Число изгнанников из Сибири увеличивается, встретил бывшего члена Уфимского Государственного совещания от Алаш-орды, пробирается в Европу, настроен, естественно, враждебно.

Курс рубля упал до 1710 рублей за 100 иен. Это близко к катастрофе.

Токио. 30 апреля

За завтраком в столовую неожиданно вошел П.П. Родзянко, сотрудник Нокса. «Только вчера приехал и чуть ли не первый визит к вам»227. Лестно.

Розово обрисовал положение дел в Сибири, но в тоне чувствовалась какая-то скрытая неуверенность, чувствовалось, что он рисует не то положение, какое было в действительности.

По его расчетам, в Москве будут через 3 с половиной месяца.

Старая песня о необходимости моего сотрудничества228.

Надо было ехать в Йокогаму отдать визит не заставшему меня генералу Толмачеву, бывшему градоначальнику Одессы. Я не был с ним знаком и крайне удивлен его визитом.

Встретили очень любезно, генерал много и интересно рассказывал, он что-то пишет для одного из японских министров, вообще проявляет большую энергию, чувствуется большой жизненный и административный опыт. Признаться, никаких видимых специфических признаков знаменитого «душителя жидов» я не заметил229. Ругает здешних русских представителей и, главным образом, Колчака. Во всем этом, думаю, много личного озлобления, сердится, что не ценят его старых «заслуг».

Был на пожарище, почти на четверть опустошившем Йокогаму. Сгорело более трех тысяч домов, убытки до 15 миллионов иен. Карточные домики японцев – отличная пища для пламени. Характерно, что среди погорельцев не видел ни одной плачущей фигуры. За два дня с начала несчастья, конечно, не могли еще утешиться, и тем не менее слез нет. Правда, широкая общественная помощь идет к ним навстречу. Муниципалитет Йокогамы проявляет завидную энергию. Вообще среди дымящихся еще обломков и груд мусора видны не слезы, а кипучая энергия воссоздания.

Бросилась в глаза сценка взаимной поддержки – на месте сгоревшей посудной лавки откапывают уцелевшую посуду, моют и тут же продают. Все считают долгом что-нибудь купить. Много бродит и любопытных. Наводнение, пожар, землетрясение – наиболее ужасные из стихийных бедствий, внушающих японцу настоящую панику. Подвергнувшись глухой ночью нападению злоумышленника, вы можете долго и тщетно кричать о помощи, вопить, если вас убивают, сплошь и рядом вы не получите помощи, мирный семьянин-японец будет себя успокаивать, что помогать вам – дело полиции. Но если раздается крик о пожаре, он поднимает немедленно на ноги весь квартал, так как каждый понимает, что это несчастье общее, и все спешат на помощь.

Токио. 1 мая

Видимо, мой плен здесь затянется. Из полученного на днях письма здешнего французского посольства усматриваю, что на получение визы плохая надежда. Приходило на мысль воспользоваться советом поехать на английском транспорте, но ведь тогда можно «случайно» задержаться где-нибудь по пути, что еще хуже. Таковые же, по-видимому, надежды и на английскую визу230.

Успехи Колчака на фронте продолжаются, здешние его сторонники ликуют.

Сегодня первый раз в Advertiser появилась статья под заголовком «Омское правительство должно быть признано», а рубль опять упал.

В библиотеке отеля разговорился с профессором Скрицким – омский уполномоченный по закупке технического снабжения для армии. Любопытно его заявление, что после соединения Омского правительства с правительством генерала Деникина первое должно уступить власть второму, так как, по словам С., у Омского правительства не только нет людей, но совершенно отсутствуют и идеи. По его мнению, там не строят ничего нового, а ремонтируют и копируют худшими средствами старый аппарат и старые порядки. Точно такого же мнения относительно Омска и Курбатов.

Из-за вопроса о Фиуме итальянцы вышли из состава мирной конференции. Японцы уперлись в «Шантунгском вопросе» и тоже решили не отступать ни на йоту. Японский совет министров получил предупреждение ввиду сложности и серьезности положения не разъезжаться и быть всегда готовым к экстренному созыву.

Вчера хоронили принца Такеду – не везет бедным принцам, их уже много отправилось к праотцам за мое пребывание в Японии, а мой приятель старичок-рикша живет и к многим прелестям многолетия частенько присоединяет бутылочку-другую саке. Вот и судите: кому живется в Японии лучше – принцу или старому рикше.

Токио. 3 мая

Японцы готовятся чествовать совершеннолетие наследника престола. Они надеются увидеть в нем его великого деда Мацухито. Перед дворцом и на более людных перекрестках воздвигаются арки с красивым сочетанием материи, зелени и электричества.

В Хибиа-парке чудесно цветут азалии и глицинии. Среди кустов азалии специально разбросаны стильные на низких подставках электрические фонарики. Это позволяет любоваться нежным цветком и среди вечернего сумрака. На редкость красиво.

В императорском театре гастроли знаменитого китайского артиста, играющего женские роли. Ежедневно громадный съезд публики.

Из Владивостока слух, что Хорват ранен брошенной в него бомбой. Хорват будто бы простил задерженного бомбиста. Легкое освежение популярности, если не просто очередная утка.

Беседовал с Родзянко, торопится назад во Владивосток, ввиду будто бы переезда штаба Нокса вперед в связи с успехами на фронте. Его супруга, очень элегантная дама, едет работать в Красном Кресте.

В Advertiser опять статья231, ратующая за правительство Колчака, как единственное правительство, которое спасет и возродит Россию.

Токио. 4 мая

На обратном пути из Кодзу заезжал в офицерскую санаторию в Чигасаки – это мой старый долг перед офицерами. Привезли им разной снеди и табаку.

Санатория около железной дороги, в сосновом лесу с сухим песчаным грунтом, недалеко от морского берега. Покупка места, оборудование санатории и содержание инвалидов, главным образом, дело «Русского общества» в Токио. Всего в санатории было 14 человек, из них два очень тяжело больных туберкулезом. Обстановка оказалась даже лучше, чем я думал. Комитет уделяет много забот и энергии инвалидам. При крайнем недостатке средств это дело не легкое.

Среди инвалидов оказались знакомые: «Мы вас хорошо знаем, мы из Народной армии», – заявили двое больных. Один, П., оказался даже моим учеником по Николаевскому кавалерийскому училищу, он долго пробыл в немецком плену, контужен, сейчас все признаки острого нервного расстройства, несмотря на богатырское сложение. На прощание он заявил: «На фронт не пойду, братоубийственная бойня, взаимоистребление»232. И здесь тревожат мысли, и довольно разные.

Среди горсточки в 14 человек тот же идейный разброд, порой переходящий даже во вражду.

Здешний военный агент Подтягин произведен Колчаком в генералы. Ходит именинником, помогает начавшимся здесь сборам на Георгиевский крест 3-й степени, который армия преподносит Колчаку.