Ирина покрутила широкое обручальное кольцо, которое Кирилл несколько минут назад надел ей на палец.

Неужели все, и она теперь законная жена?

И, кажется, будущая мать. Ирина улыбнулась. Пока этот секрет был известен только ей одной.

Командировка грозила затянуться, поэтому Кирилл, когда прилетел, сразу потащил ее подавать заявление, а вечером вернулся обратно в Мурманск.

Весь месяц Ирина волновалась, дергалась, то хотела устроить достойную церемонию, то жалела денег, в результате Кирилл сказал: «Шей платье и не бзди».

И как-то она действительно перестала, и тут же оказалось, что дача Кирилла способна вместить кучу гостей, куда его суровые приятели спокойно доберутся на электричке, а более изнеженных друзей и родственников невесты отвезет некий Змей, великолепный рок-музыкант и по совместительству водитель в похоронной конторе.

Ирина не хотела пользоваться транспортом, на котором написано «ритуальный», но Змей заявил, что свадьба – это тоже ритуал, ничуть не хуже, чем похороны, а жизнь вообще быстротечна, и все в ней перемешано – рождение, любовь и смерть, горе и радость, но если Ирине сейчас хочется сосредоточиться на любви, то он позаимствует автобус без углубления для гроба, а надпись попробует как-нибудь замаскировать.

И Ирина подумала – а почему бы и нет?

Мама с сестрой уехали на дачу накануне, прихватив с собой Аню со всеми детьми. Хотели забрать и Егора, но Ирина возмутилась. Как это сын не увидит ее бракосочетания?

С ее стороны вообще оказалось мало народу, только тетушки и Аллочка с мужем, остальные все – друзья Кирилла, прожженные металлисты в косухах и заклепках.

Увидев Кирилла, облаченного в темно-серый костюм и очень традиционную невесту в кудряшках и оборочках, ребята трогательно смешались и хотели ждать на улице, но Ирина воскликнула: заходите, заходите!

Все было очень хорошо, и даже автобус, на котором с помощью синей изоленты был прилеплен плакат «совет да любовь», маскирующий надпись «ритуальный».

Но тетушки все равно догадались, что к чему, и садиться опасались. Тогда Левка затолкал их в свою машину, а новобрачные сели в автобус вместе с Егором, Аллочкой и металлистами, сколько поместилось.

– Может, к Петру? – спросил Змей.

– Да ну зачем, это же так пошло, – поморщилась Ирина.

– Не, ну а че? Все едут, а вы чем хуже? Мне как раз пленку дощелкать.

– А давай! – махнул рукой Кирилл.

В этом году после холодной зимы весна пришла на удивление быстро и рано. Снег уже растаял, только по Неве быстро и деловито спешили в океан маленькие осколки льдин. Земля лежала черная и мокрая, будто дышала, еще не веря, что вырвалась из ледяного плена.

Солнце било с такой силой, что свет отскакивал от волн и отражался на камнях набережной.

Хороший весенний день, и действительно грех не сфотографироваться у Медного всадника.

Они вышли из автобуса. Алла держала за руку притихшего Егорку, который смотрел на металлистов с таким восторгом, что даже забыл, что мама сегодня выходит замуж.

Ирина улыбнулась. И хорошо, что забыл. Все-таки родители должны женить детей, а не дети родителей.

Змей, человек, кажется, ответственный, поставил их с Кириллом возле постамента и долго гонял, выискивая ракурс, чтобы обязательно была видна змея.

– У Петра Великого близких нету никого, – распевал он, – только лошадь да змея, вот и вся его семья.

Хотели уже собираться ехать, но тут кто-то достал бутылку шампанского и стопку бумажных стаканчиков.

Ирина снова не удержалась, посмотрела на руку с обручальным кольцом. И у Кирилла такое же, но он кузнец и носить не снимая не станет.

Змей сунул ей стаканчик с вином. Ирина сделала вид, что пьет, но Кирилл заметил, что жидкости совсем не убавилось.

– Ты да? – тихонько спросил он.

Она кивнула. Он крепче прижал ее к себе.

– Как хорошо.

– Это еще не точно.

– Хорошо, – повторил Кирилл.

Они стали собираться, но тут подъехала новая партия молодоженов, и невеста оказалась такой юной и красивой, что Ирина задержалась посмотреть и мысленно пожелать ей счастья.

Через несколько минут появилась еще одна процессия, и еще.

Сейчас начнется столпотворение новобрачных, они с Кириллом только благодаря тому, что регистрировались не во дворце, а в районном загсе, опередили основной поток всего на несколько минут и успели спокойно сфотографироваться.

И все равно уходить пока не хотелось. Сейчас пока торжество, таинство брака, но как только они окажутся на даче, не пройдет и часа, как все скатится в обычную пьянку.

Ирина огляделась и вдруг заметила в толпе знакомое лицо. А рядом еще одно.

Господи, неужели?

Забыв о Кирилле, она ринулась к Вере Ивановне, вышедшей из черной «Волги» под ручку с Сухофруктом.

– Ирина Андреевна, поздравляем! – вскричали они хором.

– И я вас поздравляю от всего сердца!

– Нас… – улыбнулась Вера Ивановна, – нас тоже можно, да. Но сегодня мы мою дочку замуж выдаем.

Они обнялись, и Ирина вернулась к своим.

Встреча с Верой Ивановной напомнила ей, что нужно выводить Ижевского на чистую воду, а она так и не сделала ничего существенного в этом направлении.

Она хотела поговорить с прокурором города, но он был человек тяжелый, угрюмый, судей вообще не очень любил, а таких, которые имеют наглость выносить оправдательные приговоры, – особенно.

Выпустив Еремеева, Ирина доставила прокурору дичайшую головную боль, и, в общем, ничего удивительного, что он не пожелал общаться с ней в частном порядке. Пришлось записаться на прием, и аудиенция подходила только через неделю.

Довериться кому-то еще, не обладающему полномочиями прокурора, значило только разнести сплетню по всему городу, то есть заставить Глеба насторожиться и обрубить все концы.

Гости оказались на удивление тактичными. Никто не напился, не буянил и даже не злоупотреблял пением под гитару. Ирина давно так душевно не проводила время в компании, поэтому ей стало немножко даже жаль, что ребята деликатно засобирались по домам в начале девятого вечера, и она предложила обязательно выпить чайку на дорожку. Вышла за водой и тут заметила, что плакат «совет да любовь» слегка отклеился, угол его печально обвис, открыв истину. Действительно, все перемешано в этой жизни, любовь и смерть идут рука об руку.

Ирине стало жаль, что люди поедут на таком автобусе, и она попыталась прилепить плакат на место.

За этим занятием ее застал Анин муж Сева, как раз вышедший из деревянной будочки туалета, и поспешил к ней на помощь.

– Новую ленту надо, – сказал он, – эта если отклеилась, то обратно уж не встанет. Погоди-ка, вроде я в тубзике видел.