– Что вы делаете, Дасаль?! – сердито воскликнул Тумберг. – Сейчас же прекратите портить имущество!

– Я не порчу… я хочу сувениром разжиться, – пропыхтел груйк, пытаясь отломать рукоятку.

Нигдянин с отвисшей челюстью смотрел на такую невероятную дикость. Хорригор с осуждающим видом проворчал что-то ругательное, а Аллатон досадливо хлопнул себя по бедрам.

– Прекратите! – повторил Тумберг и ринулся к продолжающему бороться с рукояткой груйку.

Но не успел.

Рукоятка, поддавшись напору любителя раритетов, со звонким щелчком повернулась – и Аллатон издал громкое восклицание. Смотрел он при этом почему-то не на Дасаля, а на нигдянина. Груйк разжал пальцы и ошалело уставился туда же. Хорригор аж присел, словно получил по голове. Тумберг остановился и обернулся, дабы посмотреть, что так ошеломило Умельца. Увидел – и тоже оторопел…

Еще с детских лет у Шерлока Тумберга был опыт наблюдения за тем, как тает на солнце мороженое. Наверное, в те же годы он впервые увидел в каком-то фильме, как, догорая, оплывает свеча. И как расползаются от тепла фигуры, слепленные из снега. Но ему никогда не приходилось видеть таких метаморфоз, происходящих с живым существом! Тело нигдянина непрерывно менялось, съеживалось, и через несколько мгновений черная с золотом униформа с шорохом упала на изящные туфли.

Некоторое время члены экспедиции оставались на местах, молча глядя на неподвижную кучку одежды. Первым опомнился Тумберг. Он направился к этой кучке, присел и принялся раскладывать в разные стороны все то, во что совсем недавно был облачен распорядитель. Добравшись до туфель, следователь даже заглянул в них, перевернул и потряс, словно надеялся, что оттуда выпадет маленькая фигурка. Но ничего не выпало.

– И как это можно назвать? – негромко спросил он, поднявшись в весь рост и глядя на магов. – Тело исчезло, а одежда нет.

– Магия, – коротко ответил Аллатон.

– Безусловно, – подтвердил Хорригор.

Шерлок перевел взгляд на бледного груйка. Тот попятился, въехав спиной в какую-то решетку, быстро замотал головой и затараторил:

– Нет-нет-нет! Не надо из меня делать крайнего! Я что, виноват, что тут никакой предупреждающей надписи нет? Откуда я знал, что такой цирк получится?!

– Цирк? – зловеще прищурился следователь. – Это не цирк, Дасаль! Только что здесь находился официальный представитель местной цивилизации. Теперь его здесь нет. Он полностью исчез. Вы отдаете себе отчет в том, что вы натворили?

– Ничего я никому не отдаю! – захорохорился Умелец. – Не надо мне дело шить, начальник! Я его и пальцем не тронул! Вон, и свидетели имеются, – он кивнул на магов. – И никакого оружия у меня с собой нет! Мало ли – исчез! Может, у них тут манера такая, и мои действия никакого отношения к его исчезновению не имеют.

– Извините, что вмешиваюсь, – голосом Спинозы произнес витающий над головами исследователей воздушный разведчик, – но, вероятно, следует принять во внимание, что исчез только абориген, и никто больше.

– Магия, – повторил Аллатон. – В этих устройствах задействована магия создателей валов Можая. Наш консультант, как он сам себя наименовал, включил ее – и это привело к деформации и исчезновению или уничтожению здешнего жителя. Как справедливо заметил Бенедикт, только его одного. Мы не пострадали. Этот факт требует осмысления.

– На Пятке, в Лагере, таким же манером люди исчезали, – пользуясь тем же воздушным разведчиком, вступил в разговор Дарий Силва. – А одежда оставалась. А причиной был…

– Да, причиной был я! – перебил танкиста Хорригор. – Но это не значит, что тут произошло то же самое. Ал, несомненно, прав: благодаря стараниям вот этого очень проблемного господина, – он показал рукой на Дасаля, – сработала магия.

– Я вас, между прочим, ни разу не обзывал, – буркнул Дасаль.

– Может, вернуть рукоятку в прежнее положение? – предложил Тангейзер. – И этот распорядитель появится.

– Нет, трогать тут больше ничего не надо! – решил Аллатон. – А то и кто-то похуже может появиться. Или что-то. Такое, что и Бенедикт не справится. Оставляем тут все как есть, возвращаемся в столицу и обрисовываем ситуацию координаторам.

– Лучше сразу свалить с этого Гренделя! – нервно воскликнул груйк.

– Нет уж, господин Дасаль, валить мы никуда не будем, пока не объяснимся, – сурово произнес Аллатон. – Нужно отвечать за свои необдуманные поступки.

– Какие поступки?! – вскричал Умелец. – Я же вам втолковываю: может, он просто так исчез, по своим делам!

– Возвращаемся в столицу, – не обращая внимания на эти вопли, распорядился пандигий.

Покинув Основу, исследователи поднялись по ступеням и подошли к лимузину. И тут-то и выяснилось, что водителя там нет. Можно было бы предположить, что он куда-то отлучился, но лежащая на сиденье и под рулем одежда плюс стоящие под приборной панелью туфли свели это предположение к нулю. Со вторым нигдянином, судя по всему, случилось то же, что и с первым.

– А вот это уже наводит на новые размышления… – пробормотал Аллатон. – Если учесть, что для магии нет расстояний… – он замолчал и выразительно посмотрел на Хорригора.

– Угу, – кивнул иргарий. – Тогда, наверное, и ехать никуда не надо. И так все ясно. Даже и ержу, как ты говоришь.

– Вы полагаете, что исчезли все нигдяне? – чуть ли не с ужасом спросил Шерлок, сразу уловив суть.

– Очень даже может быть, – медленно произнес Аллатон и холодно взглянул на подавленного груйка. – Вот цена вашего каприза!

– Не гоните гонево, – огрызнулся Дасаль. – Выходит, дернул я какую-то муйню – и все здешние тут же ласты склеили? А мы тогда почему уцелели? Потому что не того сорта, что ли? Это уж такая мутотень получается… Даже не фантастика, а… а… – Умелец так и не смог подобрать сравнения и махнул рукой.

– Кстати, это вопрос, – заметил Аллатон.

– Да никакой не вопрос, – возразил Хорригор. – Адресное воздействие, а мы, пришельцы, в число адресатов не входим.

– Адресное воздействие… – с расстановкой повторил сменный руководитель экспедиции, словно пробуя эту фразу на вкус. – Что ж, не исключено. Но все равно в столицу нужно съездить, дабы убедиться. И если там действительно теперь безлюдно, тогда… – он помолчал. – Тогда я выскажу кое-какие соображения.

– И я тоже, – сказал Хорригор.

Маги, Шерлок и Дасаль забрались в танк. И Спиноза, и танкисты встретили их молчанием. Груйк присел на корточки у стенки, стараясь сделаться как можно более незаметным. Его блинообразная физиономия словно вытянулась, и было видно, что Умелец чувствует себя не только не в своей тарелке, но даже и не в чужой. Он свесил руки с коленей и, чтобы не ловить неприветливые взгляды, уставился в пол. Выполняя команду Дария, танк включил воздушную подушку, развернулся и отправился в обратный путь. Разведчик летел впереди, непрерывно транслируя на экран изображение пустынной дороги и не менее пустынной равнины. В небе все так же роились звезды, и висели на своих местах транспортник и фрегат.