Режиссер кричал «начали» уже в девятнадцатый раз, и Вэлснова шла, и краска затекала в волосы, а он вопил, что состав краски не тот.Когда наконец он крикнул: «Сняли!», Валери ушла со съемочной площадки, так и неузнав, что Фэй все видела и очень страдала за дочь. Это жалкая, ничтожная роль,рассказывала она Варду. И ужасная.

– Неужели нельзя было найти что-то поприличнее?

– Но, может, она хочет всего достичь самостоятельно,Фэй? Как ты когда-то.

– С тех пор прошло почти тридцать лет, временаизменились. А она совсем не умеет играть.

– Как это можно определить по такой маленькой роли?

Он пытался быть справедливым; ему казалось, что Фэй слишкомпридирчива.

– Она не в состоянии даже пройтись как следует.

– А ты могла бы, если бы тебе налили черт знает что внос и уши? Лично я думаю, что девочка чертовски азартна.

– А по-моему, она чертовски глупа.

Но скоро Вэл дали еще одну роль, правда, не лучше первой.Однако девушка радовалась, хотя Фэй снова ворчала. Она пыталась тактичновыяснить, неужели дочери нравятся такие фильмы, но для Валери вопросы материбыли просто оскорблением. В ее глазах стояла откровенная ненависть.

– Ты вообще начинала с мыльных реклам про кукурузныехлопья и кашу. Я начинаю с крови, это одно и то же. И однажды, если толькозахочу, буду лучше тебя.

Это была амбициозная цель, и Вард, наблюдая за ссоройженщин, почувствовал жалость к дочери. Вэл рвалась к соревнованию с Фэй, забывсебя, в отличие от Энн, которая, казалось, наконец вернулась в семью. Онаповзрослела и полюбила новую школу. Обзавелась подругой – проводила все время сдевочкой, несколько лет назад потерявшей мать. Овдовевший отец любил дочь добезумия, с удовольствием возил подруг повсюду – на шоу, на игры. Для Нарда иФэй это было просто благом. После последней награды Фэй у них совсем неосталось свободного времени, и супруги были благодарны Биллу Стейну, взявшемуна себя заботу об Энн.

Когда-то дороги Варда и Билла пересекались, он казался неплохимчеловеком, и если баловал свою дочь, то ясно почему – она единственная, кто унего остался. И ему не на кого больше изливать свою нежность.

Он дарил Энн хорошие вещи – свитер, маленькую краснуюсумочку, даже желтый зонтик от Джиорджио, когда однажды их застал дождь. Иничего взамен не хотел. Она казалась ему очень одинокой, у родителей не хваталовремени на дочь, и он рад был Что-то сделать для девочки, как и для сноси Гейл.

– Вы всегда так добры ко мне, Билл. – Он разрешилей называть его по имени и настаивал на этом. Сперва она робела, по потомпривыкла.

– А почему я должен плохо к тебе относиться? Ты славныйчеловек. Нам с Гейл очень хорошо с тобой.

– Я люблю вас обоих. – Слова вырвались из ееизголодавшейся по ласке маленькой души, и его сердце потянулось к ней. Биллзамечал в девочке какую-то грусть и не понимал причины, но тоска неизбывностояла в ее глазах. Он знал, что два года назад Энн убегала в Хейт, изадумывался о том, что там могло случиться. Как-то он спросил Гейл, но та незнала.

– Она никогда не говорит об этом, папа, и я неспрашиваю. По-моему, у нее какие-то проблемы с родителями.

– Мне тоже так кажется. – Он всегда был честен сдочерью.

– Но дело не в том, что они плохо относятся к Энн,просто их никогда нет дома. Братья и сестры выросли и разъехались, а она вечноодна с горничной. Почти каждый вечер ужинает в одиночестве и уже привыкла.

