– Да будет так, – сказал император срывающимся от волнения голосом. – Да будет так.

Его темно-голубые глаза заблестели, и он, не произнося больше ни слова, вывел Елену из спальни сына. Вслед за ним ушли все, кроме врачей, которые затем снова собрались у кровати юноши. Расхаживающие возле этой кровати, они были чем-то похожи на воды горной речки, омывающие большой валун, но не способные хотя бы чуть-чуть сдвинуть его с места.

С того дня и того часа Ямина стала де-факто принцессой Византийской империи, и она росла рядом с Константином, став его подругой и его утешением. Елена сдержала свое слово, а вместе с ней сдержал свое слово и император Константин. Ямина взрослела, постепенно превращаясь из девочки в девушку, и неизменно чувствовала их благосклонное отношение к себе. Однако как любой цветок, растущий в тени, она страдала от недостатка света и тепла. Она, можно сказать, понемножку, по чуть-чуть – как домашняя кошка лакает молоко – впитывала в себя тепло и находила большинство из того, в чем она нуждалась, рядом со своим принцем.

Она любила Константина так сильно, что иногда, находясь рядом с ним, чувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Однако после того, как по прошествии нескольких лет ее детские потребности сменились потребностями взрослой девушки, уверенность в том, что они никогда не смогут быть вместе как муж и жена, легла зловещей тенью на ее сердце и стала своего рода потоком холодного воздуха, от которого ей становилось зябко.

И тут вдруг произошло вот это! Для нее это было сродни тому, как если бы сквозь разрыв в тучах совершенно неожиданно пробились согревающие золотые лучи солнца. Она почувствовала твердый выступ у Константина между ногами, почувствовала его тепло… Возможно ли возрождение жизни после нескольких долгих лет зимы? Пойдет ли это тепло дальше, вниз по его ногам? И станет ли в этом году запоздалая весна свидетелем того, что он снова сможет ходить?

На такое чудо рассчитывать не приходилось, и она это знала. Ямина закрыла глаза и покачала головой, чтобы отогнать свои мечты. Но, несмотря на все ее усилия заставить себя вернуться в прежний мир, в мир реальности, на ее покрасневшем лице застыла легкая радостная улыбка.

Ямина мало-помалу стала приходить к осознанию того, где она сейчас находится. Девушка вышла из покоев принца в таком смятении, что стала наугад подниматься по каким-то лестницам и бродить по едва знакомой ей части огромного дворцового комплекса. Погрузившись в свои тайные мысли, она случайно удалилась за пределы предназначенной для нее территории, а точнее говоря, оказалась в той части дворца, где хозяйкой была сожительница императора.

Ее резко вернули к реальной действительности звуки голосов, один из которых принадлежал какому-то мужчине, а второй – самой Елене. Елена разговаривала с этим мужчиной на повышенных тонах, и их разговор было слышно в коридоре через приоткрытую дверь, находившуюся в дюжине шагов от Ямины. В этом разговоре упоминалась свадьба, и это заставило ее остановиться и прислушаться.

Девушка подошла к стене и прильнула к ее прохладным камням, прижав одну ладонь ко рту, как будто хотела ослабить звуки своего собственного дыхания, мешающего ей подслушивать.

– Сейчас это стало еще более важным, чем раньше, – говорила Елена. – Речь ведь идет о внешнем приличии… о правильном порядке вещей… о вере!

Ямина так и не смогла распознать мужчину, который разговаривал с Еленой, но кем бы он ни был, его голос показался ей испуганным, а тон подобострастным.

– Конечно, конечно, – ответил он. – Я, конечно же, это понимаю. Вы правы, моя госпожа. Я просто хотел выяснить, по-прежнему ли вы считаете, что это будет самым лучшим использованием вашего времени. Ведь сейчас очень многие хотят, чтобы вы уделили им свое внимание.

– Не пытайтесь мне покровительствовать, – сказала Елена. Она произнесла эти слова спокойным и размеренным голосом, и от этого угроза, которая явно чувствовалась в них, показалась еще более серьезной. – Люди следят за каждым нашим поступком. Тучи, нависшие над городом, – самые черные за всю его историю. Если станет видно, что мы колеблемся… если в каком-либо нашем действии или заявлении почувствуется нерешительность, то… В общем, подумай о последствиях. В нашем городе живут самые суеверные жители на всей Божьей земле. Мы должны относиться к ним как к детям, ибо они ведут себя как дети. Если устроить им какой-нибудь маленький праздник, они станут улыбаться и забудут – по крайней мере на некоторое время – о том, что их ждет за стенами города.

– Конечно, – снова сказал мужчина. – Все будет хорошо.

– Должно казаться, что все будет хорошо! – воскликнула Елена, резко повысив тон. – Должно казаться, что все будет хорошо, и пока они будут праздновать в связи с бракосочетанием принца и его невесты, мы предпримем те шаги, которые потребуются. Империи нужен хребет, а хребет у Константина поврежден. Он не должен стать тем, кто приведет наше население к гибели. Он не должен стать тем, кто приведет нас к гибели.

Ямина еще сильнее прижалась к стене – так, как будто хотела пройти сквозь нее и все последующие стены здания и исчезнуть. Выложенная каменными плитами стена была прохладной, но все ее тело горело от жара надвигающейся со стороны Елены опасности. Девушка почувствовала, что ее щеки пылают, а к горлу подступил ком, как будто она попыталась проглотить кусочек стекла, а он застрял. На мгновение ей показалось, что она вот-вот закричит.

Несмотря на то что во всех помещениях дворца было довольно холодно, по ее телу волнами разливалась горячая пульсирующая кровь. Ямину часто охватывало ощущение холода в этих стенах независимо от времени года, но сейчас ей показалось, что от нее самой исходят тепло и свет – свет, из-за которого наверняка ее заметят, как замечают жука-светляка в темной пещере.

О чем был этот разговор? Что затевалось и почему? Елена намеревалась причинить Константину какой-то вред, и это было вполне очевидным! Ямина в одно мгновение – и впервые в жизни – мысленно представила себе жизнь в этом дворце и увидела ее такой, какая она есть. Этот дворец, как, впрочем, и весь город, постоянно погрязал в слухах и интригах. Об этом она знала всегда. Одни придворные оказывались в фаворе, другие – в опале. Одна придворная дама жила с любовником вдвое моложе ее, другая – напивалась допьяна вином к полудню каждого дня… Слухи, сплетни, кривотолки…

Час за часом драматические события и интриги текли, словно бурные речки, впадающие в Мраморное море и вызывающие рябь на его поверхности. Часто проливалась кровь. Кровь виновных или кровь невинных – кто мог это сказать? Чтобы самому как-то выжить, нужно было делать вид, что ты ничего не замечаешь. Ямина старалась тайком замечать как можно больше – и замечала немало. Ей частенько приходилось зажимать себе рот ладошкой, чтобы не вскрикнуть в тот момент, когда доводилось узнать что-то ужасное. Но теперь Ямина вдруг почувствовала, что какая-то волна, которой она не может противостоять, тащит ее за ноги и грозит унести куда-то далеко. А потому, прижимаясь сейчас к стене, девушка с ужасом думала о том, что в одночасье может потерять все.