сердца воительниц. Ждали их столь суровые испытания, что грядущие сражения с могущественными врагами в белых одеяниях были лишь началом. Небеса ждали от них поистине невозможного.

Отряды черношлемников больше не появлялись.

Как будто перевелись они, или же только нам померещились, в тех снах, где мы так легко одерживали над ними победы! Зато светлые… Эти, однажды возникнув из Ниоткуда, оставались реальными, до солёного вкуса крови на израненных губах.

Неотступные и по-прежнему непобедимые…

Как уже выяснилось – их много меньше, чем нас. Только этим, вероятно, объясняется то, что нам до сих пор удаётся избегать сокрушительных сражений. На их удары, как правило заканчивавшиеся уничтожением очередного подразделения Земной Армии, мы отвечали неожиданными партизанскими налётами и непрерывным лавированием. Благо пространства вокруг – хоть отбавляй. Целый материк!

Светлые… Это слово стало нарицательным среди воинов Земли; означало оно сложный собирательный образ выходцев из ада. Их просторные белёсые одежды, незаметно, но повсеместно – стали восприниматься как одеяния крестоносцев. «Новых крестоносцев», несущих землянам неведомую жестокую религию. Отсутствие на светлых одеждах крестов отлично дополняли «прицельные перекрестия», которые мнились на их телах каждому земному воину. Когда же белёсые фигуры попадали в прицелы – кресты на краткое время появлялись, и всё становилось на свои места!..

Сколько времени минуло с того момента, когда гнев Александра, всё чаще и чаще видевшего измену там, где ею даже и не пахло, коснулся и его – Павсания, сына Никанора! Если по календарю, то всего несколько месяцев – даже нет и года. А кажется, что уже по меньшей мере целая жизнь пролетела, с того дня, когда это произошло… Тогда метнул взбешённый царь, опьянённый в равной мере и вином, и гневом, копьё в ближайшего своего соратника и опору – командира царской конницы, гиппиарха * Клита Чёрного, сына Дропида и брата царской кормилицы Ланики… Метнул и сразил его наповал. Некоторых других сподвижников схватили телохранители царя и казнили на следующий день. Павсанию повезло больше – он был разжалован из илиарха * до урага… *