заместителем министра обороны в администрациях Рейгана, Буша-старшего и Клинтона. Когда я упомянул историю о «ракетчиках-туристах», Перл с заметной досадой отреагировал: «А почему же об этом никто не знал? Это помогло бы улучшению наших отношений. Мы полагали, что вы помогаете корейцам». «Эх, — подумал тогда, — вот она, наша чертова тяга все секретить да темнить»[166].

Обратный пример связан с работами одного из московских институтов по совместному с США проекту создания ракет-носителей для освоения ближнего космоса.

Руководство одного института не успело, как положено, рассекретить некоторые разработки, намеченные к использованию в совместном с американцами проекте. Нарушение! Были подготовлены материалы на возбуждение уголовного дела. Разобрался, дело возбуждать не стал. Так спасли для страны одного из создателей ракетных комплексов «Тополь» и «Булава» Юрия Соломонова. А Управление обратило внимание предприятий ОПК и Военно-промышленной комиссии на необходимость зарубежного патентования новаций, заложенных в намеченных к экспорту изделиях.

Другой случай относится к первой в истории постсоветской России сделке по продаже истребителей МиГ-29 в Малайзию. Это уже 1993 год. Сумма — 600 миллионов долларов. Конкуренты нашего Московского авиапроизводственного объединения МАПО «МиГ» — американцы, французы, шведы. По сути, впервые мы столкнулись с явными и тайными сторонами таких конкурсов, когда дело сводится не только к демонстрации технических и финансовых преимуществ продукции, а предполагает также дискредитацию конкурентов. В том числе с использованием дезинформации. С нашим участием удалось информационную атаку парировать.

В итоге наш самолет выиграл конкурс, что очень помогло оставшимся без заказов и денег авиастроителям и конструкторам. На банкете по этому поводу спросил генерального директора МАПО «МиГ» Кузьмина:

— Так что, Владимир Васильевич, труднее — делать самолеты или продавать?

— Хороший повод для тоста, Евгений Вадимович, — ответил знаменитый авиастроитель и произнес:

— Десятилетиями мы строили лучшие в мире самолеты и думали, что все в этом понимаем. А сейчас убедились, что создать лучший самолет — это только 50 % успеха. А суметь его продать — еще 50 %, и эти проценты ничуть не проще. Предлагаю тост за всех, кто помог нам заключить этот контракт!

На этом направлении мы обнаружили и трудности анекдотического характера, если не учитывать их последствия. Например, в ряде случаев заключению сделок мешала борьба двух наших же фирм — московского МАПО «МиГ» и Луховицкого машиностроительного завода (ЛМЗ), ставшего независимым хозяйствующим субъектом филиала МАПО. Мало того, «свои» истребители предлагала малазийским властям и компания «Московит», возглавляемая эстрадным певцом Кобзоном, и еще полтора десятка фирм и фирмешек!

Пришлось кнутом и пряником прекращать эти безобразия. Между прочим, в 1993 году на МАКСе[167] в павильоне МАПО стал участником интересного спора. Услышал рассказы о великолепных летных данных новых моделей истребителей: «Они и так летать могут, и эдак. И зависать, и чуть ли не пятиться». Ответил: «Пусть у вас сверхсамолет, который летает и так, и эдак. А у меня «кукурузник» тихоходный. Но у него радар, который вас на 200 километров раньше увидит, и ракета «воздух-воздух», которая вас на 100 километров дальше достанет. Я вас первым увижу, выстрелю, и, как вы ни крутитесь, все равно вам крышка». Хозяева павильона и их коллеги зашумели, заспорили, но толком ничего возразить не смогли. А я ведь еще не упомянул про стелс-технологии. Поддержал меня только один человек, разработчик тех самых ракет…

В. С-чев:

В 1983 году в Париже в Центре Помпиду «всплыли» семь рисунков Павла Филонова, украденных в 1978–1981 годах из Государственного Русского музея (ГРМ).