– Ну теперь ей больше не придется скучать. Стейны взялиее под свое крыло, окружили теплом, и она, как маленький цветок, расцветала наглазах. Биллу нравилось наблюдать, как девочки делают уроки, просто болтают,плавают в бассейне и часами хихикают над какими-то своими шутками. Он покупалобеим хорошие вещи, что всегда доставляло ему удовольствие. Он понял это послесмерти жены, и сейчас, сидя с Энн возле бассейна, тоже размышлял об этом. Былтеплый осенний день, и Гейл побежала в дом за едой.

– Ты иногда кажешься такой серьезной, Энн. –Девочке было хорошо с ним, и она спокойно реагировала на вопросы Билла о еепрошлом, хотя вначале опасалась, что он спросит ее о том, чем ей не хотелось быс ним делиться. – О чем ты думаешь?

– О разном.

«О погибшем друге моего брата, отданном ребенке…» Ей ужебыло пятнадцать, но воспоминания до сих пор преследовали ее. Но Биллу онаничего не сказала.

– О днях, проведенных в Хейт? – Он все время думалоб этом.

Их взгляды встретились, и он увидел в ее глазах больразбитого сердца. Он никак не мог понять причину этой боли, но надеялся, чтокогда-нибудь удастся… Энн была для него как бы второй дочерью. Всего занесколько месяцев она стала так много для них значить. Оба привязались кдевочке, и она платила им тем же. После Лайонела и Джона они были первымилюдьми в ее жизни, которые искренне заботились о ней, во всяком случае, так ейказалось.

– Да, что-то в этом роде… – Сама удивившись, чтоприоткрылась больше, чем хотела, она добавила: – Однажды я отдала… оченьдорогое для меня… И иногда думаю об этом, хотя теперь уже ничего не изменить.

В глазах Энн стояли слезы; Билл коснулся ее плеча, его глазатоже повлажнели.

– Я ничего не отдавал, но потерял человека, которогоочень любил. Может, это даже хуже.

Билл решил, что Энн говорит о былом возлюбленном, но какона, столь юная, может переживать с такой силой? Ему и в голову не приходило,что она отдала своего ребенка, – девушка казалась такой невинной, такойнежной. Но взгляд, обращенный к нему, был полон жизненной мудрости.

– Вам, наверное, было очень тяжело, когда умерла жена?

– Да. – Билл удивился, что так легко говорит обэтом с подругой дочери, но она, казалось, понимала его; сидела рядом, держаласьза бортик бассейна и смотрела на него, как старинный друг. – Ничегохудшего в моей жизни не было.

– Такое случилось и со мной. – Энн вдругпочувствовала жгучее желание рассказать ему о ребенке, но испугалась, что тогдаон не позволит Гейл даже подойти к ней.

– Это было ужасно, моя милая?

– Хуже, чем ужасно. – Каждый день Энн думала отом, где ее сын. Правильно ли она поступила, жив ли он, не стал ли ненормальнымиз-за наркотиков, хотя после рождения никаких признаков, как сказал доктор, небыло… Она встретилась с взглядом Билла, и тот печально улыбнулся.

– Мне очень жаль тебя, Энн. – Он крепко держалдевочку за руку; она чувствовала себя в тепле и безопасности, а вскорепоявилась Гейл с ланчем. Она отмстила, что Энн притихла, но подруга частобывала такой. Ничего необычного не увидела Гейл и в глазах отца. Однакозаметно, что тот стал внимательнее наблюдать за Энн.

Однажды, когда они снова оказались одни, ожидая возвращенияГейл от подруги, он воспользовался случаем еще раз поговорить с Энн. Она пришлачуть раньше времени. Билл вышел в халате из душа, предложил ей устроитьсяпоудобнее, и она села в кресло с журналом в руках. Спустя некоторое времядевушка увидела, что он наблюдает за ней, и отложила журнал в сторону.Ощущения, познанные раньше, поднялись в ней. Не говоря ни слова, она встала иподошла к Биллу. Он обнял ее и крепко поцеловал, но все-таки усилием волизаставил себя отстраниться.