Я был вне себя от волнения и, как только мы оказались натротуаре, схватил Луи за плечи и развернул к себе лицом.

– Мы не будем продолжать, – сказал я. – Сейчас мывернемся в дом и скажем ей, что отказываемся от обряда.

– Нет, Дэвид, не отказываемся, – ответил он, не повышаяголоса – Тебе нас не остановить!

Впервые за все время нашего знакомства я увидел в немстолько страсти и гнева, хотя сердился он не только на меня.

– Мы не отказываемся, – повторил он сквозь зубы, лицо егоокаменело от тихой ярости. – Мы сдержим слово и не навредим ей! Но обрядсостоится.

– Луи, разве ты не понимаешь, что она чувствует? –спросил я. – Ведь она в тебя влюбляется! После всего ей никогда не бытьпрежней. Я не могу позволить ей страдать. Не могу позволить, чтобы все сталоеще хуже, чем сейчас.

– Ты ошибаешься, она вовсе не влюбилась в меня, –страстно зашептал он. – Она думает только то, что думают все смертные втаких случаях. Мы им кажемся красавцами. Экзотическими личностями, утонченнымии чувствительными! Я не раз с этим сталкивался. Чтобы излечить ее отромантических мечтаний, только и нужно, что насытиться жертвой в ееприсутствии. Но до этого не дойдет, обещаю. А теперь, Дэвид, послушай. Этот часожидания будет для меня длиннее всей ночи. Я испытываю жажду и намеренпоохотиться. Отпусти меня, Дэвид. Уйди с дороги, не мешай.

Разумеется, я никуда не ушел.

– А как же твои чувства, Луи? – Я шагал рядом с ним,решив не отставать. – Ты можешь сказать, что совершенно ею не очарован?

– А если и очарован, что тогда, Дэвид? – отозвался он,не замедляя шага. – Рассказывая о ней, ты о многом умолчал. Говорил толькоо том, какая она сильная, ловкая и умная. Но, как оказалось, это далеко невсе. – Он бросил на меня смущенный взгляд. – Ты ни разу не упомянул отом, какая она простая и милая. И безгранично добрая.

– Так вот, значит, какой ты ее видишь?

– Она такая и есть, мой друг. – Теперь он на меня несмотрел. – Таламаска воспитала вас обоих. У нее терпеливая душа и знающеесердце.

– Я хочу, чтобы все кончилось, – настаивал я. – Яне доверяю ни тебе, ни ей. Луи, послушай меня.

– Дэвид, неужели ты на самом деле веришь, что я могупричинить ей зло? – резко спросил он, продолжая идти вперед. – Развея охочусь на тех, кого считаю безобидными по своей природе, праведными исильными духом? Рядом со мной она будет в безопасности, Дэвид, неужели ты этогоне понимаешь? Только раз за всю свою никчемную жизнь я превратил в вампирачеловеческое существо, но с тех пор прошло больше века. Для Меррик я непредставляю никакой опасности. Поручи мне защищать ее до конца дней – и, скореевсего, я так и сделаю! Обещаю больше не видеться с ней после того, как всебудет позади. Я найду способ отблагодарить ее, а потом оставлю в покое. Мывместе это сделаем, Дэвид, ты и я. А теперь перестань изводить меня. Поздноповорачивать назад. Все зашло слишком далеко.

Я поверил ему. Безоговорочно поверил.

– Что же мне делать? – уныло спросил я. – Мненикак не разобраться в своих собственных чувствах и уж тем более в том, чточувствует она. Я терзаюсь страхом.

– Ничего, – сказал он, немного успокоившись. –Пусть все идет, как идет.

Мы вместе шагали по разоренному кварталу.

Наконец появилась вывеска бара в красных неоновых огнях,мигавших под раскидистыми ветвями старого умирающего дерева. Заколоченныйдосками фасад был расписан от руки зазывной рекламой, а свет внутри сиял такслабо, что сквозь грязную стеклянную дверь почти ничего не было видно.

Луи вошел внутрь, я последовал за ним, удивившись большойтолпе белых мужчин, болтавших за рюмкой у длинной стойки бара и за грязнымималенькими столиками. В толпе попадались и женщины, молодые и старые, одетые вджинсы, как и их спутники. Картину освещали вульгарные красные лампочки,свисавшие с потолка. Оглядевшись, я увидел повсюду обнаженные руки, грязныебезрукавки, лица, оскаленные в циничных белозубых улыбках.

Луи прошел в угол зала и опустился на деревянный стул рядомс большим небритым и косматым человеком, который сидел за столиком один, мрачноуставившись на бутылку с выдохшимся пивом.

Я двинулся следом, с отвращением вдыхая застоялый воздух,пропитанный запахом пота и густым сигаретным дымом. В зале стоял неприятныйгромкий гомон, заглушавший отвратительную песню, отвратительную по словам,ритму и агрессивному исполнению.

Я уселся напротив опустившегося смертного, а он в своюочередь посмотрел подслеповатыми светлыми глазами на Луи, а потом на меня,словно собираясь от души позабавиться.

– Итак, что понадобилось здесь джентльменам? – спросилон низким голосом. Огромная грудь вздымалась под ношеной рубашкой, застегнутойна все пуговицы. Он взял со стола темную бутылку и отпил несколько глотковзолотистого пива. – Ну же, джентльмены, выкладывайте, – пьянопроизнес он. – Когда мужчины, одетые, как вы, появляются в здешних краях,то им что-то нужно. Итак, что? Разве я говорю, что вы ошиблись адресом? Нет,черт возьми, кто-то другой может это сказать. Кто-то другой может сказать, чтовы совершили серьезную ошибку. Но я этого не говорю, джентльмены. Я всепонимаю. Внимательно вас слушаю. Что вы ищете – девочек или дозу? – Онулыбнулся, глядя на нас. – Я могу много чего предложить, джентльмены.Давайте представим, что сейчас Рождество. Просто откройте мне свое заветноежелание.

Он засмеялся, гордясь самим собой, и снова отпил из грязнойтемной бутылки. Губы у него были розовые, а подбородок закрыт седой бородой.

Луи уставился на него, не отвечая. Я следил за происходящимкак завороженный. Лицо Луи постепенно утратило какое-либо выражение, на немнельзя было разглядеть ни малейших чувств. Такие лица бывают у мертвецов. Онсидел, уставившись на жертву, позволяя ей все больше терять человеческоеобличье, и я понял, что убийство уже предрешено, миновав стадии возможности ивероятности.

– Я хочу убить тебя, – тихо сказал Луи. Он подалсявперед и уставился в серые глазки с красными веками.

– Убить меня? – переспросил человек, приподнявбровь. – Ты думаешь, у тебя это выйдет?

– Думаю, да, – тихо ответил Луи. – Убедись сам.

Он склонился еще ниже и впился зубами в толстую небритую шеюжертвы. Я увидел, как глаза человека на мгновение вспыхнули над плечом Луи, апотом остекленели и постепенно потухли.

Мертвец всем своим огромным неуклюжим телом навалился наЛуи, его рука с толстыми пальцами еще несколько раз вздрогнула и обмякла рядомс бутылкой пива.