Были установлены все фигуранты хищений: широко известный в узких кругах контрабандист Моисей Поташинский, имевший преступные связи в музее; две сотрудницы ГРМ, одна из которых выносила рисунки Филонова из запасников; адрес квартиры, где делались копии; сами копиисты, проживавшие в разных городах России.

Окончательную точку поставили в 1998 году, когда ГРМ в Петербурге получил шесть работ Филонова из Центра Помпиду в Париже. Удалось изобличить незаконность вывоза этих работ за границу и довести дело до решения в пользу России».

Другим результатом стало возвращение в Россию в ноябре 1994 года большой коллекции (64 картины и рисунка), нелегально вывезенных Игорем Владковским, зятем бывшего министра культуры СССР Екатерины Фурцевой. Дополнительную пикантность истории придавало то, что проходимец был на короткой ноге с семьей другого брежневского фаворита — бывшего министра внутренних дел СССР Николая Щелокова. В коллекции были работы Коровина, Левитана, Малявина, Сапунова, других русских художников XIX–XX века.

Если, бродя по Русскому Музею или Третьяковской галерее, окажетесь у «Пира королей» или «Двух женщин и всадника» Филонова, у «Храмового праздника» Сапунова или «Летнего пейзажа» Коровина — вспомните эти истории.

Из дневника:

28.02.1993 г. С Юлей, родителями, Кириллом поехали в Оптину пустынь отдавать иконы, захваченные в «Чкаловском». В 12 в Оптиной. Зрелище лепое. Монашек, похожий на Олега Румянцева, показал Пустынь и скит… Трапезничали без мяса, но вкусно. На обратном пути заехали в гигантский монастырский (женский) комплекс в Шамордино: строения в стиле Исторического музея сохранились хорошо, начинка порушена.

Перед торжественной процедурой нам организовали экскурсию по обители, с которой связана была жизнь Достоевского и Толстого, в которой последние месяцы перед расстрелом в Катыни провели 5000 польских офицеров (в те годы на территории монастыря действовал концлагерь). Экскурсоводом был молодой иеромонах отец Василий.

Показав на маленький домик, он сказал:

— А здесь живет наш начальник.

Я отреагировал:

— Отставить, это я начальник — в Управлении. А у вас, наверное, настоятель, батюшка или как-то еще.

Мягко улыбнувшись, монах меня поправил: — Вы, Евгений Вадимович, неправильно понимаете смысл слова «начальник». Начальник — человек, от которого идет духовное начало всякого дела. И у нас есть свой начальник.

Полезный оказался урок. И грустный: на следующее воскресенье пасхальной ночью его и двух других монахов зарезали в центре Оптиной пустыни в многолюдье всенощной. История, связанная с этим убийством, весьма древняя и до сих пор не оконченная.

В 1991 году валом повалила информация о резко возросшем спросе на таинственный продукт с названием «Красная ртуть». Слухи описывали область его применения коротким словом: «все». Им можно и золото из нефти выделять, и суперантенны строить, и портативные ядерные чемоданчики мастерить, даже лечить раковые заболевания и надлежащим образом искривлять пространство-время. Покупатели предлагали тысячи долларов за грамм этого вещества. Возникли и посредники, готовые либо за мзду свести покупателей с продавцом, либо напрямую поставить товар. Сей продукт, видимо, «возник» в свое время как результат умозрительных оперативных комбинаций. Потом власть переменилась, исходный замысел забыли, и стал он высокотехнологическим кунштюком, любимой приманкой для простаков с деньгами или положением. Король фильмов ужасов, американский режиссер Альфред Хичкок ввел для подобной ерунды понятие «макгаффин» — таинственное нечто, что ищут герои истории и чего на самом деле не существует.

Посмеиваясь, взяли легенду на заметку, имея в виду использовать при случае. Но дело приняло другой оборот, когда Коржаков передал мне бумагу с просьбой разобраться, насколько все это серьезно. Стал читать и