– Милая, нежная, красивая и сильная, – прошептал Грант, описывая Одри. Она распахнула ресницы, начиная понимать, как в действительности выглядит раскаяние. – Моя вина перед тобой настолько велика, что не могу простить себя за то, что сделал. Я просто не имею права просить об этом. Ты никогда не сможешь простить, солнышко. Я это понял только сейчас.

Грант на мгновение поднял глаза вверх, отчаянно пытаясь сохранять привычное спокойствие и непринужденность. Не получилось. Он сожалел так сильно, что в какой-то момент перестал думать о выдержке. Хотелось просто на короткий период превратиться в обычного человека, которому можно проявлять слабость. Хотелось на несколько секунд перестать быть лидером преступной группировки, авторитет которого вступал в противоборства с подобными чувствами.

– Мне так жаль, – Грант снова посмотрел в её глаза. Он запнулся, замечая слёзы на лице Одри. – Извини. Я не хотел тебя расстроить.

Он смотрел на неё с тревогой. Растерянность была написана на его лице.

– Пожалуйста, не плачь.

Одри грустно улыбнулась, быстро помограв, чтобы капли слёз не мешали ей чётко видеть его лицо. Каждое слово Гранта болезненно резало её сердце. Каждое его слово было острее ножа. Он наконец-то её понял. Простить невозможно. И не было бы такой мучительной ноющей боли внутри, если бы она не любила того, кому не могла отпустить обиду.

– Грант, – прошептала Одри, но продолжение слов комом застряло в горле.

– Одри, я не против твоего сговора с Филиппом. Если тебе так проще, то будь рядом с ним. Он давно хочет уничтожить меня. Но вам будет не так легко это сделать, – он слегка улыбнулся. – Я просто хочу, чтобы ты стала счастливой. Больше мне ничего не нужно.

– Я не буду счастлива, если Филипп причинит тебе вред, – проговорила она, встречая на его лице непонимание. – Я не лгала, когда говорила, что не сговаривалась с ним. Он просто обманул тебя. Ты поверил своему врагу, а не мне.

Грант нахмурился, пытаясь теперь, в спокойной обстановке, в очередной раз послушать то, что она никогда не была на стороне Филиппа. Такому человеку, как он, сложно кому-либо доверять. Особенно, девушке, которая поклялась отомстить за всё, что он ей причинил.

– Я не стану переубеждать тебя, Грант, – Одри сделала шаг назад, но сразу остановилась, как только Грант взял её за руку.

– Я верю тебе, – сказал он, переступая через собственное обещание никогда больше никому не доверять и не подпускать ближе, чем будет выгодно.

Одри медленно расплылась в улыбке, не веря собственным ушам. Грант, который к всему относился с подозрением, который выигрывал у всех лишь потому, что никогда не переступал допустимую черту, доверяя лишь избранным, только что впустил её в круг людей, на которых мог положиться.

Услышав тихий стук, Грант посмотрел на дверь. Нехотя отступив от Одри, он открыл. За порогом стояла Мэган. В её глазах сверкал гнев. Со сжатыми губами Мэган оперлась рукой на косяк двери и уставилась на Гранта.

– Ты бросил меня одну! – недовольно проговорила она и, поднявшись на носочки, за его плечом увидела Одри. – Теперь ясно. Вы заперлись здесь не просто для разговоров. Не так ли?

– Мэган, сомневаюсь, что тебя должно интересовать то, зачем мы здесь закрылись, —

Грант загородил собой обзор обстановки в комнате.

– Грант, она обманщица! Пусть не лезет в наши дела! А то ещё сольёт информацию Филиппу! Оно тебе надо? – бросила Мэган, насупившись. – Грант, что с тобой? Из-за твоей близости с девчонкой Уайт у нас может всё провалиться! Ты совсем сошёл с ума, если не понимаешь таких простых вещей!

Грант взял её за руку и резко потянул на себя. Его пронзительный взгляд мог испепелить. Он наклонил голову, схватив пальцами подбородок Мэган, и его голос показался ей дьявольским:

– Слушай внимательно. Ещё раз будешь говорить со мной в подобном тоне, ещё раз я услышу хоть слово об Одри, и ты станешь следующей целью Блокады. Не самая лучшая перспектива. А теперь закрыла рот и пошла к Нику. Ждите указаний.

Грант отпустил Мэган и, отступив назад, захлопнул перед её носом дверь. Он медленно повернулся и встретил непонимание на лице Одри.

– Что происходит, Грант? – быстро спросила она. В её скрещенных на груди руках, гордо поднятой голове ощущался вызов.

– Не думай об этом.

– Месть Филиппу за Тима?

Грант замер, пристально глядя на неё.

– Да.

Одри тяжело вздохнула, блуждая взглядом по стенам комнаты. Не стоило ожидать, что эта ночь пройдёт нормально. Она знала, куда идёт. Мероприятия преступников не могут завершаться на хорошей ноте. Одри не стала углубляться в подробности плана Гранта. Мстить он умеет. В этом она убедилась на собственном примере. Страшно представить, что он придумал в этот раз.

– Давай вернемся, – попросила Одри.

– Конечно, – Грант улыбнулся ей, удивляясь отсутствию дальнейших вопросов.

Они вышли в зал, оглядывая присутствующих. Гости уже выходили на улицу. Некоторым это было сделать сложнее. Кто-то прилично перебрал и напевал себе под нос песни восьмидесятых. Прекрасные дамы не переставали болтать, забрасывая в свои рты канапе. Вскоре все стали покидать заведение.

Грант посмотрел на наручные часы. Половина четвёртого утра. Время подходящее для запланированного подарка Филиппу на день рождения.

Пора начинать пир.

Он кивнул Нику и Мэган, положил руку на поясницу Одри, и они вчетвером направились к выходу.

На улице было всё ещё темно. Лишь прожекторы и яркое освещение дарили свет. Дорогие машины начали подъезжать к парадному входу, забирая посетителей. Гости, успевшие только познакомиться друг с другом, обменивались номерами и прощались, будто старые неразлучные друзья.

Красный Феррари остановился на обочине, чтобы не мешать гостям. Питер вышел из машины, облокотившись на дверь, и ожидал своего хозяина.

Филипп под руку со своей дочерью Терезой вышел из заведения, провожая каждого лучезарной улыбкой и коротким кивком. Он остановился возле Гранта, даже не взглянув на него.

– Тебе понравился мой праздник, Хардман?

Одри, стоявшая бок о бок с Грантом, покосилась на Филиппа. Его улыбка была такой фальшивой, что хотелось скривиться от отвращения.

– Неплохо. Ты умеешь создавать настроение, – вежливо ответил Грант, встречая взгляд Филиппа.

– Ты уже общался с моей дочкой? – он кивнул на Терезу. – Не забыл её? Та, которой ты испортил добрых три года жизни.

– Мы виделись. Был рад вновь напомнить себе, какую отличную работу я проделал, заставляя тебя страдать, – Грант широко улыбнулся Филиппу, вмиг изменившемуся в лице.