События, о которых я рассказываю, происходили через несколько лет после Крымской войны. Страна залечивала раны. Крым возрождался, благоустраивался. Он входил в состав Российской империи уже почти 100 лет, но царской резиденции в этом благодатном краю до сих пор не было. Первым из Романовых землю в Крыму (имение Ореанда) перед самой смертью купил дядюшка Александра Николаевича, император Александр I (об этом я писала в главе «Елисавету втайне пел»). По наследству Ореанда перешла Николаю I и Александре Федоровне, а после ее кончины – второму сыну императорской четы, Константину Николаевичу.

Александр Николаевич подарил жене Ливадию, имение на Южном берегу Крыма, чуть восточнее и выше Ореанды. Ливадией владел граф Лев Северинович Потоцкий, польский аристократ, состоявший на русской дипломатической службе. После смерти Потоцкого его дочери решили продать огромное имение, содержать которое было им не по силам. Покупателем оказался император. Лучше Южного берега Крыма для поддержания здоровья жены трудно было что-нибудь придумать.

Впервые царское семейство приехало в Ливадию в 1861 году. Это был потрясающий год. Казалось, Россия по мановению руки государя вступила в новую эру – Александр отменил крепостное право, покончил с рабством. Тогда никто и подумать не мог, как отблагодарят царя-Освободителя его подданные… И горя, которое ждет семью, никто не предвидел. Даже Мария Александровна, казалось, избавилась от своей постоянной тревоги и неуверенности. Она так гордилась своим мужем! А тут еще Ливадия! Может быть, самое благодатное место в Крыму. Правда, здесь нет скал Симеиза и Гурзуфа, горных уступов Алупки и Мисхора, таинственных бухточек Нового Света. Зато нигде нет такого покоя, как в Ливадии. Недаром греки дали ей это имя (в переводе с греческого оно означает «лужайка, луг»).

Мария Александровна была очарована. Она никогда не говорила просто «Ливадия». Всегда: «Моя милая Ливадия». Правда, постройки, оставшиеся от Потоцкого, не вполне подходили для царской резиденции. Проект полной реконструкции имения был заказан придворному архитектору Ипполиту Антоновичу Монигетти, как человеку «знающему вкус их императорских величеств». Мария Александровна тоже знала вкус зодчего, его блестящие познания в истории искусств и склонность к смелым, нетривиальным решениям, потому предоставила Монигетти полную свободу творчества. И не ошиблась. Правда, все проекты утверждала лично.

Бывавшие в те годы в Ливадии оставили восторженные отзывы о шедеврах, созданных архитектором и мастерами-садовниками. К сожалению, из построек Монигетти до наших дней сохранилось немного. Это дворцовая церковь Воздвижения Честного Креста, построенная в редком у нас стиле грузинских и византийских храмов, домик садовника, конюшня, несколько фонтанов и дивная турецкая беседка, ставшая одним из символов Ливадии. В ней Мария Александровна провела много часов, к сожалению, больше печальных, чем счастливых. Окончание всех строительных работ в новом имении совпало с трагедией в царской семье, так что императрица смогла проводить много времени в Ливадии только начиная с 1867 года.

Царская чета обычно приезжала в Крым с младшими детьми. Их приезд был бедствием для ливадийских садовников, которые искусно подбирали для парка редкие, прекрасные растения. Дело в том, что маленькие великие князья увлекались приручением горных коз, которые бесцеремонно поедали с клумб с трудом и любовью выращенные цветы. Императрице приходилось просить прощения за шалости своих мальчиков. Извинения всегда сопровождались дорогими подарками.

Газета «Московские ведомости» сохранила для нас подробное описание распорядка жизни царской семьи: «В Ливадии придворный этикет насколько возможно устранен. Утром Царь (так, с прописной буквы, в газете. – И. С.) по обыкновению встает рано, прогуливается по парку пешком, потом занимается делами; иногда садится на лошадь и спускается к морю, к купальне.

Обыкновенно он ходит в белом кителе, императорская свита тоже. Обедают, как в деревне, в 2 часа, ужинают в 9 часов. После обеда подаются экипажи и предпринимаются поездки по ближайшим живописным местам. Государь, по обыкновению, садится с Императрицею в соломенный плетеный фаэтон. Иногда они ездят со свитою экипажей, а чаще вдвоем, как простые туристы. Местные жители не тревожат их восклицаниями и не сбегаются к их пути, благоговейно осознавая, что и царям отдых нужен.

Вечер царская семья проводит большей частью в тесном кругу приближенных. Мирный день кончается рано, и день следующий повторяет предыдущий. По воскресеньям некоторые известные лица приглашаются слушать обедню в придворной церкви. Ливадия с каждым днем становится все красивее и цветистее, не только Южный берег, но и весь юг, все Черное море смотрит на нее с любовью и надеждой».

Автору этих газетных заметок только кажется, что жизнь царской семьи была так монотонна. На самом деле в Ливадии нередко решались серьезные государственные и межгосударственные вопросы. Здесь гостили и проводили весьма полезные для России переговоры и принц Уэльский, и князь Сербский, и министр иностранных дел Турции. Не зря Александр II почти всегда приглашал с собой в Ливадию канцлера Горчакова. Здесь ему были отведены постоянные апартаменты. Едва ли многие сегодня знают, а еще меньше тех, кто поверит: канцлер, второй человек в империи после государя, не имел не только собственного дворца, но даже квартиры. Визиты князя Горчакова были отрадой для Марии Александровны. Великий дипломат был ее искренним другом, высоко ценил ее ум, нетривиальные суждения и чувство юмора. Навещали ее в Ливадии Петр Андреевич Вяземский и Иван Константинович Айвазовский. Знаменитый поэт и прославленный художник были из немногих, кого можно назвать ее ближним кругом. И это тоже – штрих к ее портрету.

Радовал и часто гостивший в новом имении прославленный герой Кавказской войны генерал-фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. Старый воин относился к императрице с трогательным поклонением. Дети его обожали: он захватывающе интересно рассказывал о войне, о пленении Шамиля.

Случались в Ливадии и неожиданные встречи. Об одной из них рассказывает Марк Твен в десятой главе «Простаков за границей». Так случилось, что первыми организованными туристами, побывавшими в Ливадии, оказались американцы. Для них было полной неожиданностью, что император сам охотно взялся показать им имение, а его младший брат без всяких церемоний пригласил путешественников на обед. Марк Твен составил адрес от имени американских граждан и торжественно вручил его императору. В этом адресе были прекрасные слова: «Америка многим обязана России, она состоит должником России во многих отношениях, и в особенности за неизменную дружбу в годины ее великих испытаний. С упованием молим Бога, чтобы эта дружба продолжалась и на будущие времена… Только безумный может предположить, что Америка когда-либо нарушит верность этой дружбе предумышленно несправедливым словом или поступком». Как искренне звучали тогда эти слова. Как искренне в них тогда верили…

Для всех гостей Ливадии Мария Александровна была радушной хозяйкой. Здесь она становилась менее скованной и замкнутой. Казалось, крымский воздух целителен не только для ее легких, но и для души. Но даже в этом благодатном месте ей сумеют отравить жизнь. Александр Николаевич купит своей любовнице небольшое имение Биюк-Сарай, где будет навещать ее ежедневно, почти не скрывая своих визитов. А летом 1879 года, когда императрица будет лечиться за границей, они вместе поселятся в ее дворце. Как будто специально для того, чтобы и этот любимый, по ее вкусу обустроенный приют стал для нее чужим.