Положение молодой государыни еще больше усложнили английские газеты, начавшие писать о том, что в России появилась умная, талантливая царица; предрекали: она способна стать Екатериной III. Чем были вызваны такие домыслы, сказать трудно. Может быть, те, кто знал об увлечении королевы Виктории нынешним русским государем, хотели уязвить ее. Возможно, наслышанные о характере Александра Николаевича, хотели, как и его приближенные, отдалить его от супруги, действительно наделенной умом тонким, проницательным и ироничным: отношения между Россией и Англией были к тому времени совсем не дружественными. Для Александра эти измышления были намеком на судьбу Петра III – на возможность женского дворцового переворота. Намеки эти были абсолютно неосновательны: никогда рядом с российским императором не было женщины, меньше претендовавшей на власть и меньше к власти пригодной, чем Мария Александровна.

Так образовалась первая глубокая трещина в казавшихся такими гармоничными отношениях супругов. Трещине этой уже не суждено будет затянуться. Второй конфликт произойдет из-за расхождений в подходе к воспитанию наследника. И он тоже будет весьма серьезен. Но об этом чуть дальше. А пока отношения еще таковы, что Мария Александровна получает от мужа подарок, о каком не могла даже мечтать.

Болезнь легких, которая свела Марию Александровну в могилу, обнаружилась у нее очень рано. Кое-кто из знавших ее близко, считал, что в своей болезни она отчасти виновата сама: слишком уж легкомысленно относилась к собственному здоровью. Это при ее-то серьезности. Но большинство было уверено: всему виной петербургский климат. Уехать из Петербурга навсегда она не могла, но время от времени ездила лечиться за границу. Такие поездки всегда были мучительны: приходилось расставаться с мужем и детьми. Нужно было найти место, где бы климат (сочетание горного и морского воздуха) давал возможность поддерживать здоровье, не покидая страны. И такое место в России было: полуостров Крым.

«Под державу Российскую» Крым был присоединен в 1783 году, Россия утвердилась на берегах Черного моря. Петр Великий об этом мечтал. Екатерина Великая это сделала. Турция не могла смириться с утратой безраздельного господства на Черном море и усиленно готовилась к войне в надежде вернуть Крым. И тут австрийского императора Иосифа II и послов европейских держав Екатерина приглашает сопроводить ее в путешествии на юг России. Она хочет посмотреть сама и показать своим гостям новые земли, приобретенные в последние годы. Путешествие обещает быть занимательным…

7 января 1787 года из Царского Села отправляется поезд императрицы, состоящий из 14 карет, 124 саней с кибитками и 40 запасных саней. Карету государыни везли 30 лошадей, сама карета напоминала вагон и состояла из 8 комнат. Не только императрица, но и иностранные посланники, и свита расположились с отменным комфортом. И все же… Впереди несколько тысяч верст пути. Дороги в России известно какие. Екатерине 58 лет, здоровье уже не то. Неужели только ради того, чтобы взглянуть своими глазами на то, что так подробно и красочно описывал ей Потемкин, решилась она на такое трудное путешествие, надолго покинула столицу? Имея хоть какое-то представление о характере великой государыни, стоит поискать скрытые от посторонних глаз мотивы, заставившие ее отправиться в поездку.

Итак, Россия обустраивает юг. Турция готовится к войне. Европейские страны, особенно Австрия, колеблются: на чью сторону встать. Наверняка Екатерина хочет показать иноземным гостям, как укрепилась, усилилась ее держава, и тем самым привлечь их на свою сторону. Известно: колеблющиеся обычно выбирают сильнейшего. Но этого мотива мало, чтобы пуститься в такую дальнюю дорогу, – иностранным гостям мог бы показать новые земли и сам светлейший князь Потемкин-Таврический.

Так что же еще? В секретном Рескрипте от октября 1786 года Екатерина все объясняет сама: «Предпринимаемое нами путешествие доставляет случай весьма благовидный к скрытию до времени прямых причин движения войск наших». Вот так! Турция готовится к войне. Мы – тоже. Но нам необходимо для этого продвинуть ближе к турецкой границе две армии. Сделать это скрытно невозможно. Значит, нужна «операция прикрытия». Екатерина придумала: такой операцией станет ее путешествие. А войска? Ничего удивительного: бесценную жизнь государыни нужно охранять. Так первая немецкая принцесса на русском престоле готовила последнюю в XVIII веке войну с Турцией, которая закончилась для России блистательно. Ясский мирный договор тому подтверждение. Крым, который Екатерина назовет драгоценнейшей жемчужиной в своей короне, стал русским. Казалось, навсегда…

Рискуя еще больше отвлечься от рассказа о подарке, полученном императрицей Марией Александровной от любимого супруга, не могу не напомнить, о чем обычно рассказывают, вспоминая это путешествие Екатерины. Конечно же, о потемкинских деревнях. Очередной миф, созданный историками. Да, кое-какие основания для этого есть: и путевые дворцы, и постоялые дворы, и новенькие крестьянские дома по пути следования государыни, и осчастливленный встречей народ с хлебом-солью – все это было. Но были еще и новые города, и вполне реальный черноморский флот, и прекрасный порт, который потом, уже во время царствования правнука Екатерины, назовут городом русской славы. Уж этого-то имени у Севастополя никто не отнимет.

А любителям рассказывать только о «потемкинских деревнях» напомню впечатления от поездки на русский юг людей, если и не абсолютно беспристрастных, то уж наверняка не склонных преувеличивать успехи России. Вот мнение австрийского императора, человека, обладавшего острым умом и серьезными военными знаниями: «Надобно сознаться, что это было такое зрелище, красивее которого трудно пожелать. Севастополь – красивейший порт, какой я когда-либо видел. Настроено уже много домов, магазинов, казарм, и если будут продолжать таким образом в следующие три года, то, конечно, этот город сделается очень цветущим. Все это очень не по шерсти французскому посланнику, и он смотрит страшно озадаченным…».

А упомянутый французский посланник, граф Людовик Филипп де Сегюр, правительство которого вовсе не было заинтересовано в укреплении России, писал: «Мы увидели в гавани в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек, и грохот их, казалось, возвещал Понту Эвксинскому, что есть у него повелительница и что не более как через 30 часов корабли ея смогут стать перед Константинополем, а знамена ее армии развеваться на стенах его… Нам казалось непостижимым, каким образом в 2000 верстах от столицы, в недавно приобретенном крае, Потемкин нашел возможность построить такой город, создать флот, укрепленную гавань и поселить столько жителей: это был действительно подвиг необыкновенной деятельности».

Но главной, разумеется, была оценка самой Екатерины: «Весьма мало знают цену вещам те, кои с уничижением бесславили приобретение сего края: и Херсон, и Таврида со временем не только окупятся, но надеяться можно, что, если Петербург приносит осьмую часть дохода империи, то вышеупомянутые места превзойдут плодами болотные места… С сим приобретением исчезнет страх от татар, которых Бахмут, Украина и Елисаветград поныне еще помнят; с сими мыслями и я с немалым утешением… ложусь спать сегодня, видя своими глазами, что я не причинила вреда, но величайшую пользу своей империи». Этим приобретением Россия успешно пользовалась 200 лет, дважды за эти годы защитив его от захватчиков, щедро полив кровью своих солдат. Первый раз – в Крымскую войну, второй – в Великую Отечественную.