Они шли плечом к плечу к помещению, в котором Лазмет назначил встречу. Судя по всему, в его кабинет, потому что они взобрались по лестнице, окруженной выстланными деревом стенами, а не спустились вниз – в оружейную. На самом верху Акос остановился, пытаясь отдышаться, а Вакрез спокойно его ждал.

Когда Акос вошел, отец поприветствовал его наклоном головы. Пол кабинета устилал мягкий ковер, и куда ни глянь – везде виднелись высоченные стопки книг по истории. Кольца кожуры от фрукта, который Лазмету подсунула Кайра, проникнув в поместье, лежали на столе.

Когда Лазмет жестом приказал Акосу сесть, он опустился на кушетку, поближе к огню. Акос бросил взгляд на свои руки. Неужто его суставы увеличились? Или это иссохла плоть руки и тело расходует оставшиеся запасы сил и энергии?

– Акос, – обратился Вакрез, чуть толкая в плечо Акоса.

– А-а? – Акос поднял голову.

– Слушай внимательно, – сказал он, приподнимая брови.

Вакрез несколько раз ругал Акоса за невнимательность. Последний раз это произошло в военном лагере, после того, как Акос заслужил броню и, вероятно, малую толику командирского уважения. Вакрез читал лекцию по стратегии. Что-то о том, что на родной земле солдат всегда имел преимущество перед противником, потому как знал местность. Так что шотетским солдатам приходилось адаптироваться быстро – родной земли у них не было в принципе. «Даже Воа тебе не дом, – сказал Вакрез. – У шотета нет дома».

– Полно тебе, не ругай его, Вакрез. – Лазмет с книгой (корешок которой Акосу был не виден) на коленях откинулся на спинку кресла. – Его организм функционирует не в полную силу.

– Зачем вы меня позвали? – спросил Акос, медленно смыкая и размыкая веки.

– Надеялся, ты поделишься со мной некоторыми знаниями о твоем родном городе, – объяснил Лазмет. – Как я понимаю, ты из Гессы.

Акос хотел спросить, зачем Лазмету понадобилась информация о его родном городе. Его воспоминания о Гессе могли показаться интересными только ребенку. Где раздобыть вкуснейшие конфеты? В какой магазин любил заглядывать Айджа, лишь чтобы глянуть на девушку, работавшую за прилавком? Но когда Акос пораскинул мозгами, очевидный ответ пришел сам.

– Ты хочешь напасть на нее, – озвучил Акос свою мысль.

Акосу стало тошно при мысли о шотетах, бесчинствующих на улицах Гессы, вламывающихся в кондитерскую… возможно, они бы убили ту самую любимую продавщицу Айджи.

Лазмет промолчал.

– Не трудно догадаться. – Акос ощущал себя отстраненным от всего. – В Туве лишь три крупных города. Шиссу ты уже поразил. Так что следующая цель – либо Осок, либо Гесса.

– Тебя это будто не трогает, – заметил Лазмет. – Думаешь, я поверю в то, что ты ничего не испытываешь к месту, где провел большую часть жизни?

Акос не позволял себе думать о тускло освещенном магазинчике со специями, в котором он постоянно чихал. Или о женщине, что продавала замысловатые бумажные цветочные оригами в теплые месяцы. И о дороге на вершину холма – самой лучшей и опасной горе для катания на санках во всей Туве. Акос не позволит себе этого, иначе погрязнет в этих воспоминаниях.

Лазмет побуждал его предать свой дом. «У шотета нет дома», – вспомнилось Акосу наставление Вакреза.

Но у Акоса был дом, родная земля – место, которое никто не знал так хорошо, как он.

– Я бы не сказал, что это не трогает меня. – Акос старался говорить как можно спокойнее. – Просто у меня есть к вам предложение.

– Ух ты! – всплеснул руками Лазмет.

Старик был удивлен. «Все в порядке», – успокаивал себя Акос. Пускай лучше Лазмет удивляется и не воспринимает Акоса всерьез, чем подозревает его.

