Молвила Заряночка: «И когда же начались эти чудеса?» Отозвался священник: «Не раньше чем уехали отсюда сэр Хью и твои подруги».

Заряночка задумалась на мгновение, а затем молвила: «Вижу я здесь злобный умысел госпожи моей ведьмы; не насылала она этих наваждений, покуда жил здесь Хью, дабы не отправился Зелёный Рыцарь меня разыскивать. Когда же уехали друзья мои, захотелось колдунье, чтобы замок пришёл в запустение, и наслала она видения, зная, что таким образом легко избавится от сэра Джеффри Ли; в то время как, с другой стороны, я не значила для него настолько много, чтобы стал он до гробовой доски меня разыскивать. Но теперь, сдаётся мне, так хорошо знаю я ведьму, что могу с уверенностью сказать тебе: ежели призраки не появятся снова в течение ещё нескольких дней, считай, что колдунья скончалась. Тогда можешь ты известить о том сэра Джеффри; и, надо полагать, он возвратится; и тому я весьма бы порадовалась, ибо веселее оно будет, коли в Замке Обета снова заживут люди».

«Правда твоя, – отвечал Леонард, – но куда веселее станет, коли ты поселишься под его кровом». – «Нет, – отозвалась девушка, – теперь я вижу: иная судьба мне назначена. Но войдём же, ибо хочу я поскорее заняться тем, ради чего приехала».

Тут вступили путники под сень портала, и ни на мгновение не задержалась Заряночка, но направилась прямиком в зал и прошла его насквозь; священник же, поотстав малость, ибо не поспевал за быстрым шагом гостьи, крикнул ей вслед: «Куда ты? В которую из комнат заглянешь первой?» Заряночка же не остановилась, но бросила Леонарду через плечо, торопясь вперёд: «Следуй за мной, коли хочешь; в одном только месте нужно побывать мне, прежде чем я покину Замок Обета, разве что придётся мне развернуться и отправиться в обратный путь».

Тут Леонард поравнялся, наконец, с Заряночкой; она же выбежала из зала и поспешила к топкому озёрному берегу и к маленькой пристани у береговых врат. Здесь Заряночка нетерпеливо огляделась; затем обернулась к сэру Леонарду и указала пальцем и молвила: «Ло! – вот и судёнышко моё из далёкого прошлого, Посыльная Ладья; теперь поняла я, зачем меня сюда влекло». Пока говорила девушка, глаза её горели и всё тело била крупная дрожь.

«Да, верно, здесь ладья и стоит, – отвечал Леонард, – ибо кто из обитателей замка осмелился бы к ней прикоснуться? Но на что она тебе, о милостивая госпожа?»

«Друг, – отвечала Заряночка, – ежели не покину я этих стен до наступления ночи, тогда, похоже, суждено мне остаться тут на веки вечные; и, глядишь, встречу я здесь призрачного своего двойника, может статься, только раз и сегодня, а может статься, так будет повторяться каждую ночь, до тех пор, пока не умру я в этом замке, где ничего любезного мне не осталось; а для этого я слишком молода, друг мой. И знаю я теперь, что есть для меня надежда; ибо думаю я о дорогой подруге за пределами вод, о коей никому и никогда не рассказывала, не расскажу и тебе; в одном признаюсь: она – мудрость моей жизни. Засим теперь испытаю я это судно и погляжу, по-прежнему ли покорен демон ладьи тому, кто произнесёт заклинание и прольёт кровь в уплату. Потому не протягивай руки к ладье и ничего мне не говори, но прими от меня слово прощания, вместе с сочувствием моим и с той любовью, что могу я тебе дать; и позволь мне уехать, и вспоминай обо мне по-доброму».

Тут подошла Заряночка к священнику, положила ладони ему на плечи и поцеловала его, и, не медля долее ни минуты, повернулась и сошла в ладью; тут девушка опустилась на банку, и закатала рукав, и извлекла нож, и отворила кровь, а затем поднялась и обагрила корму и нос, а затем снова села лицом к корме и пропела:

Затем подождала она немного; Леонард же не трогался с места и не сводил с Заряночки глаз, утратив дар речи от горя, ослеплённый горькими слезами; но вот, наконец, лодка встрепенулась и заскользила от маленькой пристани в открытое озеро; тогда Заряночка оборотилась к капеллану и помахала ему рукой, он же опустился на колени и благословил её сквозь слёзы. И вскорости снова потерял священник девушку из виду.

