Он повернулся, и теперь мы стояли лицом к лицу. Я отвелавзгляд:

— Да. Но я не хотела… не знаю. Надеялась, наверное.Надеялась, вдруг сработает.

Какое-то время мы стояли молча. Как бы я на него ни злилась,ужасно было видеть его в таком состоянии. Угнетающе. Обреченно.

— Цветочек, я хочу извиниться за тот вечер…

— Нет, это не только твоя…

— Просто выслушай меня, — настаивал он. — Мненужно кое-что рассказать тебе. Кое-что о Сете.

И тут, как, впрочем, почти каждый раз, когда я сюдаприходила, в дверь позвонили. Инкуб раздраженно махнул рукой:

— Ну их.

— Может, это она.

— Неважно. Я не хочу ее видеть.

Может, он и отчаялся, но я то отведала пищи богов. Ячувствовала, что смогу что-то сделать. Я знала, что смогу. Мои уверенность исноровка не знали границ. Я за несколько часов создала традицию в «Изумрудномгороде». Конечно, я еще смогу раздуть для Бастьена последнюю искру надежды,если удастся с глазу на глаз поговорить с Дейной.

— Может, не все еще потеряно, — сказала я,направляясь к двери. — Сделайся невидимым, если угодно. Я хочу с нейпоговорить.

— Если это она, — бросил он вслед.

Но это была она.

— Табита, — улыбнулась она. — Я видела, каквы вошли.

Я тоже ей улыбнулась. Ослепительно. Я больше не собираласьразыгрывать с ней застенчивую идиотку. Я бы и в нормальном состоянии не стала,а тем более сейчас, когда состояние мое было блестящим.

— Я так рада, что вы забежали, — проворковала я,каждой порой источая сердечное тепло.

Я поманила ее, будто сама здесь жила. Раз она меня заметилаи зашла, то почему бы мне ее не пригласить?

— Прошу вас, проходите. Позвольте предложить вамчто-нибудь выпить.

Невидимый Бастьен стоял на кухне, демонстративно скрестив нагруди руки. Я подмигнула ему и снова повернулась к Дейне:

— Если вы хотели повидаться с Митчем, то он вышелненадолго.

— О! Замечательно. Я могу, э-э, немного подождать…наверное.

Ее как будто нервировало, что я здесь хозяйничаю. Я налиланам чаю со льдом, и мы сели за стол. Я рассказала о потрясающемблаготворительном мероприятии, затеянном в книжном магазине. К Дейне вернулисьвыдержка и самообладание. Забыв на время о своем фанатизме, она поддерживалавполне мирную беседу, так что мы поладили. Плохо только, что она не способнанаправить свой интеллект в более пригодное русло.

Пока мы говорили о том о сем, мне вдруг пришло в головуобъяснение всей ситуации с Дейной — это было так очевидно. В амброзии тут делоили нет, но сейчас я не могла поверить, что мы были так слепы. Как никто из насне понял, что с ней? Что же мы за специалисты в обольщении после этого? Бастьенбыл прав. Дейна — безнадежный случай.

Для него.

— Дейна, — прервала я ее совершенно не в манереТабиты, — я вправду очень рада, что вы зашли, потому что мне нужно кое очем вас спросить.

Она поперхнулась чаем:

— Да?

Поставив локти на стол, я уперлась подбородком в ладони,чтобы не сводить с нее взгляда:

— Вы недавно говорили, что у вас с Биллом несохранилось романтических отношений, но это вас совершенно не беспокоит. Нознаете что? Я этому не верю. Мне кажется, вам их не хватает. Я думаю, выжаждете их. Но не с ним.

Дейна, вытаращив глаза, побледнела. Бастьен, стоящий рядом,тоже. Но меня это не заботило. Терять-то все равно нечего.

— Я права? Чего-то не хватает, разве не так? И вылгали, говоря, что ничего не знаете о сексуальности. Вы знаете. Вы знаете, чтовас возбуждает, и хотите этого. Вы все бы отдали за это.

Наступила такая тишина, что слышно было, как муха пролетит.Дейна изо всех сил пыталась успокоить дыхание, уставившись на меня так, словностоит ей моргнуть, и я исчезну.

— Да, — наконец прохрипела она. — Во многомты права. В том, например, что мы не вольны выбирать наши желания. И да… Ядумаю, мы обе понимаем, о чем я говорю, Табита.

К ней частично начала возвращаться самоуверенность.

— Во-первых, я не была уверена. Так трудно было тебяразгадать. Но потом, когда я узнала, какие сложные отношения связывают тебя ствоим другом — с какой неохотой ты говорила о нем и как сказала, что тебя кнему не тянет, — тут я сомневаться перестала. Это только подтвердило твоемаленькое представление с нижним бельем, разыгранное для меня. Ты былаизумительна. Я все время думала об этом. Я уже видела тебя обнаженной вбассейне, и что это было за мучение! А потом я снова увидела тебя обнаженной. Апоговорив с тобой побольше, я поняла, что ты еще и умна. Так же, как и сегодня.

Она глубоко и прерывисто вздохнула и, потянувшись, накрыламою ладонь трепещущими пальцами.

— Ты права. Я очень чего-то хочу. Больше всего насвете. Я знаю, что это дурно, знаю, что безнравственно, но ничего не могу ссобой поделать. Ничего не могу поделать со своим желанием. Не могу не хотетьтебя.

Неудивительно, что Бастьен потерпел фиаско. Дейна хотеламеня. Возможно, с момента, как я вышла из бассейна в том скудном купальнике.Глядя на нее, я думала обо всех гадостях, что творила ее группа. Еще я думала отерзаемом неким демоном Бастьене. Быть бессмертным не всегда благо. Теперь ямогла избавить его от жалкой участи и слегка расплатиться с КССЦ.

Я улыбнулась Дейне, позволив говорить языку тела, в то времякак напряжение нарастало. Признаюсь, меня слегка удивило, что все мои прежниестычки с ней были истолкованы как заигрывания, ну ладно. Невидимый инкубвыбежал из комнаты где-то на словах «я снова увидела тебя обнаженной». Теперьон вернулся с видеокамерой. Заметив мое рассчитанное молчание, он, ликуя, неистовозамахал на меня камерой.

Теперь в моей власти было все изменить. Добиться того, зачто боролся Бастьен. Спасти его и опозорить КССЦ. Если только я смогусправиться с этим. Амброзия доказала сегодня, что наибольшие мои таланты лежатв области импровизации и планирования, способности работать в многозадачномрежиме и решать проблемы. Это было круто. Она очень повысила мою самооценку.Наверное, именно она помогла мне узнать правду о Дейне. Но как же прежниеразмышления по поводу амброзии? Относительно секса? Остается ли моей основнойчертой мастерство в постели? Усилила ли амброзия и его? Способна ли я поразитьмужчину — или женщину — в постели? Глядя на Дейну и ее очевидное теперьвожделение, я не сомневалась в ответе. Я сладострастно улыбнулась и небрежнооткинула волосы с лица. Я могла перевернуть ее мир, и я переверну его. В концеконцов, я командный игрок. За обе команды.

Стиснув ее руку, я подалась к ней:

— Я чувствую в точности то же.