Я кивнула. Я знала все ее обязанности — особенно с тех пор,как начала исполнять их несколько недель назад. В них входило больше писанины,чем общения, но Пейдж много работала в залах и общалась с остальными. Ее работатоже была связана с людьми, но по-другому. Теперь у меня не будет равных иникого надо мной, за исключением Уоррена. Это может отразиться на отношениях ссотрудниками после работы, а в особенности на моих дуракаваляниях с Дагом.Новое положение может повлечь за собой целую кучу препятствий и сложностей.

С другой стороны, у меня будет гораздо больше свободыдействия и власти. Пейдж планировала все встречи с писателями и рекламныемероприятия, почти как я свой фестиваль. Это интересно. Теперь я могу все времяэтим заниматься. Я могу придумывать что-то новое. Это заманчиво, даже очень. Ина самом деле в трудностях тоже есть своя привлекательность. Мне это внове исовсем по-другому, чем прежде. Я прожила столетия и знаю опасностьнеменяющегося образа жизни. У меня достаточно опыта и образования, чтобызанимать очень влиятельные должности — и я занимала их в прошлом. На этот раз явыбрала работу поспокойнее; готова ли я идти дальше?

Решение было принято, но когда я увидела, в какоебеспокойство привело их мое молчание, то не смогла удержаться, чтобы слегка ихне поддразнить:

— Получу я собственный кабинет?

Оба напряженно кивнули, решив, что именно это удерживаломеня.

— Ох. Ладно. Принято.

Вечером я возвращалась домой, размышляя о новой работе. Мнебудет не хватать Пейдж, но чем больше я об этом думала, тем больше менявдохновляла перспектива стать управляющей магазином. Естественно было отметитьэто событие, так что я позвонила Хью и вампирам и мы встретились в городе. Сними было весело, но если честно, я предпочла бы отпраздновать с кем-то другим.Из-за поздних возлияний я проспала все утро. Проснулась оттого, что Обриразлеглась на моей шее, чуть не придушив меня, в позе, удобной только кошке.Часы показывали полдень, и я лежала под теплым одеялом, размышляя, чем бызаняться. Магазин был закрыт. Это был День благодарения.

Зазвонил телефон. Я потянулась за трубкой, едва избежавкогтей Обри.

Я уставилась на высветившееся на дисплее имя Сета, словнооно там появилось по волшебству. Глубоко вдохнув, я ответила.

— Счастливого тебе дня рождения, — сказала я,пытаясь казаться бодрой и не слишком оцепеневшей.

Последовала пауза, а за ней удивленный смешок. Я не знала,чего ожидать от нашего первого разговора после драматических событий последнейнедели, и его смех ничего не объяснял. Разве что это был горький смех, и сердцемое истекало кровью и молило о прощении.

— Спасибо, — сказал он, и голос его чуть отрезвилменя. — Но я, хм, тебе не верю.

— Чему не веришь?

— Что ты желаешь мне счастливого дня рождения.

— Я просто сказала, что думаю.

Последовала долгая тишина. Моя тревога росла с каждойсекундой.

— Желай ты мне счастливого дня рождения, пришла быпраздновать.

— Праздновать, — тупо повторила я.

— Да, не помнишь? Андреа тебя приглашала.

Я помнила. Всю неделю я думала об этом не переставая.

— Я не думала, что все еще приглашена. — У менязащемило сердце. — Я не думала, что ты хочешь меня видеть.

— Ну я хочу. Так поспеши. Ты опаздываешь.

Мы разъединились, и только теперь я села. Сет, наконец,позвонил. И он хочет меня видеть. Сейчас. Что же будет? Что мне делать?

Я взглянула на Обри и вздохнула:

— Думаешь, надо было оставить последний пакетикамброзии?

Сет упрекнул меня за опоздание, но Мортенсены со своимипятью дочерьми никогда не начинали вовремя. Так что никто, кроме Сета, необратил внимания на мою задержку.

В таком хаосе никто не заметил и того, что мы с Сетом почтине разговариваем. Девочки болтали за всех сразу, и рядом с ними я чувствоваласебя вполне сносно. Они, как всегда, не оставляли меня в покое, облепив со всехсторон, и тянули за рукава, чтобы привлечь к себе внимание. Общаясь с ними, яиспытывала горькую радость. Уверенная, что мы с Сетом на грани разрыва, я восновном думала о том, что в последний раз провожу время с этой чудеснойсемьей.

Андреа наготовила и на день рождения, и на Деньблагодарения. Как оказалось, Терри и Сет помогали ей, но я все же изумилась,как они управились со всем, одновременно опекая малышей. Я выразила Андреа своевосхищение.

— Родительский долг заставляет делать сразу десятьдел, — объяснила она. — Сама увидишь, когда обзаведешься детьми.

Я вежливо улыбнулась, предпочтя не говорить, что никакиедети мне не светят.

— Кроме того, — усмехнулся Терри, — мыпонимаем, что ты уже своего рода суперженщина. Сет рассказал о некой шумнойвечеринке, которую ты устроила в магазине.

— Дядя Сет сказал, что это было круто, — добавилаБренди.

— Это был фестиваль, — поправила я, удивленновзглянув на Сета.

Я совершенно не могла понять его чувств ко мне. Он пел мнедифирамбы, он меня пригласил на день рождения. Все это никак не соответствовалони моим ожиданиям после случая с Бастьеном, ни первоначальному потрясению Сета.

После обеда Сет развернул подарки, основная масса которыхоказалась книгами, а также новыми экземплярами в его дурацкую коллекциюфутболок.

— А где твой подарок? — спросила меня Кендалл.

— Я оставила его дома.

Потом мы болтали и валяли дурака, и чем больше я думала,куда приведет меня этот вечер, тем тревожнее становилось на душе. Когдапраздник подошел к концу, Сет спросил, не хочу ли я куда-нибудь сходить.

Я перевела дыхание. Сейчас или никогда.

— Давай пойдем ко мне.

Вернувшись, мы расположились у меня на диване — соблюдаядистанцию — и говорили обо всем на свете, кроме наших взаимоотношений. Ярассказала ему о своей новой должности и приняла его поздравления. Он рассказалмне о некоторых интересных замечаниях фанатов, выслушанных, пока он подписывалкниги. Минут через тридцать такого времяпрепровождения я не выдержала.

— Сет, что происходит? — потребовала яответа. — С нами.

Он откинулся на спинку дивана:

— Я все гадал, когда мы перейдем к делу. Дальшеуклоняться никак невозможно, а?

— Ну да. Это важно. Это не дискуссия о том, куда пойтипообедать… это о нас. О нашем будущем. Я хочу сказать, я… ты понимаешь. Тызнаешь, что я сделала.

— Знаю.

Какое-то время он изучал потолок и наконец обратил ко мнеянтарно-карие глаза. В это мгновение я почти поняла, почему всегда кажется,будто он смотрит куда-то еще. Нелегко было выдержать его взгляд, направленныйпрямо на тебя. Его глаза словно излучали электричество.