В ответ Федоров закусил удила:

— Если у вас есть какие-то вопросы, обратитесь в штаб. Смоленский и Чубайс[168] вам все объяснят. Я ничего не крал[169].

Практически одновременно был арестован уже бывший и. о. Генерального прокурора Ильюшенко, незадолго до того, в 38 лет, уволенный из прокуратуры «в связи с уходом на пенсию по выслуге лет»!

Тогда же, в 1995 году, из Генеральной прокуратуры «ушли» Гайданова. Это — про хоккей. Но и с футболом все было не просто. Популярнейшую великую игру пытались «крышевать» криминальные и околокриминальные структуры.

Эта история связана с Отари Квантришвили — популярным в тогдашнем мире светских хроник и уголовных разборок. Создатель Партии спортсменов, Фонда социальной защиты спортсменов имени Яшина и Фонда помощи правоохранительным органам «Щит и лира» (вместе с певцом, позднее депутатом Кобзоном), он мелькал на телевидении, на общественных мероприятиях, произносил трогательные и правильные речи о поддержке спортсменов-ветеранов. При встрече в телестудии (мы участвовали в двух передачах, шедших одна за другой) безуспешно пытался завязать знакомство. После товарищеского футбольного матча правительств Москвы и России просочился в подтрибунное помещение и вручил Ельцину какой-то сувенир. Я обратил на это внимание Коржакова: не дело давать таким людям приближаться к первому лицу. Не помогло: Ельцин учредил под него Национальный центр спорта и даже выражал Отари соболезнование в связи с гибелью брата Амирана, застреленного при заурядной по тем временам разборке с чеченскими бандитами.

Квантришвили решил взять под себя весь российский футбол и вызвал на беседу Николая Толстых, возглавлявшего Профессиональную футбольную лигу.

Обеспокоенный вызовом человека, о жестокости которого ходила масса слухов и легенд, он пришел к нам.

По нескольким каналам, в том числе через самого Толстых, до Квантришвили довели: не вмешивайся в дела футбольные. Тот был человеком осмотрительным, и отступил. Этой осмотрительности не хватило другому претенденту в «российские футбольные короли», хозяину московского «Локомотива» Дрожжину.

Вот как эту ситуацию описывает в своей книге «В игре и вне игры» Вячеслав Колосков, четверть века возглавлявший советский и российский футбол:

Однажды «Динамо» играло на своем поле с московскими железнодорожниками. Один из «хозяев» «Локо», недовольный судейством, зашел в перерыве в судейскую комнату, без стеснений и страха достал пистолет и начал учить рефери, в чью пользу надо свистеть во втором тайме. О происшествии стало известно Толстых. Он тут же сказал: «Посажу негодяя!» Его начали отговаривать: мол, не надо рисковать, их вон сколько, у них сила, они отомстят за своего. И знаете, что ответил Толстых? «Если их много, посадим многих, но криминала в футболе не допустим!» На следующей игре «Локомотива» «браток» с пистолетом был арестован [от себя добавлю: сделано это было в демонстративно брутальной форме сотрудниками Управления на трибуне, на глазах зрителей. — Е. С.] Вот так он… заставил все-таки преступные группировки понять, что играть придется все же по правилам, а не по понятиям[170].

В феврале 1993 года главный редактор газеты «Поиск» Академии наук СССР Александр Митрошенков попросил помочь одному из членкоров Академии, который решил заняться бизнесом: торговать автомобилями. На него «наехал» бандитский лидер Тимофеев, угрожавший сжечь машины бедного ученого-бизнесмена. «Авторитет» известен был под кличкой «Сильвестр». (В то время пришлось привыкать к специфическим поименованиям: «Дед Хасан», «Шакро Молодой», «Гиви Резаный», «Раф Сво» и другим, вынужденно вошедшим в мой лексикон. Приходилось даже негласно общаться с некоторыми из них.) Тимофеев служил когда-то в Кремлевском полку. Командиром в его роте был Михаил Барсуков, бывший во время описываемых событий комендантом Кремля — начальником Главного управления охраны, а в 1995–96 годах — директором Федеральной службы безопасности. За пару лет до Тимофеева там же, в Кремлевском полку, служил и Коржаков. Кузница кадров!

Вслед за Митрошенковым семенящей походкой, сгорбившись, вошел лысоватый мужчина. Подчеркнуто застенчиво сел на краешек стула, представился: «Березовский Борис Абрамович, член-корреспондент Академии наук, генеральный директор “Логоваза”». И быстро-быстро изложил суть дела. Так я познакомился с одним из самых ярких и омерзительных персонажей времен Ельцина — с Борисом Березовским.

Когда после проверки рассказ Березовского в целом подтвердился, мы пресекли преступные посягательства. Березовский позвонил и попросил о новой встрече, чтобы выразить свою «безграничную признательность». Когда понял, что встречи не будет, спросил, чем может нас отблагодарить. Я решил воспользоваться ситуацией и сказал, что сотрудники дежурной службы выезжают на всякие ЧП на автобусе, возрастом и состоянием не сильно отличающимся от знаменитого «Фердинанда» из телесериала «Место встречи изменить нельзя». Нужно отдать Березовскому должное: министерство немедленно получило в подарок белый автобус «Мерседес», который (его, правда, пришлось перекрасить в тревожный оранжевый цвет, за что прозвали «Апельсином») в течение десяти лет был непременным свидетелем работы на месте наших следователей, саперов центрального аппарата, оперативников и даже руководителей министерства и Управления.

Но и это не все. Мне доложили, что материалами по Березовскому интересуется сотрудник центрального аппарата министерства безопасности Александр Литвиненко. Причем весьма настойчиво, но основания своего интереса подает неубедительно. Разобравшись, поняли, что Литвиненко хочет «присосаться» к Березовскому и использовать эти отношения в личных целях и во вред интересам службы. Руководителей Литвиненко проинформировали о нездоровом интересе сотрудника. Думал, что поводов об этом случае вспоминать не будет. Поводы нашлись…

Что касается коррупции, то мы нашли нестандартный ход. Договорились с Поповым и Лужковым, что просьбы людей, сообщивших о вымогательстве, рассматриваются с особым вниманием. Если же москвич оказывает помощь в разоблачении взяточников, его законная просьба удовлетворяется в первую очередь. После того, как об этом объявили публично, число сообщений о взятках и взяточниках увеличилось. Но обращения все же не носили массового характера. Похоже, люди нам и московским властям не доверяли. Есть и еще одно, самое печальное объяснение: коррупция удобна и тем, кто берет взятки, и тем, кто их дает. Она неудобна государству и обществу: угнетает честную конкуренцию и разрушает общественную мораль…

На видеозаписи (еще на катушке с магнитной лентой) показана жизнь обычного пристанционного поселка. Родители прогуливаются с детьми, бабушки выгуливают внуков, старики «забивают козла», мужики курят и хмуро переговариваются в ожидании работы. Это — фон.

Тот же поселок, но люди получили сообщение от работающего на станции земляка, что прибыл поезд с иностранной электроникой.

Так же буднично родители с детьми, дедушки с бабушками идут (коляски, правда, пустые) «брать поезд». Спустя некоторое время так же спокойно, довольно переговариваясь и посмеиваясь, идут назад. Тащат коробки с видеомагнитофонами, везут в детских колясках телевизоры и т. п.

Тотальный, можно сказать, общенародный распад нравственности! Что было в такой ситуации делать? Проще всего — передать материалы в милицию, и пусть берут, судят и сажают всех причастных. Западный человек с его культом законности так бы наверняка и поступил и стал бы положительным героем. У нас рука не поднялась.