Лаурент Зай обвел взглядом перекошенные лица офицеров, носебе не позволил выказать изумление. Надо было привыкать. В течение двухпоследующих лет любые неожиданности должны были | стать в порядке вещей.

— Вот и началось, — сказал он, а больше он ничегосказать не смог.

Дав знак Хоббс следовать за ним, Зай вышел из командногоотсека.

СТАРШИЙ ПОМОЩНИК

По дороге к камере Кэтри Хоббс проверила, надежно липристегнут к запястью пистолет, стрелявший дротиками.

Она сама намеревалась посетить пленницу, как только позволилбы график работы. Рикс-боевик представляла собой легендарное физическое явлениеи как пленница являлась подлинным уникумом в истории Империи. Она былаединственным риксом, когда-либо взятым в плен живым и в сознании за всестолетие вооруженного конфликта между Империей и Культом.

Для риксов битва не на жизнь, а на смерть была правилом, аальтернативой победе являлось самоубийство. Хоббс покопалась в архивах и нашлаупоминание об одном-единственном эпизоде, когда в плен были взяты живые риксы.К концу Первого вторжения имперский рейдер проник на довольно большоерасстояние на территорию, контролируемую культом риксов, и его экипажосуществил захват небольшого звездолета, летевшего по какому-то далекомумаршруту. Все шестнадцать риксов находились в состоянии анабиоза. Одного задругим их пробудили, но через несколько секунд пребывания в сознании ониумерли. Имперские врачи пытались обнаружить и нейтрализовать тот механизм,благодаря которому пленницы кончали с собой, но никакие медицинскиевмешательства не могли продлить им жизнь. Их организм отвергал седативныесредства, не подлежал реанимации и даже — ходили такие слухи — отторгалсвященный симбиант. Впечатление создалось такое, будто риксы умели сознательноуправлять жизненно важными функциями организма. Для рикса дыхание было задачей,сердечная деятельность — волевым выбором.

Самоубийство — просто-напросто решением.

«Может быть, — думала Хоббс, — они по-настоящемуверят в собственную пропаганду. Если человеческая жизнь в конечном счетебессмысленна, то и собственное существование можно прервать усилием воли».

Но на борту фрегата находился рикс, элитный боевик,представительница культа, которая, судя по всему, решила, что ее жизнь в пленучего-то стоит. «Но сама ли она приняла это решение, — гадала Хоббс, —или таков была замысел гигантского разума?»

Когда капитан и старший помощник подошли к камере, морскиепехотинцы, стоявшие на посту, вытянулись по стойке «смирно». Как только пришлосрочное сообщение, Хоббс сразу выслала сюда подкрепление — троих пожарных, такчто сейчас около камеры находилось пятеро охранников. Одним из них был рядовойБассириц — тот самый парень, которого Хоббс в свое время выбрала для того,чтобы подавить бунт. И теперь она именно его назначила охранять рикса. Если ужкто-то мог сравниться с пленницей в быстроте реакции, так это Бассириц.

Живая посвященная из членов Политического Аппарата — женщинапо имени Фарре — тоже стояла у двери камеры. Увидев ее, капитан неприязненнопоморщился. Аппаратчики глаз не спускали с рикса и Раны Хартер со времени ихприбытия на борт «Рыси». Предписание Императора давало Аппарату неограниченнуювласть над обеими пленницами.

— Капитан.

— Посвященная, — откликнулся Зай и обратился кБассирицу.

— Она действительно что-то сказала вам, рядовой? —спросил он.

— Да, сэр. Попросила, чтобы вы пришли, сэр.

Хоббс посмотрела на пленницу через ложно-прозрачнуюгиперуглеродную стену. Рикс сидела в углу, грязная и одинокая, словно всемизабытая женщина в приюте для умалишенных. На протяжении нескольких месяцевплена она еще ни разу ни с кем не говорила. От нее слышали только те несколькослов, которые она произнесла, когда ее захватили в ледяной пещере, — словаскорби об умершей возлюбленной. Почему же она до сих пор ждала и лишь теперьрешилась передать сообщение?

— Мы сможем сделать так, чтобы эта стена и для пленницыстала прозрачной? — поинтересовался капитан Зай.

— Нет, сэр. Внутри нет дисплея.

— Тогда давайте войдем в камеру.

— Сэр! — запротестовала Хоббс. — Пусть онакак угодно крепко связана, но все же это рикс-боевик!

— Как я вижу, у нее на шее — шоковый ошейник. Рядовой,пульт от него у вас?

— Да, сэр.

Бассириц продемонстрировал небольшой пульт.

— Держите его наготове.

— Капитан, — вмешалась Посвященная. — Прошувас, разрешите мне взять пульт.

— Посвященная Фарре, — ответил ей Зай, — уэтого парня рефлексы гораздо быстрее, чем у вас. А вы можете подвергнуть рискунашу безопасность.

— Император тревожится из-за тех секретов, которые этойпленнице передал гигантский разум на Легисе, — сказала Посвященная. —Эта камера безопасна в плане секретности?

Зай взглянул на Хоббс.

— Специально камера не оборудована для сокрытияинформации, сэр. Но по большому счету в этом смысле она довольно безопасна.Здесь нет камер наружного наблюдения, нет синестезических проекторов. К тому женаша пленница пока и не думала разбрасываться тайнами.

— Мэм, — немного нервно проговорилБассириц, — есть еще один пульт, для смены караула.

«С двумя пультами нам будет безопаснее», — решила Хоббси согласно кивнула.

Морской пехотинец вытащил из кармана еще один черныйпрямоугольник и подал его Фарре.

Зай сложил пальцы в условном знаке, но дверь не открылась.Хоббс вспомнила, что она устроена без всяких хитростей, на основе чистоймеханики, отключена от системы автоматики и даже от системы декомпрессионнойбезопасности. Хоббс кивнула морскому пехотинцу — старшему из всех по званию, итот велел двоим пожарным открыть дверь вручную.

«Субординация во всей красе», — подумала Хоббс.

Первым в камеру вошел Бассириц.

Капитан Зай немного подождал. Он наблюдал за реакциейпленницы. Рикс встала, но из угла не вышла. Теперь Хоббс обратила внимание нато, что движения у нее какие-то неровные, резкие, как у напуганной птицы.

— Старший помощник, — приказал Зай.

Прежде чем шагнуть в дверной проем шириной в один метр,Хоббс провела рукой по запястью и ощутила выпуклость. Пистолет был на месте, иэто ее немного успокоило. Яркий свет лился с потолка камеры, щедрозабрызганного световолоконным спреем. Воздух был немного затхлый, но без вони.Пот рикса обладал способностью приобретать запах молока.

Следом за Хоббс в камеру вошли Зай и Посвященная. Все онивстали в углу напротив рикса. При резком свете ее фиолетовые глаза яркоблестели, а лицо походило на физиономию какой-то древней ящерицы.

— Капитан Лаурент Зай, — проговорила пленница, иХоббс распознала в ее акценте долгие гласные, характерные для северныхпровинций Легиса.