– Вы возьмете меня с собой в Гессу, а после проведения атаки оставите меня там. Дома, – заявил Акос. – После этого я не стану преследовать вас, а вы меня.

– А что я получу взамен?

– Я помогу вам уничтожить храм Гессы.

Лазмет покосился на Вакреза. Казалось, командир обдумывал идею. Он уселся на другой конец кушетки, стараясь водрузиться на подушки грациозно.

– Храм Гессы? – уточнил Лазмет. – А какой от этого толк?

– Судя по атаке на Шиссу, твоя тактика носит показной характер. Серьезные разрушения аморальны и стоят большого числа жизней, – объяснял Акос. – Но в Гессе нет крупных парящих зданий, которые ты можешь сбросить с неба. Зато есть храм. Он выгравирован на наших древних монетах, выкованных задолго до формирования Ассамблеи. В Гессе больше нечего атаковать.

Здесь был один странный факт: Акос понимал, что они оба это знали. Лазмет достаточно стар, чтобы помнить осаду, учиненную его матерью. В храме Гессы до сих пор виднелись выбитые окна и оцарапанные камни. Если верить истории, прабабушка Акоса пошла на храм с одним мясницким тесаком.

Скорее всего Лазмет хотел проверить, сможет ли Акос его убедить и попытается ли. Еще больше «любопытства», больше экспериментов. Старик никогда не остановится.

– Это всего лишь храм, а не лабиринт. К чему мне твоя помощь, чтобы напасть на него? Спасибо, что помог советом.

Акос ощутил внезапный приступ паники. Он знал храм Гессы лучше большинства тувенцев. В этом знании должна быть какая-то ценность. Должна.

– Все говорят, что его планировка как раз-таки напоминает лабиринт. Карту вы навряд ли отыщете, – продолжал гнуть свое Акос. – Но если вы с вашими солдатами собираетесь кружить там, как кучка полуумков, предоставляя служителям время созвать все вооруженные силы Гессы – лучшую армию всей Туве, – то вперед и с песней!

– То есть планировка хаотичная, карт не существует, а ты с какого-то перепугу хорошо там ориентируешься. – Лазмет усмехнулся. – Хитро.

– Хитростей никаких, – буркнул Акос. – Вы позвали меня, чтобы выведать что-то полезное о Гессе, а когда я преподношу вам это полезное на блюдечке, отказываетесь им воспользоваться? – Акос испустил смешок. – Я предал страну, мой друг мертв, мне больше нечего терять. У меня ничего не осталось, кроме того дома, где меня наконец все оставят в покое. Вы прекрасно в этом убедились. Так насладитесь же этой атакой, этой войной, делайте что хотите, только от меня отстаньте. А я сделаю все, что в моих силах.

Изучающий взгляд Лазмета устремился на Акоса. Он размышлял. Акос представил себя Панцырником, разрывающим собственное брюхо, чтобы впустить туда Лазмета. Он почувствовал, как в голову пролезает проволока, а его пальцы непроизвольно шевельнулись. Лазмет его проверял. Он, естественно, полон подозрений, но Акос это предвидел.

Движения пальцев Лазмету оказалось достаточно. В груди Акоса зажегся тусклый свет надежды, но затем…

– Вакрез, прочти-ка его, – распорядился Лазмет.

Акос смекнул, что возражать подозрительнее, чем соглашаться, потому протянул руку Вакрезу. Чем больше Акос желал отгородиться от всех и вся, тем проще ему становилось представлять себя Панцырником. Эти звери предпочитали уединение и держались вдали от всего, через что протекал Ток. Одинокие и непроницаемые – прямо как Акос. Многие, изловчившись, всаживали клинки в суставы передних либо задних ног – там был промежуток между толстыми пластинами панциря. Нож должен был войти достаточно глубоко, чтобы существо погибло от потери крови. Акос был уверен, что Кайра заслужила броню именно таким способом. Это было ее методом – отыскивать слабое место и извлекать из этого выгоду. И это было благороднее, чем то, как поступил Акос – убаюкал зверя, даруя ему успокоение, будто некто, кому можно было доверять, а после отравил его.