Девушка рассмеялась сквозь слёзы и ответствовала: «Милый юноша, не выноси ты мне приговора, покуда не провинюсь в самом деле! Никоим образом не откажу я тебе в просьбе, ибо люблю тебя и отныне и впредь буду считать тебя братом, и тебя, и Роберта; ибо преданно, как братья, заботились вы обо мне всё это время. Но сам знаешь, милый юноша: порою приходится сёстрам расставаться с братьями; и ныне час этот пробил».

Ещё немного посидели они молча, все четверо; а затем поднялась Заряночка, и стянула с головы шлем, и расцеловала и обняла Джерарда и его сыновей, и распрощалась с ними, причём и сама она, и юноши разрыдались в голос. Затем Заряночка снова вооружилась, вскочила в седло и поскакала в Гринфорд; и ничего-то при ней не было, кроме нательной одежды и доспехов, да коня, да нескольких золотых монет и драгоценных камней в кошеле. Так уехала девушка; спутники же её удручённо повернули назад, к Пяти Ремёслам.

Так, в конце мая, за час до заката, Заряночка въехала в Гринфорд; и уверенно направилась прямиком к постоялому двору, и с тем большей уверенностью, что прежде там не останавливалась, как уже говорилось. Слугам рассказала она байку о своём обете, сообщая, что не вправе снимать шлем, покуда не истекут семь дней; и кто-то ей поверил, а кто-то счёл женщиной; но поскольку судя по платью можно было заключить, что гостья принадлежит к знати, никто к Заряночке не приставал. Более того, поскольку сообщила она, что намерена выехать на следующий день спозаранку, содержателям постоялого двора и вовсе дела до неё не было; притом сообщила девушка, что приехала из дальних краёв, что соответствовало истине.

Вечером спустилась Заряночка в общую залу; там сидели за столом три торговца, путешествующие со своим товаром, и два горожанина-йомена; и беседовали они промеж себя весело и приветливо и, переговариваясь, поглядывали искоса на стройного и пригожего юного оруженосца, каковым сочли Заряночку. Очень хотелось им перемолвиться словом с незнакомцем, да учтивость не позволяла. Что до неё, не терпелось Заряночке порасспросить их о Замке Обета, но от страха слова застревали у неё в горле; и не сиделось ей на месте; неуютно и беспокойно ей было. Но вот обратился горожанин к заезжему торговцу: «А что, мастер Питер, после того, как расторгуешься ты здесь, не поедешь ли в Красную Крепость?» При этих словах Заряночка побледнела как полотно, а мастер Питер ответствовал: «Всенепременно, сосед, коли здешний люд оставит что-нибудь в моих мешках на поживу другим покупателям». Ответ его прозвучал весёлой шуткой, как если бы легко было у торговца на душе, и все рассмеялись заодно с ним, словно ни забот, ни тревог не знали. Тут рассудила Заряночка, что пора ей заговорить, коли желает она узнать хоть что-нибудь; и вот собралась девушка с духом и молвила, унимая дрожь в голосе: «На то похоже, господа, что процветает ныне славный сей город? А спрашиваю я потому, что в здешних местах давно не бывал и теперь, возвратившись, очень бы хотел, чтобы в окрестных землях царили мир и благоденствие; ибо, может статься, придёт мне в голову поселиться здесь».

Йомены повернулись к страннице и улыбнулись приветливо, радуясь нежному её голосу, и один из них ответствовал: «Сэр в шлеме, что до мира и покоя в этом краю и что до процветания её обитателей, тут ты останешься доволен; даже вилланы живут здесь так, как в других землях не живут и франклины; а йомены и вавассоры* рядятся роскошнее рыцарей в услужении у щедрого лорда. Воистину дома здешние – полная чаша, и гостям в них рады, что куда как недурно, ибо в помянутых домах ни в еде, ни в питье недостатка не знают. И женщины здешние падки на всё, что красиво и радует глаз, пусть даже из дальних краёв товар и дорого за него просят; засим и мы, торговцы, процветаем, как ты своими глазами можешь убедиться. Ах! – благостный это край!»

