Хан открыл рот, но слова застыли на устах. Юноша разозлился на друга за его поведение. Алистер завидовал, что у парня было место в мире, и церемония это подтверждала. Каким бы ни было призвание Танцующего, он должен его принять. Алистер бы хотел, чтобы кто-то просто сказал, чем ему следует заниматься остаток жизни.

Пора было идти. Вдоль тропинок, ведущих к храму под открытым небом, зажглись факелы, несмотря на то что в самые длинные дни года темнота наступала лишь около полуночи.

Хан ощутил кожей дуновение теплого ветерка, принесшего аромат лилий и напоминание о скором начале непродолжительно горного лета.

Когда они добрались до храма, возле которого пылал костер, Танцующий с Огнем направился в хижину послушников. Ива присоединилась к старцам, расположившимся у входа в храм.

Взрослые надели одеяния, соответствовавшие их призваниям, – это было похоже на разноцветный сад. Алистер, чувствуя себя глупо, уселся на землю рядом с младшими детьми и скрестил ноги.

Церемония началась с речей старцев обоих поселений. Хан узнал Аверила Демонаи, и у юноши возникло желание спрятаться в лесу. Последний раз парень видел торговца во время происшествия в храме Южного моста, когда он похитил Ребекку и сбежал с ней на Тряпичный рынок.

«Все в порядке, – успокаивал себя Хан, – он не узнал меня тогда, да и теперь рыжая краска для волос практически смылась. Кто ожидает встретить главаря банды на церемонии Именования в Марисских Соснах?»

Сеннестре Елена, Старейшина поселения Демонаи, рассказала присутствующим легенду о сотворении горцев. Создательница вырезала их из скал Призрачных гор и вдохнула в них жизнь. Она поведала о том, что и по сей день королевы Фелла в конце жизни возвращаются сюда, в горы, и провозглашают вершину своим последним пристанищем.

Хан почувствовал, что начинает расслабляться. Ритм знакомых древних легенд всегда умиротворял юношу. Почему реальность не может быть столь же размеренной? Она – как рыболовная леска, с узлами и переплетениями, которые невозможно распутать.

К примеру, Аверил являлся супругом королевы и отцом наследной принцессы. Алистеру показалась непонятной эта связь между знатными жителями Долины, живущими в мрачных стенах замка Феллсмарча, и горцами, любящими свою землю – горцами, чьи поселения почти сливались с окрестными пейзажами.

Настал черед назначить покровителя для первого ребенка лета. Кузнец по имени Железный Молот выступил вперед, а за ним последовала высокая и широкоплечая девушка в кожаном жилете и штанах с вышитыми изображениями лошадей и языков пламени.

«Должно быть, она из Демонаи, – подумал Хан. – Я не видел ее раньше».

– Расскажи нам, Молот, кого ты привел?

Горец прочистил горло.

– Ее зовут Лаурель Блоссом. Она сказала мне, что мечтает работать с огнем и металлом. Девушка прошла проверку, и кузнечное мастерство – ее истинное призвание. Я согласился быть ее покровителем. Она размышляла над именем, и теперь я могу представить вам Повелевающую Пламенем! – мужчина широко улыбнулся, будто Лаурель была его кровной дочерью.

И церемония продолжилась. Ученику мастера по плетению корзин дали имя Плетущий из Дуба. Рассказчик Историй должен был знать толк в старых легендах. Серебряной Птицей нарекли будущего мастера по изготовлению украшений.

Теперь вышли двое воинов Демонаи – мужчина и женщина. Они горделиво выпрямились, на их поясах были закреплены кинжалы, а на плечах висело по луку. На шеях блестели серебряные цепи с символами Демонаи.

Воины были облачены в зелено-коричневые кожаные штаны и рубахи – цвет земли и листвы.

Хан решил, что тот, кто вступал в схватку с чародеем, должно быть, и сам обладал особой силой.

Все оживленно зашептались и застыли в предвкушении. Демонаи не часто становились покровителями названных воинов.

– Кто они? – прошептал кто-то позади Алистера.

– Рейд и Шила Демонаи, – прошептал кто-то другой в ответ.

Демонаи… то было второе имя каждого воина из поселения.

«Получается, это Рейд Демонаи», – размышлял Хан.

Здоровый и мускулистый парень был на год или два старше Алистера, но уже прославился среди горцев. Точнее, он был известен настолько, насколько может быть известен воин в мирное время.

Шила была поменьше ростом, с плотным телосложением, однако между всеми воинами Демонаи имелось некоторое сходство – внешний лоск и высокомерие.

– К нам поступила просьба, – заговорила Шила, будто воинам позволялось произносить вступительную речь. – И мы ее рассмотрели, – презрительно произнесла она: дескать, публика не заслуживает никаких детальных разъяснений намерений горцев Демонаи.

Двое воинов развернулись и посмотрели в сторону леса. Из-за деревьев вышла Птаха. Ее глаза были опущены, как подобало тому, кто удостоился столь великой чести, но девушка шла так легко, Хан бы даже сказал – практически парила над землей. Она была облачена в зелено-коричневые одежды Демонаи и неосознанно держалась так же грациозно и горделиво, как и они.

Птаха подошла к паре воинов Демонаи и остановилась напротив них. Ее будущие наставники не удосужились сказать и несколько слов о том, что ее привело к такому решению.

– Мы принимаем Любопытную Птаху в ряды будущих воинов Демонаи, и берем ее под свое покровительство, – произнес Рейд. – Если она справится, то до следующего дня солнцестояния мы дадим ей новое имя и вручим амулет Демонаи.

«А что, если у нее не выйдет, – подумал Хан, ощущая легкую обиду, – что тогда? И что ей необходимо сделать, чтобы справиться?»

Рейд вручил Птахе лук, колчан со стрелами и нож с выгравированной на рукояти эмблемой Демонаи.

Девушка вложила его в ножны на поясе и обхватила руками лук и стрелы, после чего подняла голову и посмотрела на зрителей. Лицо ее озарила ослепительная улыбка, а до боли знакомый локон упал на лоб.

«Она счастлива, – пронеслось в голове у Алистера. Вот чего она хотела».

Это заставило юношу вспомнить о Танцующем. Все дети лета уже выходили вперед. Ива о чем-то беседовала с Аверилом и Еленой: выглядели они торжественно и серьезно.

– У нас остался еще один ребенок лета, – вымолвил торговец. – Это Танцующий с Огнем – Хайден – сын Ивы, Старейшины Марисских Сосен!

Воцарилась тишина, и спустя несколько секунд Танцующий вышел вперед в гордом одиночестве. Его красивая новая куртка бликовала в огнях факелов. Лицо юноши окаменело, что, впрочем, стало для него уже привычным.

«Где его покровитель?» – спросил себя Хан. Он вгляделся в лес, но никого не увидел. Неожиданно Ива встала возле сына. Танцующий гневно покосился на мать, но не пошевелился.

Сеннестре Елена взмахнула рукой. В свете огня морщины на лице казались глубже – словно карта ее жизни. А глаза напоминали лесные пруды, в которых отражались воспоминания.