Когда пустилась девушка в путь, время близилось к полудню; засим ночь застигла её на воде. И заснула Заряночка в лодке вскоре после того, как тьма сгустилась; и пробудилась поутру не особенно рано, часов около шести. Странница поглядела вдаль, высматривая на синей глади озера отвратительное пятно Острова, Где Царит Ничто; ибо стояло ясное и безоблачное утро конца мая. И верно: увидела Заряночка впереди землю, что едва поднималась над поверхностью воды; но с первого же взгляда заметила девушка, что пятно это зелёного цвета; а приблизившись, убедилась, что остров и впрямь зелен, как изумруд. Тут Заряночка слегка обеспокоилась, подумав, что, может статься, Посыльная Ладья сбилась с пути, и ежели демон судна не следует прежней дорогой, то, пожалуй что, вовсе и не направляется к родной гавани. Ибо теперь девушка говорила себе прямо, что намерена вернуться в Обитель у Леса и поглядеть, что из этого выйдет, и проверить, не удастся ли ей заодно с лесной матушкой одолеть ведьму.

Но что бы ни происходило на самом деле, ничего не оставалось Заряночке, кроме как сидеть смирно и нестись вперёд по воле Посыльной Ладьи; и спустя час чёлн приблизился к берегу с подветренной стороны, и увидела девушка, что по форме земля в точности повторяет очертания Острова, Где Царило Ничто. И весьма подивилась Заряночка при виде того, что к самой кромке воды подступали теперь густые травы, и повсюду вокруг, от береговой полосы и далее, поднимались тонкие стволы деревьев, и на некоторых ещё не опал майский цвет, так что можно было подумать, что приближается странница к огромному и благоуханному плодовому саду; а над кронами дерев виднелись соломенные крыши домов.

Вскорости Посыльная Ладья пристала к земле, и сошла девушка на берег, об осторожности не забывая: прежде чем отойти от кромки воды, Заряночка согнула лук и вложила стрелу в тетиву. Однако же подумала про себя девушка: «Недурно бы мне переведаться с людьми, коли мирно они настроены, иначе как переживу я путешествие через все эти острова до дома в Обители у Леса?»

Засим повернула Заряночка в ту сторону, где прежде различала крыши, а теперь густая листва молодой поросли скрыла дома из виду; и побрела по узкой обсаженной деревьями тропке, что смыкались по обе стороны всё теснее и теснее: тут взгляд различал уже не яблоню и не грушу, не айву и не мушмулу*, но подрастающий лес: тут высились дуб и граб, остролист и бук.

Наконец, идя по тропе, заслышала Заряночка впереди голоса: девушка осторожно подобралась к опушке, не снимая пальца с тетивы. Очень скоро молодая поросль расступилась, и глазам странницы открылась широкая полоса зелёного дёрна, за пределами которой раскинулся крестьянский двор, насчитывающий немало строений и хижин; во всём походил он на усадьбу зажиточного йомена в мирном краю, только главное здание было более вытянуто в длину и при этом невысоко. На помянутом лугу паслось большое стадо овец; животных, надо полагать, совсем недавно выкупали перед стрижкой. А среди овец различила Заряночка четыре человеческие фигуры: двух мужчин и двух женщин, совсем юных; ни одному из них гостья не дала бы по виду более двадцати двух лет. Одежда людей этих отличалась простотой: и мужчины и женщины носили короткое платье белой шерсти (мужские, впрочем, уступали по длине женским); ноги их не знали ни башмаков, ни чулок; головы пастухов венчали гирлянды зелёных листьев, и никакого оружия при них не было, только один из мужей сжимал в руках ясеневый посох. Что до обличия поселян, все отличались превосходным сложением; кожа их, бесспорно, потемнела под лучами солнца, однако статные тела дышали здоровьем и силой; все были изящны и пригожи, стройны и хрупки.