вырыл. Для себя старался. Ничего себе раскладец? – И уже зло, выплескивая всю накипевшую ярость, продолжил: – Мусоров хотел на нас навести, старая падла!

Папироса выпала из перекошенного от страха рта, и красноватый огонек затерялся в густой траве. Дворникова парализовал ужас, как реагировать на слова зятя, он не представлял. «Если это такая кладбищенская шутка, то могильник не самое подходящее место для нее. А если всерьез!..» Несмотря на теплую летнюю ночь, он вдруг продрог до костей и невольно передернул плечами. В горле запершило, Иван попытался возразить, но из глотки прозвучал лишь сдавленный хрип.

Василий достал вальтер и, направив ствол в живот тестю, сказал:

– Молись, старый! Хотя ты у нас неверующий, – и спустил курок. Осечка! Зять не шутил. – Ты вот неверующий, а за тебя на том свете кто-то там усиленно молится. Может, матушка твоя?

– Петро, ну скажи ты ему что-нибудь! – прохрипел Дворников, поворачиваясь к подошедшему Петешеву. – Да что же вы делаете-то? Вася, давайте же как-то все по-родственному вопрос решим. Не чужие же мы с тобой! У меня и в мыслях не было к мусорам идти! Разве ж я похож на такого?! Вася, ну ответь же что-нибудь.

– Охолони, старик! За столом что ты сказал? – зло бросил Василий, меняя патрон. – Помнишь?

– Вася, прости меня, дурака старого! Может, и сболтнул что-нибудь по пьяному делу. Так с кем не бывает! Не убивай меня, прошу тебя!

– Не могу, Иван, уже все решено. – Отшвырнул в яму Хрипунов патрон, давший осечку.

– Что же ты Ксении обо мне скажешь, когда один вернешься? Она ведь обо мне спрашивать будет.

– Не переживай! С Ксенией я все решу. Все-таки зять я для нее.

– Хочешь, я на колени перед тобой встану! Только не убивай!

Иван Дворников рухнул на колени и крепко вцепился в полы плаща зятя.

– Не поможет! Кончайте его!

Подошедший сзади Барабаев крепко ухватил Дворникова за волосы. Петешев достал из-за голенища сапога нож и резанул острым лезвием по судорожно задергавшемуся кадыку. Обильно хлынула кровь, заливая одежду Дворникова. Он еще стоял на коленях, пытаясь что-то произнести, но из горла вырывались только хрипы и бульканье, а потом, окончательно обессилев, он упал лицом в густую траву, захлебываясь кровью. Несколько минут Иван Дворников еще тяжело дышал, а потом затих. Петешев с Барабаевым спихнули труп в яму, забросали его свежевыкопанной землей и, выравнивая, тщательно затоптали место погребения. Теперь уже ничто не свидетельствовало о совершенном преступлении.

– Вот и кончился наш Иванушка, – заключил Хрипунов. – Дурной был человечишко, конечно, да и характер у него был не сахар, но какой-никакой, а родственничек все-таки… Давайте помянем. – Он достал из сумки бутылку водки со стаканами. Сорвал алюминиевую крышку с горлышка и разлил водку в подставленные стаканы. Выпили молча. Капли, оставшиеся в стакане, вытряхнули на землю. – Ладно, потопали до хаты! Нечего нам здесь топтаться. Не вурдалаки ведь! А потом, еще увидит кто-нибудь!

Словно оплакивая усопшего, заморосил чахлый тоскливый дождь.

– Скоро грянет! – произнес Большак. – Не хотелось бы промокнуть до нитки.

* * *

В дом тестя Василий Хрипунов вернулся только под самое утро. Теща встретила его встревоженным вопросом:

– А где же ты Ивана-то оставил?

Хмуро скосив глаз на Ксению, Василий поинтересовался:

– Самогонка у тебя осталась? Ну та… что мы с тестем пили? Пробрала она меня…

– Осталось полбутылки. Сейчас принесу.

Принесла из чулана бутыль самогона. Налила Василию в стакан и отрезала толстый кусок постной ветчины. Хрипунов выпил угощение одним махом, после чего затолкал в рот пальцами закуску.

– Так где же Иван-то? Ты чего молчишь? – спрашивала Ксения Богаткина уже со страхом, наблюдая за тем, как мощно работают челюсти зятя. Она уже угадала во взгляде Хрипунова самое страшное. – Ты меня пугаешь…

– Все, мать, оборвалась его струна!

Женщина притихла, оглушенная страшным сообщением, а потом ахнула и глухо произнесла, опускаясь на табурет:

– Как оборвалась?! Неужели убили? – И уже громко в голос: – За что?! Что он тебе сделал?!

– А самогонка у тебя забористая, Ксения. По мозгам бьет будь здоров! – мутным взором посмотрел Василий на тещу.

– Он же мухи не обидел! – разрыдалась Ксения. – Безобидный совсем, как ребенок!

– Ну что ты там все бухтишь, мать? Плохо ты его знаешь, он мог так накуролесить, что не приведи господи. – Подняв бутыль, Хрипунов налил в стакан самогонки и выпил в три больших глотка. – Хватит выть! И так тошно!

– Как же я без него? Прикипела я к нему всей душой.

– Не переживай, мать, получше найдешь! Помоложе!

– А мне не надо получше! – закричала Ксения, приблизившись к Хрипунову. – Ты моего Ваню верни!

– А теперь послушай меня, старая мегера! – понизил Хрипунов голос почти до шепота. – Пока я в добром настроении. Если хоть слово кому-нибудь вякнешь об этом!.. Сразу на кладбище в Татмазарки отправишься вслед за своим муженьком! Его без деревянного макинтоша закопали, а тебе мы из сосновых досок справим! В обиде не останешься.

От страха у женщины перехватило дыхание, она отшатнулась в ужасе от склонившегося над ней зятя, а когда наконец справилась с испугом, нашла в себе силы спросить:

– Как же это так могло случиться?! Ведь не чужой же он нам был!

Василий вдруг с размаху рубанул кулаком по столу. Пустой стакан станцевал чечетку на гладко струганных досках, а потом опрокинулся и с жалобным дребезжащим звуком разбился о деревянный пол.

– Прибери метлу, старая!.. Значит, нельзя было по-другому! Мусоров он хотел на нас навести. И хватит об этом! И еще раз предупреждаю… Если жить хочешь – должна молчать. А теперь слушай меня внимательно – и сделаешь так, как я тебе сейчас скажу. Возьмешь одежду и паспорт муженька, купишь бутылку водки и все это отвезешь в Ульяновск. У Ивана там, кажется, родственники живут? – хмуро посмотрел Хрипунов на тещу. – А там, где-нибудь на берегу Волги, в безлюдном местечке, и оставишь всю его одежду… И не забудь паспорт в карман пиджака положить! Откупоришь бутылку водки – половину можешь сама выпить, на помин души раба Божьего Ивана, а половину оставишь! Бутылку потом не забудь протереть, чтобы следов никаких не осталось! Пусть милиционеры думают, что муженек твой по пьянке утонул. Ты меня хорошо поняла?

– Да, – со страхом ответила Богаткина.

– А мужика мы тебе другого подыщем, молоть языком не стану… А вон хоть Леху Барабаева!

Ксения скорбно всхлипнула.

– Он парень что надо! Когда вызовут в милицию, то объяснишь им, что Иван взял из дома две тысячи рублей и поехал навестить своих родственников в Ульяновск. Ничего лишнего не болтай, пусть они