– Прошу прощения, – сказал он. – Мой махтан далек от совершенства, я изучал его по книгам. Меня зовут Келл, я принес вам весть от моего короля.

Он сунул руку за пазуху, и стражники ринулись вперед. Холланд загородил собой Ворталиса. А мальчик вытащил – кто бы мог подумать! – письмо. От конверта шел тот же сладковатый аромат.

Ворталис посмотрел на бумагу и сказал:

– Здесь только один король. Это я.

– Разумеется, – подтвердил мальчик-антари. – Мой король правит в другом Лондоне.

В комнате наступила тишина. Все, конечно, знали о других Лондонах и о других мирах. Один был очень далек, и магия там не жила. Другой, изломанный и разбитый, лежал совсем рядом, но его пожрала магия. И еще один, жестокий, захлопнул свои двери и оставил мир Холланда в одиночку сражаться с темнотой.

Холланд никогда не был в том Лондоне. Он знал заклинание, способное перенести туда, отыскал его, как сокровище, у себя в голове в первые месяцы после гибели Алокса. Но, как для двери нужен ключ, так и для путешествия нужен амулет, а его не было. Нечем навести чары, нечем заплатить за проход.

И все-таки Холланд полагал, что тот мир похож на его собственный. Ведь как-никак оба города когда-то были могущественными. В обоих процветала жизнь. Когда двери закрылись, они оказались отрезаны друг от друга. Но сейчас Холланд глядел на этого Келла, на его бодрую осанку, здоровый румянец, и видел тронный зал глазами этого мальчика – обшарпанный, подернутый блеклой, как изморозь, пеленой небрежения, разрушенный долгими годами борьбы за каждую каплю магии. И в нем вспыхнул гнев. Вот, значит, как живет тот, другой Лондон?

– Далековато ты ушел от дома, – холодно заметил Ворт.

– Да, – сказал мальчик. – Далеко – и всего на один шаг. – Его взгляд то и дело перебегал на Холланда, было видно, что ему приятно встретить еще одного антари. Значит, в его мире они тоже редки.

– Чего хочет твой король? – спросил Ворт, не беря в руки письмо.

– Король Мареш предлагает восстановить сообщение между вашим миром и моим.

– Он хочет раскрыть двери?

Мальчик неуверенно замолчал.

– Нет, – осторожно сказал он. – Двери раскрыть нельзя. Но это могло бы стать первым шагом к восстановлению отношений…

– Плевать мне на отношения, – рявкнул Зимний король. – Я хочу восстановить этот город. Может твой Мареш помочь мне в этом?

– Не знаю, – ответил Келл. – Я всего лишь посланник. Если вы напишете…

– Оставь письмо себе. – Ворталис отвернулся. – Нашел дорогу сюда, найдешь и обратно.

Келл вздернул голову.

– Это ваш окончательный ответ? Может, мне вернуться через несколько недель, когда на троне будет сидеть другой король?

– Осторожнее, малый, – пригрозил Холланд.

Келл перевел взгляд на него – такой будоражащий, такой чужой и при этом знакомый. Достал монетку, маленькую, красную, с золотой звездой посередине. Амулет. Ключ.

– Вот, – сказал мальчик. – На случай, если ваш король передумает.

Холланд ничего не сказал, лишь разогнул пальцы, и монетка выпорхнула из руки Келла и перелетела к нему. Пальцы беззвучно сомкнулись.

– Надо говорить Ас траварс, – объяснил Келл. – А то вдруг вы не знаете.

– Холланд, – послышался из дверей голос Ворталиса.

Холланд все еще не сводил глаз с Келла.

– Иду, мой король, – отозвался он, подчеркивая титул, и отвернулся.

– Погодите, – позвал мальчик, и Холланд по тону почувствовал, что слова адресованы не Ворту, а ему. Антари сделал несколько торопливых шагов в его сторону, и золотые пряжки на сапогах зазвенели, как колокольчики.

– Что еще? – спросил Холланд.

– Приятно было встретить такого же, как я, – сказал мальчик.

Холланд нахмурился.

– Я не такой, как ты, – бросил он и ушел.

VII

Сначала Лайла неплохо справлялась сама.

Пламя и сталь против грубой силы, воровская хитрость против пиратской мощи.

Может, она даже смогла бы победить.

Но все-таки не смогла. Это случилось внезапно.

От шестерых осталось четверо, но и четверо – это намного больше, чем одна.

Кожу рассек нож.

В горло вцепилась рука.

Спина ударилась о стену.

Нет, не о стену, вдруг поняла она, – о дверь. Ударилась так сильно, что хрустнули доски, сдвинулись в гнездах болты и засовы. Это навело Лайлу на мысль. Она вскинула руки, и гвозди выдернулись со своих мест. Одни упали на мостовую, зато другие нашли цель, и двое «Медных воров» отшатнулись, хватаясь за руки, животы, головы.

Дверь, лишившись оков, подалась, Лайла рухнула навзничь, вкатилась в пыльный коридор и, перекувырнувшись, мгновенно вскочила. Закрыла дверь, прижала к ней окровавленные руки.

– Ас стено, – произнесла она слово, которому научилась от Келла. Ей казалось, оно должно запечатать дверь, но нет – створка раскололась, как стеклянная, дождем посыпались щепки, и, не успела она вернуть их на место, ее вытащили на улицу. Посыпались удары – кулаком, коленом, ногой – и воздух со свистом вырвался у нее из груди.

Она призвала ветер. Он промчался по переулку, закружил, раскидал нападавших. Она метнулась к стене, подтянулась, оттолкнулась ногами в попытке вспрыгнуть на край крыши…

Но не успела. Один из них поймал ее за ногу и дернул. Она рухнула, с силой ударившись о камни. В груди что-то хрустнуло.

И тогда они набросились на нее.

* * *

Собеседник из Холланда оказался никудышный.

Келл старался поддерживать разговор, но это было все равно что ворошить угли, на которые вылили ведро воды, – от них подымается лишь чахлый дымок. В конце концов он сдался, погрузился в неловкое молчание, и вдруг Холланд перехватил над столом его взгляд.

– Что ты предложишь завтра на рынке?

Келл удивленно приподнял бровь. Он как раз размышлял над этим вопросом.

– У меня была мысль предложить тебя, – ответил он.

Сказано было в шутку, но Холланд изумленно приоткрыл рот, и Келл вздохнул, отступая. Сарказм ему никогда не удавался.

– Все зависит от того, – честно сказал он, – что для Маризо важнее: цена или ценность. – Он пошарил по карманам, достал пригоршню монет, платок Лайлы, королевскую фибулу. Взгляд Холланда подтвердил его худшие опасения: ничто из этого не годилось.

– Предложи свой плащ, – подсказал Холланд.

От этой мысли у Келла стиснуло грудь. Это была одна из немногих вещей, которая всецело принадлежала ему и только ему. Не полагалась по придворному рангу, не была куплена или подарена. Он честно выиграл его в карты.