через плотную подошву сандалий, а между пальцев на ногах чувствовался колючий песок. Ещё, на тропе по которой мы шли было много остроугольных камней, будто кто-то расколол гигантский алмаз и в ярости разбросал по улицам крошку.

Тётки охали, подпрыгивали, когда режущие камни протыкали им обувь. И ведь улицу могли убрать, а камни отмести к обочине, но не успели. Потому что каменная буря, что ежедневно набрасывается на Сорру из ниоткуда, успокоилась совсем недавно. Летящие по воздуху осколки породы, легко разбивали окна и остальную хрупкую утварь, оставленную хозяевами на улице. Поэтому каждое окно теперь имело защитные ставни. Стоило песку на дороге вздыбится — а это было знаком предстоящей бури, люди всё бросали и прятались.

То, что мы приближались к территории, принадлежащей Эру Лихху, я поняла, когда под ногами вдруг почувствовалась мягкая трава. Кто еще мог позволить себе зеленый оазис посреди каменной пустыни?

Вместо традиционного в Сорре кованого забора с золотыми пиками нас встречала… живая изгородь! И, Небеса, от нее шла просто спасительная прохлада и восхитительный свежий запах!

Я даже успела испытать минутное счастье, которое испарилось, стоило нянькам отворить спрятанный в зелени ход. Интересно, от кого они меня скрывают? Даже сюда мы шли окольными путями, хотя могли двигаться по главной улице.

Размышления прервал звук, мелодичный и тихий. Я посмотрела вперед, через головы и спины окружающих меня, словно стервятники женщин, и увидела построенный по среди зеленой площадки, мраморный фонтан с журчащей и светящейся голубым светом, водой. Настоящая услада для глаз, но совершенно неприличная в месте, где сильнее богатств и золота люди ожидают тяжелых облаков и ливня.

Отчаяние — вот, что позволяет совести не замечать средство для достижения цели. Либо ты умрешь от голода и будешь похоронен в горячем песке. Либо сенсария выберет кандидата, родит себе подобную, и тогда к тебе вернутся дожди, растения, прохлада.

И разве не должна я, ради благополучия стольких людей, подчинится своей судьбе? Подарить им, в конце концов надежду на жизнь?

Ни-ког-да. Я отрицаю такую судьбу. И сделаю все, чтобы сломать эту испорченную цепочку обращения с сенсариями — женщинами — матерями, как со скотом. Немыслимая дикость, варварские традиции!..

— Милая, — пока мы ждали в саду, узурпатор, облаченный как обычно в красное, появился из-за спины и поцеловал мою ладонь. — Так приятно видеть тебя в своем скоромном жилище!

— Эрр Лихх, — только и промолвила я, про себя отмечая его наглость, когда он называет перелесок посреди пустоши — скромностью.

— Пройдем, — пропел он мне на ухо и тут же обратился к тёткам, — а вы подождите здесь, дорогие. Мать нужно посветить в некую государственную тайну, и когда мы закончим я сразу же верну её вам. В целости и сохранности.

Что ж, я совершенно не привязана к своим надзирательницам, но с ними я чувствую себя безопаснее, чем наедине с ним! Только вырвать свою руку из его липкой, паучьей хватки, я не могу.

Надо играть, Лея. Надо!

И спрятав взгляд в пол, я проследовала за тяжелой красной мантией, что развивалась за Эром, словно кровавое пятно. Не давая панике застелить рассудок, я жадно изучала, куда мы идем.

Вот тропинка, что повела нас за угол, за ней еще одна, и словно змеи они вели нас ко внезапно появившемуся перед глазами дому, заросшим древним широколистным плющом. Зеленый, сливающийся с живой изгородью, он скорее напоминал дом из народной сказки, чем пристанище такого монстра, как Эр Лихх.

За предусмотрительно раскрытыми дверями нас ждал темный коридор с изредка расставленными подсвечниками, что скупо освещали путь. Обыкновенный деревянный пол, желтоватые стены… Я почти сделала вывод, что ошибалась в своих выводах о его расточительности, как он подвел меня к лестнице, ведущей вниз.

— Хотите показать мне погреб? — протараторила я, нацепив наивную улыбку. На самом деле я элементарно боялась!

— Нет, — усмехнулся он и опустился на одну ступеньку ниже, увлекая меня за собой. — Там обеденный зал.

Пользуясь тем, что опускались мы в кромешной темноте, я перестала выдавливать из себя беззаботную радость. Хотелось хорошенько толкнуть его в спину, чтобы летел вместе со своей мантией вниз. Но колдовские браслеты от этого вряд ли перестанут работать.

Темнота растворилась так же быстро, как и появилась. А за ней… блеск серебра и золота, расшитые ткани на столе стульях, кубки с кристаллами. Изысканные картины на стенах с изображенными лошадьми, пейзажами и почему-то обнаженными женщинами.

Множество ламп выгодно подчеркивали богатейшее убранство, что не уступало дворцу Лекса Рейна, и пока я рассматривала все это не скрывая удивления, на меня, оказывается тоже смотрели.

— Лея, — голос Арта, ненавистный и вскрывающий раны, раздался мягко и обволакивающе.

Он отпрянул от стены, отпил из кубка и вальяжно прошел к столу. И все это не переставая смотреть на меня блестящим от хмеля взглядом. На нем была белая, облегающая подтянутое тело рубашка с высоким воротником, черные брюки и, что особенно бросалось в глаза — красный жилет с золотой, по-мужски лаконичной брошью.

Ладони помимо воли сжались в кулаки, пока я недоумевала, как могла быть настолько слепа?.. За увлекательной внешностью и словами о любви скрывался настоящий дьявол.

И смотрит он на меня так, будто это у него ко мне претензии!

— Садись! — Эр подвел меня к столу и посадил напротив бывшего парня, сам сел во главе стола. — Я позвал тебя для важного разговора, если помнишь, — и опять, его тон из псевдо дружеского стал тверже гранита безо всякой на то причины.

— Помню, — ответила так, будто не ощущала потяжелевшей атмосферы.

— Мой сын, — он указал на Арта, чей взгляд я чувствовала кожей, — имеет к тебе интерес. Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, — кивнула, испытывая к обоим столько отвращения, что казалось меня вот-вот вырвет.

— Вы встречались, — растянуто произнес Эр Лихх.

— Мы любили, — добавил Арт и опустошил кубок до дна. Вышло так, что после его слов мы снова встретились взглядами, и только Небеса знают каких усилий мне стоило скрыть неприязнь.

— Я верю, дети мои, в то… что не все потеряно! Как думаешь ты, милая? — серые глаза не интересовало мое настоящее мнение, им был необходим правильный ответ.

— Возможно, — ответила скромно и тихо.

— Великолепно! — засмеялся Эр, и я снова убедилась в том, насколько она опасен. Ведь этот смех гляди сменится гневом. — Тогда у меня есть к тебе просьба.

— Какая же? — поднесла к губам кубок с водой, в котором мне хотелось утопиться, чтобы только избежать этого разговора.

— Скоро начнется отбор кандидатов, — звонко объявил узурпатор. — Я хочу, чтобы ты приняла