ему. Плебс быстро начал стягиваться к лагерю, поскольку не доверял преторианцам, привыкшим к вольной и разгульной жизни при Коммоде. Возле лагеря собралась огромная толпа, кричавшая, что хочет видеть императором только Пертинакса.

А вот Дион говорит, что народ не знал о событиях до провозглашения Пертинакса императором по решению сената.

Тем временем, заговорщики собрали у трибунала сходку безоружных по случаю праздника солдат, где Лет объявил о смерти Коммода от апоплексического удара и решении Сената объявить новым императором Публия Гельвия Пертинакса.

Преторианцы были шокированы. Они положительно относились к Коммоду, щедро одаривавшему их и никогда не отправлявшему их на войну куда-нибудь на окраину Империи. Но мёртвого Коммода было уже не вернуть, а их префект Эмилий Лет и Сенат настаивали на кандидатуре Пертинакса. Народ выражал то же желание ещё резче.

Пертинакс был уважаемым человеком, верным соратником Марка Аврелия, опытным администратором и полководцем. Ошеломлённые преторианцы принесли ему присягу и Пертинакс выступил перед ними с речью. Он обещал каждому преторианцу по 3000 денариев донатива, но в конце речи как-то неудачно выразился о необходимости исправить сделанные ошибки, и преторианцы решили, что новый император обещает отнять у них всё, что им дал Коммод и это положило начало разладу между ним и преторианцами. Но сейчас они смолчали.

Ранним утром 1 января 193 года Пертинакс отправился в Сенат, заранее собравшийся очень рано. Несомненно, ночью сенаторов обошли гонцы Пертинакса и пригласили на заседание ранним утром.

Дион Кассий также участвовал в этом историческом заседании и описал его: «Покинув лагерь преторианцев, он прибыл в сенат еще затемно и радушно приветствовал нас, так что всякий, насколько это было возможно в толкотне и давке, мог подойти к нему. Затем он без подготовки обратился к нам со следующей речью: „Воины провозгласили меня императором, но я не ищу этой должности и сегодня же откажусь от нее как из-за своего преклонного возраста и слабого здоровья, так и в связи с удручающим положением государственных дел“. Не успел он это сказать, как мы воздали ему искреннюю похвалу и избрали его надлежащим образом. Ведь он обладал превосходными душевными качествами и был крепок телом, если не считать того, что ему немного мешала болезнь ног» [Дион Кассий. Римская история 74, 1 (4–5)].

Интересно, что заседание сената открылось так рано, что не смогли найти сторожа с ключами и сенаторам пришлось расположиться в соседнем храме Конкордии. Туда, в числе прочих сенаторов, пришёл старый покровитель Пертинакса Тиберий Клавдий Помпеян и поздравил друга с избранием. Пертинакс стал предлагать императорский пост ему, однако Помпеян отказался, сославшись на старость. Он заверил Пертинакса, что вполне удовлетворён ситуацией, только сожалел об участи Коммода. По словам Диона Кассия, после избрания Пертинакса императором, Помпеян стал регулярно посещать заседания сената, внезапно излечившись от старости и плохого зрения, которыми он прикрывал своё отсутствие при Коммоде. То же сделал другой уважаемый сенатор и друг Марка Аврелия Маний Ацилий Глабрион, консул 173 и 186 годов. На этом первом заседании сената Пертинакс даже предлагал провозгласить Глабриона новым императором, тянул его за руку к императорскому креслу, однако последний отказался принять на себя властные полномочия.

Потом Пертинакс в сенате всегда сажал Помпеяна и Глабриона рядом с собой, выказывая им особое уважение.

После этого Пертинакс и сенаторы перебрались, наконец, в курию, куда явились консул, преторы и другие должностные лица Рима, и Пертинакс был провозглашён императором. Характерно, что Капитолин называет консула в единственном числе. Почему не пришёл второй консул? Мы знаем, что Гай Юлий Эруций Клар Вибиан позднее был сторонником Клодия Альбина. Может быть, он не хотел видеть Пертинакса на посту императора? Тем более, что Клодий Альбин тогда уже был мятежником и Эруций Клар мог предложить в качестве императора именно его. Но, видимо, тогда это предложение не нашло поддержки у сената.

Да и с другим консулом не обошлось и без недопонимания. Когда Пертинакс выразил признательность Лету, консул Квинт Помпей Сосий Фалькон сказал: «Каким ты будешь императором — мы заключаем из того, что позади тебя мы видим Лета и Марцию, слуг Коммода в его преступлениях». На это Пертинакс ответил ему: «Ты молод, консул, и не понимаешь необходимости склоняться перед обстоятельствами. Они повиновались Коммоду против воли, а как только представилась возможность, они показали, каковы были их постоянные желания» [Юлий Капитолин. Гельвий Пертинакс V, 3–4].

Из этого инцидента следует, что консул Фалькон не был участником заговора и что сам лелеял надежду на императорский трон. Буквально через несколько дней он организует заговор против Пертинакса.

Тем не менее, Пертинакс стал императором, а Коммод был осуждён как тиран решением сената. Римский плебс хотел разорвать труп Коммода, однако Пертинакс объявил, что тело уже похоронено. В самом деле, по распоряжению Пертинакса труп Коммода был перенесен в усыпальницу Адриана и Антонинов [Элий Лампридий. Коммод. XVII. 4; XX. 1]. Сохранилась и надгробная надпись Коммода (CIL VI 992 = ILS 401).

Чтобы закрепить власть Пертинакса, в тот же день и жена его Флавия Тициана была объявлена Августой в тот самый час, когда он выполнял обеты на Капитолии. Он первый из всех императоров получил наименование отца отечества в тот день, когда был назван Августом, и одновременно проконсульскую власть и право четырех докладов. Напомним, что право четырёх докладов было правом императора ставить на рассмотрение сената вне очереди 4 законопроекта. И, кстати, у Марка Аврелия было право пяти докладов.

Префектом Города Пертинакс назначил Тита Флавия Сульпициана, своего тестя, вполне уважаемого человека. Провозгласить Августой свою жену и Цезарем своего сына он не хотел, хотя сенат уже проголосовали за это, и упорно отвергал оба эти предложения, либо потому, что его власть еще недостаточно укоренилась, либо потому, что не желал, чтобы его жена, отличавшаяся распутством, пятнала имя Августы, открыто сожительствуя с одним кифаристом, а сын, еще ребенок, был развращен величием и ожиданиями, связанными с именем Цезаря, еще не получив образования и воспитания. Относительно сына Пертинакс сказал кратко: «Когда заслужит». Он даже не поселил его во дворце, но в первый же день, отложив всё то, что принадлежало ему прежде, разделил это имущество между детьми (ведь у него была еще и дочь и приказал им жить у деда. Там он навестил их всего несколько раз как отец, а не как император. Однако позже сын Пертинакса всё же был удостоен имени Цезаря. [Дион Кассий. Римская история 74, 7; Иероним. Хроника 2209; Пасхальная хроника. 492; Юлий Капитолин. Гельвий Пертинакс VI, 9].