и потянула. Веки стянуло, едва позволяя видеть над головой тяжелое черное полотно – тень листа кувшинки. Егор в пару рывков добрался до поверхности, подтянулся. В страхе оглянувшись, Маша скользнула мимо, а там с приглушенным плеском вынырнула и исчезла.

Оставалось совсем немного. Александра сделала последний рывок – и это все, на что ее хватило. Она слепо толкнулась вверх, не отличая уже темноту воды от темноты неба, все смешалось и казалось бесконечным колодцем, наполненным по самый космос, и, чтобы спастись, Александре предстояло плыть вечность. А сил не осталось.

Она подалась вперед, в последний раз вытянула вперед ослабшую руку… В ее ладонь что-то мертво вцепилось. Тело дернулось, влекомое решительной волей, стало невесомым, а потом обрушилось на поверхность листа куском гранита. Глыбой льда. Беспомощной дохлой рыбой. Ни руки, ни ноги не слушались, из шеи что-то лилось, желудок выворачивался от проглоченного, казалось, целого болота. И все же поверх боли Александра ощущала, как крепко ее держали чьи-то руки.

Первое, что она увидела, открыв глаза, был обеспокоенный взгляд Константина.

– Саша, как вы?

Александра попыталась отстраниться, но покачнулась и бессильно уронила лоб ему на плечо.

– Носом, теперь дышите носом, так перейдете быстрее, – увещевал рядом Егор.

– Кажется, мы затянули с визитом, – раздался рядом напряженный голос Ягины. – Самое время возвращаться.

Болото позади забулькало и пошло крупными пузырями.

– Самое время, – повторил Константин, помогая Александре подняться.

Впереди, за дорогой из листьев кувшинки, виднелись заросли осоки, означая более сухую землю. Первым, увлекая за собой Машу, туда бросился Егор, и его босые пятки торопливо шлепали по мелководью. Ягина неровно шла следом, Константин помогал Александре.

Уйти далеко они не успели. Лист под их ногами вспучился и закачался, ноги едва не подвернулись.

– Бал еще не закончился, – сказал за их спинами голос, точь-в-точь похожий на голос Константина. – Куда же вы так рано?

Пришлось обернуться. Перед ними стоял невозмутимый Борис, а за его спиной шипели, оголяя зубы, болотные девы. Александра стиснула эфес сабли. Краем глаза она успела заметить, как Егор охнул, покачнулся, будто его невидимо тянули, и, сверкнув рыбьим хвостом, испарился. Вот и отлично. Пусть хотя бы он будет в безопасности.

– Нам, к сожалению, пора, – с весьма искренней улыбкой сказала Ягина, выступая ближе. – Мы, как вы помните, едем с неотложным делом к императрице. А когда приглашает такая хозяйка, гости предпочитают не опаздывать.

– Отчего же? – возразил Борис. – Никто, кажется, не знает, что вы здесь. Так почему бы не задержаться?

– Я уверена, ваша гран-мама не захочет нашей задержки.

– Гран-мама слаба, и нет никакой причины беспокоить ее подобными мелочами. В ее отсутствие делами управляю я.

Константин шагнул навстречу.

– Не делай глупостей, – сказал он мрачно. – Ты же знаешь, что должен отпустить нас.

Борис посверлил его взглядом.

– Вас – да, а вот ее, – он указал на Машу, – нисколько. Она в моей власти.

– Будьте милосердны, – вмешалась Ягина, – сделайте доброе дело.

– А почему это я должен быть с вами добр? Вы пришли в мой дом без спроса, прикидывались друзьями, а сами замышляли грабеж. И теперь, когда я поймал вас с поличным, требуете отдать мое имущество и к тому же быть милосердным?

– Зачем она вам? – резко сказала Ягина, теряя напускную мягкость. – Отпустите, вы же уже наигрались.

Борис ухмыльнулся:

– Да нет же, здесь еще много веселья. – Он глянул на застывшее лицо Константина: – Например, я мог бы предложить небольшую сделку: отпустить ее домой, в обмен на… скажем, на твою охрану. Что ты на это скажешь?

Константин, молчавший до этого, взялся за свой рукав и потянул.

– Скажу, что ты трус, – процедил он, сбрасывая фрак с плеч. – И мерзавец.

Он выставил вперед ладонь, будто для пожатия.

Маша охнула. Болотницы застыли, даже перестали шипеть. Вокруг стало очень тихо.

– Вот, значит, как? – протянул Борис насмешливо. – Хочешь дуэли? Весьма по-детски… Впрочем, почему бы и нет.

С такой же вальяжностью он повел плечом, позволяя болотнице стянуть с себя фрак, и, оставшись, как и Константин, в белой рубашке и черном жилете, протянул навстречу руку.

Ладони их соединились.

Завороженная, Александра смотрела, как эти двое, похожие, словно отражение друг друга, сцепились. В их противостоянии не было ни пистолетов, ни шпаг, но воздух вокруг трещал, а ладони перекатывались силой.

Начали они на равных. Константин глядел сосредоточенно и упрямо, в его глазах не было беспокойства. Борис же и вовсе держался беспечно, будто в затянувшемся рукопожатии, не больше. Поначалу он даже улыбался. А потом губы его дрогнули, а щеки втянулись. По лицу его впервые пробежала волна боли, какая бывает при внезапном приступе мигрени. Он переступил, крепче упираясь пятками в мясистую зелень листа, свел брови, крепче стиснул пальцы. Выражение его посуровело, в глазах проступила ярость. И чем четче она проступала, тем хуже становилось Константину. Еще мгновение назад тот твердо стоял, явно не сомневаясь в победе, а сейчас подался вперед и задышал с хрипом.

Александра напряженно вгляделась в его лицо. Как побелели скулы, как над верхней губой выступил пот, как на шее истошно забилась венка. Отчего ему стало так сложно? Откуда Борис вдруг обрел подобную мощь? Что бы это ни было, оно неотвратимо приближало его победу. Константин закусил изнутри щеку, и рука его затряслась нервической дрожью.

Александра опустила взгляд, не в силах смотреть, и вдруг застыла. От того места, где стояли болотницы, до ботинок Бориса прожилки на листе кувшинки растолстели вздутыми венами и тихо пульсировали.

– Мухлеж! – шепотом возмутилась Александра, поворачиваясь к Ягине. – Он мухлюет! Они питают его силой!

Ягина лишь покачала головой:

– Борис делает здесь что хочет. Константин знал, на что шел.

– Но дуэль должна быть справедливой!

Не слушая более, Александра шагнула вперед и уверенно положила руку на плечо Константина. Тот вздрогнул, мышцы под прикосновением сжались, он будто попытался сбросить ее ладонь. Но она держала крепко, убеждая его принять ее помощь. И вот тепло потекло из нее, передаваясь Константину легкой, едва заметной струйкой. Это было не больно, и все же в груди заныло, предупреждая, что забываться не стоит. Но глядя на то, как расправились плечи Константина, как ровнее стало его дыхание, Александра поняла, что не сдастся. И она продолжила делиться, даже когда два оставшихся куска металла, застрявших в ее теле, принялись раскаляться.

Борис к этому времени тоже изменился. В лице его мелькнуло напряжение, шрам, потемнев, скосил лицо набок. Зубы обнажились.

Метнув злобный взгляд на Александру, он подался вперед.

– Думаешь, этот спасет тебя? – сказал он Константину тихо и зловеще. – У тебя всего один