– Командир Ноавек, вы поведете взвод к основному источнику питания.

Затем Лазмет указал на двоих солдат. Один был темнокожим с зачесанной назад жесткой шевелюрой, а вторая – худой, светловолосой, с бледной, практически как у Акоса, кожей.

– Ты и ты – идете с нами.

В присутствии двоих солдат провернуть задуманное будет непросто. Но деваться было некуда. Если бы Акос настоял на том, чтобы они с Лазметом отправились вдвоем, это бы породило массу подозрений. Если придется убить и солдат – Акос это сделает. Он уже успел пренебречь всеми нормами морали. Подумаешь, еще одна отметка на руке!

Акос шел, а к спине прижималось прохладное лезвие клинка Вакреза. Он вел небольшую группу по каменному коридору, мимо плиты – мемориала оракулам прошлого, на котором была выгравирована длинная череда имен. Мать Акоса тоже отметит здесь свое имя, но лишь после того, как предвидит собственную смерть. Таковым было проклятие всех оракулов, на которое они были обречены.

В конце коридора забрезжил слабый розоватый свет – это был светильник, наполненный выцветающим порошком тихоцвета. Акос свернул здесь, уводя шотетов дальше от зала Предсказаний. Он решил, что будет безопасней проследовать мимо спален обитавших в храме служителей, но ошибся – в самом конце ряда дверей стояла молодая девушка с волосами, собранными высоко на макушке. Она, зевая, натягивала на плечи кофту.

Их с Акосом глаза встретились. Он покачал головой, но было слишком поздно – Лазмет заметил служительницу.

– Не дайте ей уйти, – скомандовал Лазмет со скучающим выражением на лице.

Светловолосая воительница стрелой пронеслась мимо Акоса с выставленным вперед клинком. Ее кулак окутывали черные усики Тока. Одной рукой она схватила девушку, а второй атаковала. Из груди служительницы вырвался болезненный булькающий звук – вопль, не успевший даже обрести форму.

Акос содрогнулся всем телом.

«Какова твоя миссия?» – повторил он про себя, когда к горлу подобралась желчь.

«Убить Лазмета Ноавека».

– Оставайся здесь, – тихо велел женщине-солдату Лазмет. – Убедись, что шум, который она создала, не привлек других желающих вмешаться.

Тяжело сглотнув, Акос пошел вперед, мимо девушки, из которой с хрипом выходили остатки жизни. Солдат вытирала свой окровавленный клинок о штаны жертвы.

Ночь была ясна. Свет луны, все еще стремящейся к наивысшей точке на небе, просачивался сквозь узкие окна. На каменных стенах виднелись «шрамы», оставшиеся после шотетской осады, произошедшей еще до появления Акоса на свет. Он вспомнил, как, будучи ребенком, тянулся к ним, чтобы прикоснуться к этим памятникам насилию, о котором Акос тогда еще не имел представления.

Жестокость была у Акоса в крови. И не потому, что он был шотетом, а потому, что являлся Ноавеком. Его прапрадед был посредственным кузнецом, зато превосходным убийцей. Прабабушка собственноручно отправила на тот свет всех братьев и сестер. Отец зажал в тиски Воа. А брат изгалялся и перекраивал под себя Айджу.

И этому придет конец. Прямо сейчас.

Наконец-то Акос подобрался к двери, которая не покидала его мыслей с тех самых пор, как они приземлились. Она вела отнюдь не к резервному генератору, которого попросту не существовало. И это, впрочем, создавало некоторые проблемы для функционирования храма. Несколько раз в снежные бури семье Акоса пришлось приютить служителей в своем доме.

Дверь выводила во двор, где росли тихоцветы. Скромное поле смертоносного яда – прямо здесь, в храме.

Акос раскрыл дверь, приглашая Лазмета войти.

– После вас.

Прежде чем солдат успел пройти во внутренний двор следом за Лазметом, Акос преградил ему путь, потянув дверь на себя. Солдат настолько опешил, что не стал препятствовать Акосу, когда тот захлопнул дверь перед его носом и запер ее на засов.

– Если ты намеревался загнать меня в ловушку и отравить – тебя ждет разочарование, – ухмыльнулся Лазмет.

Акос развернулся. Тихоцветов, с помощью яда которых Акос надеялся облегчить себе задачу, ведь они более всех были способны повалить старика с ног, не было! Торчали лишь голые стебли. Они уже отцвели.

Нож все еще напоминал о себе холодком на спине Акоса. Если бы не Вакрез, Акосу была бы крышка.

Лазмет развел руки в стороны, обводя увядающие стебли. Он стоял посреди выложенной камнем тропинки, которую соорудили, чтобы смотрители держались вдали от смертельно опасных соцветий. Листва тихоцветов увядала с наступлением Зоревого часа, когда воздух был самым теплым. Корни же при должном уходе оставались жизнеспособными вечность. Зелень, окружавшая отца Акоса, была увядшей и источала запах гнили. Вскоре она истает полностью – до следующего Цветения. Яда, способного убить Лазмета, не осталось.

– Неудобненько вышло, – не растерялся Акос. – Но у меня есть запасной план.

Он поднял свитер и извлек ток-нож Вакреза.

– Вакрез. Вот теперь я по-настоящему удивлен. Не ожидал, что его сердце столь смягчится в мое отсутствие, – промолвил Лазмет.

Голос старика утратил ту сладковатую интонацию, с которой тот обычно общался с Акосом – будто напевал песенку упрямому дитяти. Сейчас не Лазмет находил Акоса забавным. А изверг, заставлявший людей вырезать собственные глаза.

– Придется наказать его. Но сначала разделаюсь с тобой.

Лазмет неспешно закатал рукава до локтей – поворот за поворотом.

– Скажи-ка, Акос, – забавлялся Лазмет. – Как ты считаешь, что произойдет с тобой? Ты голоден, истощен, но тем не менее замышляешь борьбу с человеком, что способен контролировать движение каждого изита твоего тела. У тебя ведь просто нет шанса выбраться отсюда живым.

– Хорошо, – ответил Акос. – Тогда разделайтесь со мной поскорее, и покончим с этим.

Акос почувствовал, как сжимается его голова, что указывало на попытки Лазмета нащупать слабое место и проникнуть в его черепушку. Но Акос был Панцырником, и «дыр» в его токодаре не было.

Акос направился к Лазмету, давя подошвами зелень. Он понимал, что мешкать нельзя. Пока Лазмет не осознал всю серьезность сложившейся ситуации. Акос совершил резкий рывок вперед.

Его рука столкнулась с бронированным запястьем Лазмета. Акос ахнул от боли, но не отступил. Он вернулся мыслями на арену, только в этот раз до него не долетали насмешки толпы и не было Сузао Кузара, жаждущего его крови. Зубы Лазмета скрежетали во тьме, а в голове слышался поучающий голос Кайры, которая наставляла его думать в бою. Оставить мысли о чести. И выжить.

Акос снова ощутил токодар Лазмета. Теперь череп сдавливало с пущей силой, с обеих сторон.

Они отстранились друг от друга. Оба запястья Лазмета, его грудь и спину защищала броня. Нужно было метить либо низко, либо высоко.

Акос склонился и бросился на отца, намереваясь обхватить его и всадить нож в ногу. Акос почувствовал тепло, растекающееся по затылку, в момент, когда его клинок вонзился в бедро Лазмета. Старик ранил сына.