Орлеан посмотрел через бриллиантовую стенку контейнера, оценивая его содержимое своими сложными органами чувств. Вероятно, на всем корабле не было лучшего аппарата, чем живой ремор в уродливом костюме.

- Ты охотишься за нейтрино, - заметил он. - Я лично в них не верю.

- Не веришь? Но почему?

- Они проходят сквозь меня, не затрагивая. - Расплющенная голова попыталась изобразить кивок. - Я не верю в таинственные вещи.

Оба рассмеялись, каждый чему-то своему.

- Ладно, - согласился Памир. - Но ради меня - сделаешь?

- А что скажет Премьер, там, внизу?

- Ей совсем не нужно знать об этом.

Орлеан улыбнулся

- Хорошо. Уж я сохраню тайну от старой суки. - И в позеленевших глазах, смотрящих на капитана в упор, загорелось подобие усмешки.

Итак, половина детекторов оказалась на поверхности, тысячью километрами выше и девяноста градусами южнее оставшихся, спрятанными между парой ракетных сопл.

На калибровку и синхронизацию потребовалось время. Надо было научиться сочетать данные, трудно поддающиеся расшифровке. Весь универсум пронизан нейтрино, а гиперфибровая обшивка разрушала их потоки, превращая в хаотичный туман. Удаление следов посторонних частиц также требовало и времени, и определенной ловкости. Это делали роботы, и когда они закончили, Памир смог увидеть смутный, может быть, даже фиктивный поток, идущий ниоткуда, из какого-то рассеянного источника, прилегавшего к ядру Корабля: неплотный рой частиц, поднимавшихся из района, находившегося глубже, чем самая глубокая яма.

Памир снова поставил детекторы на место, полагая, что через несколько месяцев или лет ему опять понадобятся их данные. Но поток нейтрино упорно продолжал слабеть, словно для того, чтобы последовательно оставлять его в дураках.

Премьер, узнав об этом, потеряла последнее терпение.

- Я вижу, что половины твоих игрушек нет,- заметила она. - И где они, мне не сообщили. Но мы продолжаем держать прямо в баке потенциальный источник опасности. До сих пор. Вопреки моему желанию.

- Да, мадам.

- До кризиса осталось чуть больше месяца, Памир! - Изображение Премьера приблизилось и засияло. - Мне нужна полная свобода в использовании водорода. И без малейшей возможности подавиться твоими чертовыми игрушками.

- Да, мадам. Я прослежу за ними непременно.

- Памир! - Изображение сделало оборот вокруг него.

- Да, мадам.

- Я думаю, что настало время бросить копать. Или, по крайней мере, полностью оставить эту работу дронам. Они все знают не хуже тебя, не так ли?

- Приблизительно так, мадам.

- Зайди ко мне. - Это прозвучало почти дружелюбно, золотистое лицо сияло. - Через четыре дня ежегодный пир. Присоединяйся, и там мы обсудим твое следующее назначение. Это, я надеюсь, ты понял?

- Как всегда, мадам.

- А у реморов есть дела поважнее, чем следить за твоими игрушками, мой дорогой, - и улыбка исчезла, сменившись негодованием.

В последующие три дня детекторы были втащены на баржу, отключены, и дроны начали укладывать их для перевозки. Своей очереди ждали теперь сонары и глубоководные землечерпалки. Чем все должно закончиться, Памир не мог себе представить. Возможно, оборудование просто свалят на складах, но теперь это не очень его беспокоило.

Чтобы ни случилось дальше, он решительно уходит отсюда.

Поскольку приглашение Премьера практически являлось приказом, а кроме того, потому, что он надеялся извлечь из него какую-нибудь выгоду, Памир решил и в самом деле прийти на праздник. Вернувшись к себе, он позволил своему звуковому душу вырезать из себя куски устаревшей плоти и пошел в сад, чтобы новая кожа подзагорела под лучами искусственного солнца. В его отсутствие илано одичали, тысячи ртов пели плохо, нестройно, и их дикие рулады преследовали его все время, пока он надевал свою самую парадную форму. Таинственные серебряные часы легли в зеркальный карман. Полный рот специальных бактерий говорил о том, что ему можно есть и пить все, что заблагорассудится; отрыжка и все выделения были ароматизированы. Он вызвал свой кар и только в пути вдруг осознал, что не просто устал, а совершенно измотан: больше чем сто лет тяжелой неблагодарной работы взяли его за горло.

Он свалился на сиденье ожившего кара и заснул. И проспал до тех пор, пока кар не остановился около Гранд-Холла, где робот оторвал его, наконец, от какого-то чудесного сладострастного сна.

Сон исчез, а вместе с ним прошла и эрекция. Будучи уже в пропускном туннеле, Памир решил зачем-то связаться с домашним компьютером, и сухой, равнодушный голос сообщил ему:

- Зарегистрирован достаточно значительный всплеск активности нейтрино.

- Откуда?

- Снизу. Имея только половину датчиков, я не могу точно указать источник….

- Прямо снизу? - перебил его Памир.

- И из района, охватывающего восемь градусов в поперечнике.

- Каково увеличение?

- Мной зарегистрировано повышение уровня активности на восемнадцать тысяч двести процентов выше предыдущей отметки…

- Покажи,- прорычал Памир.

Он окунулся в мир нейтрино. Солнца горели в бесконечной серой дымке. Ближайшее солнце было красным гигантом, следующим по орбите массивной черной дыры, его раскаленное ядро и слабый растущий диск черной дыры ярко светились. Но самый яркий свет принадлежал Кораблю, десятки тысяч ядерных реакторов продуцировали его мощь, мощь всех его электронных систем, казавшихся глазам Памира прекрасной сферой, составленной из крошечных ярких жемчужин.

Под сферой лежала область глухой черноты. В мире нейтрино камень и железо были абстракциями, призраками, да и простая материя оказывалась едва различимой, едва видимой для того, чтобы поверить в нее.

Но вот под чернотой, окутывающей корабельное ядро, возник другой шар, другая сфера, которую Памир сначала совсем не заметил. Однако теперь она становилась все явственней, и не увидеть ее было невозможно. Восемь градусов окружности были перекрыты каким-то ярким нейтриновым объектом. Вглядываясь в него, Памир неожиданно спросил себя вслух: «Это свет двигателя? Или…»

Что еще могло объяснить столь яркий поток нейтрино?

- Сэр, никакие двигатели не задействованы, никаких реактивных судов не замечено. Сэр.

- Облако становится ярче?

- С того момента, как мы начали разговор, поток стал ярче на девятьсот одиннадцать процентов, сэр. И никаких симптомов к ослаблению…

- Чертовщина, - выругался Памир. И затребовал от компьютера объяснений.

- Таковых не имею, сэр.

Впрочем, чего было ожидать от технического компьютера, не теоретик же он в самом деле. Памир еще раз вгляделся в загадочное изображение, совершенно не похожее на яркие перлы света самого корабля: от объекта исходило рассеянное, почти молочное сияние, хотя никакого явного источника не наблюдалось, и исходило оно каким-то своеобразным непонятным образом.