Остальные, улыбаясь, закивали в знак согласия. Но продолжила Заряночка, укрепив своё сердце, ибо необходимость в том была, и немалая: «Похоже на то, что произошли здесь большие перемены, ибо когда я в последний раз слышал об этих краях, о мире здесь и не помышляли». – «Уж наверно, не так давно это было, – отозвался горожанин с улыбкой, – ибо не думаю я, что, кабы снял ты шлем, много седых волос заметили бы мы на твоей голове». Покраснела Заряночка. «То было лет пять назад», – сообщила она. «Ну да, ну да, – ответствовал горожанин, – именно тогда мы и затеяли покончить с беспорядками; и то был самый мрачный час перед рассветом; ибо пять лет назад мы и доблестные рыцари Замка Обета осадили Красную Крепость. Воистину раз и навсегда вычистили мы дьявольский этот притон». – «Что же случилось с крепостью после того, как вы одержали победу?» – спросила Заряночка, трепеща. Отозвался горожанин: «Не доводилось ли тебе слыхать о Чёрном Оруженосце, рыцаре весьма доблестном, раз говоришь ты, что в сём краю не чужой?» Девушка кивнула в знак подтверждения, ибо слова не шли у неё с языка.

«Так вот, – отвечал горожанин, – около трёх месяцев держали мы в Красной Крепости вооружённый гарнизон; а затем попросили мы Чёрного Оруженосца прийти к нам и помянутый гарнизон возглавить; ибо, даже после того, как пала Крепость, немало осталось в здешнем краю разбойников да лиходеев, да бродяг, у которых одно ремесло – убивать да грабить. И воистину знали мы лорда Артура за воина прозорливого и доблестного, равного коему не найдёшь; и ответил он нам согласием и сделал всё, что смог; то есть всё, что нужно, ибо всё время своё, с утра до ночи, проводил он в седле и за делом. Воистину, весёлым человеком назвать его было нельзя, разве что в часы наибольшей занятости; и говорил мало, будь то в зале или в покоях, иначе больше бы его любили. Но большей услуги здешнему краю не оказал бы никто».

Тут наступило непродолжительное молчание, и Заряночка побледнела как полотно, но затем совладала с собою и молвила: «Ты всё время говоришь «был» да «был»; уж не погиб ли он?» Отвечал горожанин: «Насколько нам известно, нет. Когда стараниями милорда Артура в земле воцарились покой да мир, что произошло года три с половиной назад, он уехал из Красной Крепости один-одинёшенек, и более мы его не видели. Многие полагают, что он принял сан».

Сжалось сердце Заряночки при мысли о том, что теперь всё придётся начинать сызнова; однако же худшее было позади: Артур жив, а уж что теперь делать, она непременно надумает. Засим молвила девушка: «Уж не возвратился ли он в Замок Обета?» – «Нет-нет, – возразил горожанин, – такого быть не может; ибо обитель эта опустела, и никто там не живёт; разве что старик-странник или старуха-странница остановятся там на день, на два». Вопросила Заряночка: «Как же так? Куда подевался сэр Хью, Зелёный Рыцарь?» Отвечал горожанин: «Зелёного Рыцаря мы хорошо знали; приветливый человек, открытый, весёлый; все его любили; а что до дамы его и любезной собеседницы, так милее свет не видывал, и такая же добрая да обходительная, как он сам. Но не удалось нам уговорить их остаться с нами; они уехали в родные края. Сэр Хью покинул Замок Обета месяца три спустя после того, как Чёрный Рыцарь стал нашим полководцем, а замок подарил сэру Джеффри Ли, испытанному в боях воину преклонных лет. Но несколько месяцев спустя прознали мы, что и сэр Джеффри уехал восвояси, никого из людей в замке не оставив; и полагаем мы, что причина в следующем: происходит в замке нечто странное, и такое там видят и слышат, что смертным видеть и слышать негоже. Не так ли, господа?»