Некоторое представление о природе и количестве лекарственных веществ, применявшихся в медицине прошлого, можно получить из отчетов о лечении английского короля Карла II в момент его смерти. Эти отчеты сохранились в архиве доктора Скарбурга, одного из двенадцати или четырнадцати врачей, приглашенных к королю. В восемь часов утра в понедельник 2 февраля 1685 года короля Карла брили в его спальне. Внезапно король вскрикнул и повалился на спину, после чего у него начались сильные судороги. Он потерял сознание, затем ему стало немного лучше, но через несколько дней он умер. Протоколы вскрытий XVII века не отличались полнотой, но можно все же предположить, что король умер от эмболии – то есть от закупорки мозговой артерии оторвавшимся артериальным тромбом. Впрочем, возможно, он умер от болезни почек. Для начала королю выпустили около пинты крови из вены правой руки. Затем на плече сделали надрез и поставили банку, в результате чего отсосали еще около восьми унций крови. После этой убийственной атаки началось лечение лекарствами. Королю ввели рвотные и слабительные средства, а немного погодя еще раз слабительное. За этим последовала клизма, содержавшая сурьму, горечи, каменную соль, листья мальвы, фиалки, свекловичный корень, цветки ромашки, фенхельное семя, льняное семя, корицу, семя кардамона, шафран, кошениль и алоэ. Клизму повторили через два часа, а затем дали слабительное. Голову короля выбрили и наложили на темя вытяжной пластырь. Потом королю дали чемеричный чихательный порошок и порошок из цветков примулы для того, чтобы «укрепить мозг». Продолжили частую дачу слабительных, перемежая их успокоительным питьем из ячменной воды, лакрицы и сладкого миндаля. Давали королю также белое вино, полынь и анис наряду с экстрактами цветков чертополоха, мяты, руты и дягиля. Наружно применяли пластырь из бургундской смолы, а к ногам прикладывали голубиный помет. Королю продолжали давать слабительные и делать кровопускания. К лекарствам добавили дынное семя, манник, экстракт коры вяза, черешневую воду, экстракт цветков лайма, ландыша, пиона, лаванды и растворенный жемчуг. Потом наступил черед корня горечавки, мускатного ореха, хинина и гвоздики. Состояние короля не улучшалось, наоборот, ему становилось все хуже и хуже, и тогда – для оказания неотложной помощи – Карлу дали сорок капель экстракта человеческого черепа для успокоения судорог. В горло королю залили поддерживающую дозу противоядия Ралея; этот антидот содержал невероятное количество травяных и животных экстрактов. Наконец, королю дали безоар. Предоставим слово Скарбургу: «Увы! После ужасной судьбоносной ночи силы нашего блаженного короля истощились до такой степени, что все собравшиеся врачи потеряли надежду и впали в уныние. Видя, что они ничего не могут сделать, врачи прибегли к самым сильным сердечным средствам». Доктора увенчали этот фармакологический дебош тем, что влили в рот умирающему королю смесь антидота Ралея, жемчужного сиропа и нашатырного спирта.

Король Карл был бессилен перед этим лекарственным напором врачей, желавших «использовать все, что возможно, в лечении». Король Яков I был более твердым орешком; он принял слабительное только один раз, а от кровопускания вообще отказался. Говорили, что жизнь Якова, «отчасти благодаря слабой конституции, а отчасти – излишествам в еде, питье и прочим удовольствиям, была одной затянувшейся болезнью». До шестилетнего возраста он не мог ходить, как говорил Майенн, это было следствием плохого молока вечно пьяной кормилицы. Король страдал хроническим катаром, вероятно из-за аденоидов и увеличенных миндалин, у него были нарушения пищеварения и частые приступы колики. Несмотря на это, король много и охотно ел и пил. У Якова были отвратительные зубы, вследствие чего он был вынужден глотать пищу не жуя. Когда король волновался, у него начинался понос, к тому же он страдал периодически кровоточившим геморроем. У Якова был суставной ревматизм, из-за которого он часто падал с лошади. Король страдал подагрой и малярией, но умер он, храбро сопротивляясь лечению. Герцога Бекингема обвинили в отравлении короля, но оправдали за отсутствием улик.

