Вазых вытянул шею, всматриваясь. Через дорогу бежал парень, скорее, даже пацан лет пятнадцати. Он выскочил из-под опоры недостроенной эстакады, стоявшей на краю пустыря, который так и не дождался прокладки дублера Ленинского проспекта. Парень торопливо пробрызгал проспект под сигналы и визг тормозов, ловко обогнал замигавший уже левым поворотником «икарус» и скользнул в закрывающуюся дверь.

Следом от того же пустыря, не обращая внимания на тронувшиеся было машины, пробежали несколько парней. Вазых сперва решил, что это приблудные стройбатовцы, – они были одинаково одеты в телогрейки защитного цвета и просторные темные штаны, кажется, из бабкиного драпа. Потом разглядел сине-белые «петушки» и понял, что у солдатиков на шапках не может быть написано «Ski», как, впрочем, и любого другого нерусского слова.

Парни обогнули автобус и заколотили по закрытой двери, что-то громко и вроде бы незлобно вопя. Автобус, насколько понял Вазых, был полупустым – первая смена давно кончилась. Сквозь стекла Вазых не разглядел беглеца, но несколько пассажиров явно принялись бранить парней через залитые дождем стекла и двери.

Телогрейки деловито рассыпались вдоль борта и принялись враскачку толкать автобус. Он не сразу, но закачался, с каждым разом все сильнее, включил аварийку, загудел и заскрежетал коробкой передач – но почему-то не отъехал: похоже, путь загораживала машина или один из шутников.

– Так, – сказал Вазых, распахивая дверь и высовываясь из машины. – Э, молодежь, прекратить хулиганство! Сейчас милицию вызову.

Парни заржали и качнули автобус с особой силой, так что он, кажется, всерьез задумался об оверкиле. Парень, стоявший ближе к корме, обернулся к Вазыху и четко послал его на три советских.

– Вазых Насихович, поехали, может? – тревожно предложил Юра.

– Монтировку дай, – сказал Вазых, вдруг обозлившись.

– Нет у меня, – жалобно ответил Юра. – Они же мелкие еще, сидеть за них не хватало.

Он вдруг отчаянно ударил по клаксону. Вазых вздрогнул, сигнал подхватили стоявшие сзади машины – их скопилось уже штук пять. Вазых мельком оглянулся, обошел «маргарин», который не гудел, – рыхлый блондин, сидевший за рулем, смотрел прямо перед собой, но мимо всех и всего, – и пошел учить наглого пацана жизни.

Пацан бросил что-то через плечо и развернулся к Вазыху, нагло ухмыляясь. Остальные, отряхивая руки, подтянулись. Не такие уж они и мелкие, подумал Вазых, чуть не споткнувшись, но решил, что не убьют ведь, и, не замедляя шага, крикнул:

– За такое безобразие и в колонию можно! Вы кто такие вообще?

– Какой комплекс! – выкрикнул один из пацанов, остальные хохотнули и растянулись в цепочку, недобро рассматривая Вазыха.

Сердце заколотилось, Вазых лихорадочно соображал, что делать, если впрямь дойдет до драки. В последний раз он дрался, когда студентом приехал домой на каникулы и сбежал на танцы в соседнюю деревню. Неделю ходил полусогнутым, до сих пор ребра перед дождем болели.

Пришибу засранцев, подумал он нерешительно, и тут передняя дверь «икаруса» зашипела и оттуда, спотыкаясь, выскочил сперва лысый мужик с крупным газовым ключом, явно водитель, потом еще пара мужиков с голыми, но тяжелыми даже на вид руками. Пацаны переглянулись и, не слишком торопясь, зашагали обратно к пустырю. Время от времени они оборачивались на автобус и Вазыха, вроде как чтобы запомнить, и зыркали под ноги. Камни ищут, понял Вазых. Водитель, видимо, тоже понял. Он ускорился, визгливо матерясь. Пара пацанов, шедших в арьергарде, развернулись и стали ждать. Водитель затормозил в пяти метрах и еще громче довел угрожающую мысль до точки. Пацаны развернулись и так же вразвалочку отправились догонять своих, один из них перед этим сплюнул под ноги и что-то сказал водителю.

– Вазых Насихович, поехали, а? – умоляюще попросил Юра, который, оказывается, успел настичь Вазыха, обогнув «маргарин».

Вазых в последний раз посмотрел в ватные спины, кивнул мужикам, которые кивнули в ответ и вновь отправились к автобусу, пропустив выскочившего из салона паренька, – очевидно, того, за которым гнались телогрейки. Вазых проводил его взглядом – паренек был тоже в телогрейке и в остроконечной вязаной шапке с козырьком, – выругался и сел в машину.

Юра рванул с места и удивительно ловко, явно не щадя руки, объехал автобус и пару робко тронувшихся машин.

– Ты видел, а? – яростно поинтересовался Вазых. – Что творится вообще?

Юра кивнул и сказал по-татарски:

– Милиция мышей не ловит потому что. Вот шпана и распустилась.

Вазых подумал и хотел даже поспорить насчет милиции, семьи и школы, но настал черед детского сада, потому что они приехали. И стало Вазыху совершенно не до шпаны – на сорок минут, за которые он едва не сорвал голос.

Процесс увлек. Только входя в подъезд, Вазых постарался вытрясти из головы садик, цемент и некондиционные панели. Чего их домой тащить.

Дома было хорошо – именно что без них. Тихо и покойно. Мягкая Лора расцеловала и уволокла плащ сушиться в ванную. Пахло жареной курицей – пригодился казанский трофей все-таки, – на кухне бормотал радиоприемник, из зала бормотал телевизор – судя по репликам, шел фильм про хищения и социалистическую нравственность, про отважных обэхаэсовцев. Жаль, что не футбол, но футбол как раз позавчера был, если это можно так назвать, олимпийская сборная с болгарами в ноль сыграла, позорище. Ладно хоть в группе первые все равно.

Турика, похоже, и обэхаэс вполне устраивал: он выглянул из зала, махнул и тут же скрылся. Синяки почти зажили, и вообще выглядел сын аккуратней обычного.

Вазых последовал за ним, чтобы рявкнуть: «А чего это мы не спим?», но, к счастью, спохватился. Смотреть фильм после программы «Время» они разрешили Артуру еще в прошлом году. Ну и одно дело – трубить ранний отбой младшекласснику, совсем другое – парню с тебя ростом. Что-то в этом рассуждении Вазыха скребануло, он задумался, но отвлекся на недовольную реплику Турика:

– Московское зеркало. Пап, не видно же.

Вазых, оказывается, торчал перед телевизором, задумчиво пялясь на сына. Он поспешно отодвинулся и сообщил:

– Я там бананы привез, они зеленые пока, как пожелтеют, будет тебе праздник.

– Класс, – сказал Артур, не отрываясь от телика.

Вазых немного обиделся, подумал и понял, что обижаться, в общем-то, не на что. Но завершать беседу подобным образом не хотелось, так что он добавил:

– В бане сегодня были, с Виталием Антоновичем твоим.

– Анатольевичем, – поправил Турик. – Рад за вас.

– Сам-то как-нибудь не хочешь? Завтра вечером, например? Хоть вдвоем, хоть с Виталием… Анатольевичем?

– Это как на рыбалку, что ли? – поинтересовался сын, не отрываясь от экрана.

Вазых поморгал и пошел прочь. У камышовой занавески остановился, пошуршал прутиками и сказал, кажется, не сумев скрыть горечи: