она тонет в густой, вязкой топи. И самое глупое, разве не сама она себя туда толкнула? Она закрыла лицо, не в силах смотреть в его полные чувства глаза.

Константин по-своему истолковал ее мученическое выражение.

– Не отчаивайтесь, слышите? Я не верну вас отцу, клянусь вам. Вы не отправитесь в Мертвое царство, я упрошу императрицу оставить вас при мне. Обещаю вам блестящую карьеру, безбедную жизнь, свою вечную преданную дружбу…

Александра едва слышала, голова шла кругом. Лягушки вокруг надрывались нещадно, внезапный ветер шумел осокой, где-то вдалеке вновь зарыдали младенцем часовые выпи.

– Саша, я вас обидел? Скажите что-нибудь!

Признайся, скажи ему правду, сколько можно малодушничать! Что ж ты за друг? Или снова скажешь, «не сегодня»?

– Саша!

Александре показалось – она против воли покачнулась, но нет, это лист разделился ровно пополам. Половина, где сидела Александра, дернулась так резко, что она опрокинулась на спину. А когда вскочила, между ними уже темнело болото.

– Саша! – Константин протянул руку.

Александра шагнула к нему, но сапог скользнул с кромки, черпнул воду. Кувшинка крутанулась, заваливая на колени, желудок крутанулся следом.

– Саша!

Александра зажмурилась, уцепилась за поверхность листа. Сзади звали, но лист раскачивался, набирая скорость, и вот он уже мчался прочь от Константина, от бала, от света и музыки. Там, вдалеке, болото все еще было полно жизни, а здесь – омертвело. Вокруг теперь стало черно, как и бывает ночью в топях, звуки стихли, только из воды отчетливо хохотали – но не игриво, а с желчью.

– Саша.

Голос Константина прозвучал совсем близко. Но холодно, отстраненно. Как в то время, когда они еще не знали друг друга.

Александра открыла глаза. Он здесь? Он и правда рядом? Откуда? В промозглой тьме серые глаза тускло сверкали, тенью залегла знакомая улыбка. Чувствуя глупую детскую радость, Александра схватилась за протянутую руку.

– Вы пришли за мной…

– Конечно.

Близко, он так близко, еще мгновение – и они столкнутся лбами, носами, губами. Константин смотрел так внимательно, разглядывал, будто впервые. Сжал руку – крепко, сильно, даже до боли. Александре вдруг стало невыносимо страшно. Так, что она не могла двинуться, даже когда Константин взял ее за горло. «Отпустите!» – жалко забарахталось в гортани, но так и не протиснулось дальше.

Дыхание ударилось ей в щеку:

– Саша…

Одинокий огонек лизнул лицо, подсвечивая изуродованную щеку.

Глава 21

Братская любовь

Александра с силой вырвалась. Борис не держал: знал, что ей некуда деться. Два шага назад – вот и все, что позволил лист. Александра отступила, стараясь держаться ровно, и стиснула эфес сабли.

– Я не беззащитный щенок летучей мыши.

Борис глухо рассмеялся:

– Неужели?

Сзади всплеснула вода. Цепкие руки ухватили сапог и потянули. Александра рухнула на колено. Воздух выбило из груди. Женские голоса смеялись и жадно звали, и вдруг чужие руки дернули за кушак, да так, что Александра провалилась по пояс. Она заскребла руками, но болото засасывало крепче. Гладкие мокрые руки теперь хватали со всех сторон, дергали за волосы, щупали под мундиром.

– Прочь! – крикнула Александра, отбиваясь. – Мерзкие… Отцепитесь!

Она попробовала брыкаться, оттолкнуть локтем, но они лишь смеялись. Три болотницы, одна за другой, показали из глубины красивые зубастые лица, взмахнули черными волосами и нырнули обратно.

И вдруг среди них мелькнуло золото. Чистое, еще совсем детское лицо, голубые глаза, пухлые розовые губы – настоящий фарфоровый херувим с церковной лампадки.

– Маша! – крикнула Александра.

Болотницы, охнув, отпрянули, словно названное имя их отпугнуло.

– Маша, – снова позвала Александра, пользуясь заминкой, чтобы взяться за лист вернее. – Михайло Саввич послал нас. Он страдает, тоскует. Он умоляет вас вернуться…

В голубых глазах мелькнуло понимание.

– Папенька?..

– Он был здесь, Маша, приходил за вами, но его не пустили. Он плачет каждый день, и сам ни на что не способен. Сжальтесь над стариком, спасите его, как он когда-то спас вас, когда вы были ребенком.

– Папенька…

Ангельское личико вынырнуло из воды. Капли стекали по щекам, но как понять, слезы это или только болото?

Маша потянулась навстречу. Мягкие ее холодные руки обвили шею.

– Поедемте с нами, – взмолилась Александра. – Прочь из этого болота.

– Прочь?

Объятие стало крепче. Все еще глядя в глаза, Маша скользнула под воду, и Александра, не в силах вырваться, погрузилась следом. Ниже, ниже, в самую глубину и жижу. Наконец руки разжались. Александра взбрыкнула, но все члены сковало – водоросли опутали так, что не шелохнуться. Белое Машино платье на мгновение вспыхнуло волшебной рыбкой и исчезло.

«Вот ведь как, Петро… Не сразили ни пули, ни бомбы, ни разбойники, ни скелеты, а одолело гадкое грязное болото. Права была маменька, когда предрекала мне смерть от воды… Только до чего же это обидно, не выразить словами…»

Тяжесть сдавила плечи. Рядом что-то всколыхнулось – это был мертвец, белый и распухший. Так же, как и Александра, он висел, скованный водорослевыми кандалами, и выглядел спящим. Глаза его затянулись бельмами, уши и нос были обкусаны рыбой, из раскрытого рта прорастала зелень. Он висел здесь давно. И не один. Александра оцепенело оглянулась – целый лес утопленников парил вместе с ней в мутной болотной жиже – все одетые в зеленые мундиры. Могучая армия, ждущая команды своего господина.

Дыхание закончилось, легкие натянулись до предела. Александра из последних сил сжала зубы.

– Откройте рот, Александра Михайловна! – заколыхалось вдруг в голове. – Откройте рот и дышите…

Что за дьявольские советы? Это шепчет Борис или его мертвецы? Не слушать их, не слушать! Александра снова задергала ногами, пытаясь скинуть водорослевые веревки.

– Да откройте же рот, или вы умрете и превратитесь в болотного солдата! Навеки останетесь здесь слушаться Бориса и биться по его приказу!

Биться по приказу Бориса?! Вспомнилось самоуверенное: «Зеленый пошел бы вам больше…» Бешенство залепило глаза. Да ни за что! Лучше уж к Кощею!

Челюсти судорожно разжались, и в рот хлынуло колючее ледяное болото. Внутренности пригрозили лопнуть от заполнившей мути. И теперь что?

– Вот так, а теперь расслабьте шею… Расслабьте, дайте ей свободу спасти вас!

Голос, чистый и упрямый, вклинился в водоворот в мыслях, его уверенность придала сил.

Дать свободу…

Александра перестала брыкаться и замерла, позволяя телу колыхаться в болотном плену. Разжала кулаки, опустила плечи. И вдруг ощутила, как кровь взбурлила, а грудь поднялась в судорожном, прерывистом вдохе. Вода с грохотом хлынула откуда-то из горла. Невероятно, но под челюстями, в том самом месте, где раньше бугрились шрамы, теперь трепетало что-то… будто крылья стрекозы или тонкие грибные