В XVII веке вообще в ядах разбирались лучше, чем в лекарствах. Медицинские свойства лекарственных средств было невозможно оценивать до разработки научных методов такой оценки в XVIII и XIX веках. До этого времени экспериментировали только с ядами, ибо их эффекты всегда определенные и немедленные. Современная фармакология, изучающая действие лекарств, развилась из ранних исследований свойств ядов. Древние знания о ядах касались в основном змеиных ядов. Во всех цивилизациях отбор лекарственных средств и ядов осуществлялся сходным образом. Первыми стали использовать вещества, добытые из ядовитых животных. Ядами гадюки, кобры и водяной змеи смазывали наконечники стрел. Самые ранние фармакологические эксперименты проводили с ядами, которые испытывались на военнопленных и рабах. Хорошо известная история о Клеопатре, которая испытала яд кобры на рабынях, прежде чем подставить руку под змеиный укус, типична для методов фармакологических исследований того времени. Очевидно, Клеопатра не была новичком в медицинских делах. Ей приписывают авторство нескольких сочинений по женским и венерическим болезням. Ее эксперименты с коброй похожи на эксперимент с безоаром, выполненный Паре и Карлом IX. Разница только в том, что в последнем случае животный яд был заменен минеральным.

Самым энергичным из первых фармакологов был, пожалуй, понтийский царь Митридат, живший во II веке до н. э. Его увлечение фармакологией началось, видимо, под влиянием греков, учившихся у египтян. Древние египетские врачи широко пользовались лекарствами. Эти лекарства были типичны для всякой ранней цивилизации; несколько действительно полезных средств терялись в массе веществ, применяемых на основании чистого суеверия. Для лечения болезней египтяне применяли опиум, морской лук и другие растительные вещества, но не гнушались также и экскрементами и мочой. Говорят, что египтяне считали мочу верной жены наилучшим средством от воспаления глаз. В фольклоре сохранилось множество рассказов о трудности добыть такое средство (или о неэффективности подобного лечения). В течение многих веков медицина Египта не была подвержена чужеземным влияниям, так как древние египтяне казнили любого иноземца, явившегося в страну. Однако с 500 года до н. э. египтяне стали терпеть присутствие чужестранцев. В Египте появились греческие врачи, и под их влиянием египетская медицина пришла в упадок и была вытеснена медициной греческой. К тому времени, когда Александром Македонским была заложена Александрия, от египетской медицины не осталось ничего, за исключением ничтожной алхимии и магии. В Средние века египетская медицина считалась порождением магии и колдовства.

Митридат изучил греческую медицину в Египте, а затем приступил к фармакологическим экспериментам, стремясь найти универсальный антидот против всех ядов. В наибольшей степени Митридат интересовался змеиными ядами, но при этом рассылал своих слуг по всему миру с поручением изыскивать все известные ядовитые вещества. Обнаруженные таким образом яды Митридат вводил рабам, а затем искал противоядия. После смерти царя был обнаружен его рецепт универсального антидота. Это соединение было известно под названием «митридатикум». Из него, путем некоторых изменений, выполненных последующими поколениями врачей, возник терьяк. В эпоху наступившего Средневековья терьяк стал самым употребительным лекарственным средством. Разные модификации терьяка содержали от 36 до 63 ингредиентов, каждый из которых ничего не стоил как лекарство. Главным ингредиентом терьяка было мясо гадюки. Гадюка – это ядовитая змея, но, как и все змеи, она обладает иммунитетом в отношении собственного яда; согласно рассуждениям древних, эта устойчивость могла передаться и человеку, употребившему змею как лекарство. Терьяк назначали как панацею вплоть до первой половины XIX века. Его принимали внутрь при всех болезнях, а наружно назначали для лечения любых ран. В эпоху Возрождения изготовление терьяка имело четко разработанную технологию и находилось под контролем государственных чиновников во избежание подделок. Со временем терьяк стали называть патокой, а затем, когда терьяк вышел из моды, патокой стали называть мелассу. Смесь серы и патоки, которую всего два поколения назад назначали молодым людям в качестве весеннего тонизирующего средства, – это тень старой веры в терьяк.