камеры, велики. В свою очередь, Макс рассказал, что лодку мою он нашёл и пока спрятал на одном из островков, а потом перегонит в город, когда понадобится.

Проспала я почти до обеда. Когда проснулась, Макса не было. Во время умывания голос Мозгового так громко раздался в ушах, что я выронила медный кувшин.

– Кари! Кари!

– Мозг, не пугай так, заикой сделаешь.

– Фу-у-у! Дозвался, наконец…

– Я тоже рада тебя слышать, а то после последнего раза как-то жутковато. Почему тогда я так отключилась, ты знаешь?

– Знаю…

– И почему?

– Тебе рано так глубоко погружаться в себя. Вестибулярный аппарат такие перегрузки ещё не выдерживает…

– Вот как?!

– Ну, что-то типа того…

– Но ведь я хотела попасть в библиотеку, а очутилась в этом странном коридоре?

– Это потому, что ты плохо вообразила себе нужное место. На будущее запомни: сначала представь точную картинку, а потом закрывай глаза.

– Хорошо… Но всё равно странно… Раньше была только библиотека, а теперь… коридор этот.

– Кари, пойми, наше общение не стоит на месте, оно развивается. Я узнаю тебя, ты – меня, и чем дальше, тем больше мы можем погружаться друг в друга… Происходит энергообмен…

– Но ты – это я, а я…

– Это ты. Всё правильно. Ты учишься взаимодействовать сама с собой на очень высоком уровне, но на всё нужно время и некоторые навыки.

Я зажмурилась и, представив Мозгового, сидящего за столом, оказалась в библиотеке.

– Ну, вот и умница!

Он вставил монокль в глаз и всмотрелся в мою шею. Потом как-то судорожно хихикнул, но быстро зажал рот ладонями.

– Тебе смешно, конечно, а у меня шея синей неделю будет.

– Прости, дорогая, – он спрятал смеющиеся глаза, – но шейные платки должны быть неотъемлемой часть твоего гардероба.

И заржал в голос. Я схватила подушку с кушетки и со всей силы запустила в профессора. Он, хохоча, уклонился, выскочил из-за стола и закружил меня по библиотеке.

– Я рад, что с тобой всё в порядке! Но с этим надо что-то делать…

– Ты о чём?

– Об этом, – и ткнул пальцем в свежие синяки. – Ты должна уметь защищать себя.

– Хотелось бы… Только из оружия у меня кинжал Дайка, которым я и пользоваться-то толком не умею.

– Попроси Макса, пусть научит тебя чему-нибудь.

– Чему научит?

– Ангалины прекрасно владеют оружием. А я помогу…

– Но…

– Что «но»?

– А где и как он будет меня учить? Да и согласится ли? Тут женщины и оружие – вещи несовместимые.

– Это у людей, а на ангалинов, я думаю, это древнее правило не распространяется.

Я сидела на кушетке и соображала с трудом: «Во-первых, кроме кинжала, ничего нет. Во-вторых, в комнате развернуться негде для нормального обучения, да и уши кругом. В-третьих… а что, в-третьих? Мы с Максом скоро расстанемся… Или нет? Я же в Латрас собираюсь? Или уже не собираюсь? Что-то совсем я запуталась, что делать и что не делать… В-четвёртых…

– А как ты можешь помочь? – я недоумённо глядела на профессора.

– Очень просто. Если Макс тебе что-то покажет из приёмов ведения боя или защиты, то мы могли бы закреплять это здесь, то есть не в самой библиотеке, а в тренировочном зале, который я организую.

– Где организуешь?

– Ну как где?! В твоей голове, конечно! Точно так же, как и библиотеку сделал.

– Мозг! У меня иногда от тебя и твоих действий так крыша едет, что боюсь, от шизофрении мне никуда не спрятаться.

– Не волнуйся, – и он уселся за стол, закинув на него ноги в мягких туфлях. – С тобой всё в полном порядке и дальше так будет. Просто воспринимай всё происходящее как данность, не мучая себя лишними вопросами, так гораздо легче, согласись…

Я кивнула: «Хорошо ему говорить… А у меня шарики за ролики заходят от одного только присутствия этого умника внутри».

– Кстати, по поводу Граса, – сложив руки за головой, он начал качаться на кресле. – Нужно помочь ему, раз есть такая возможность. Если он сможет найти Карелла, а он сможет, это сыграет в твою защиту.

– Думаешь, Дайк подставил меня?

– Сомневаюсь… хотя всё выглядит именно так. Мы пока ничего толком не знаем, что было да как… Если Дайк и подставил тебя, то не нарочно… Я уверен.

– Мне бы твою уверенность.

– Время всё расставит по своим местам, вот увидишь. Мы во всём разберёмся…

– Знаешь, Мозг… Иногда я уже не хочу ни в чём разбираться… Просто хочу домой…

– Неужели тебе здесь так плохо, дорогая? И жизнь на Окатане настолько невыносима?

Я уставилась в пол:

– Да вроде нет… Не так всё и страшно, как могло оказаться. Кругом люди и вполне нормальные… И не только люди… – я улыбнулась, вспомнив, как засыпала в обнимку с ящером, уткнув лицо в тёплую, упругую, бархатную грудь, пусть и не очень приятно пахнущую. – Здесь интересно… Прекрасный мир, если честно. Чистый и цветущий… Но мой дом не здесь, Земля – моя родная планета. Здесь я никто и звать меня никак…

– А вот с этим я бы поспорил! – профессор улыбнулся и погрозил пальцем. – Если бы не ты, то в этом прекрасном и цветущем мире уже не было бы двух жизней, и третья висит на волоске. Всё зависит от тебя, от того, что ты сделаешь или чего не сделаешь. Понимаешь, о ком я говорю?

– Натри, Макс, и судьба Граса решается сейчас…

– А ты говоришь никто! В том-то и дело, что уже кто! И имя у тебя прекрасное, такой древний род…

Я захохотала:

– Да-а-а! С именем ты, конечно, учудил!

– Зато как удачно получилось! Сам не ожидал! Ведь, правда?

Мы ещё немного посмеялись, подтрунивая друг над другом.

– Ладно, я пойду, а то останусь без обеда.

– Иди, только заглядывай почаще. Я люблю, когда ты сама приходишь.

Глава 19

Гун, оказывается, так никуда и не уехал. Ночевал он в небольшой каморке рядом со столовой. Утром Гарри накормил его завтраком, и остальное время, в ожидании меня, он провёл в гондоле, чистил её, мыл и приводил в порядок, насколько это возможно.

Подключать Гуна к плану по освобождению Гоблина было нельзя, ему жить в Банкоре, а нормальная жизнь у него только начиналась. Это я – птица перелётная, проще говоря бомж, без определённого места жительства… Нужно вести себя так, чтобы он ничего не заподозрил. Хотя… если у нас всё получится, то подозрения у него возникнут, а меня могут начать искать. Могут и на Гуна, и на Крианна выйти…

Мне благоприятствует только то, что все убеждены, что