– Давайте обратно, – приказал капитан, – еще одна ходка.

Радость от еще одного похода за сокровищами обратилась в ярость, когда они увидели громадный якорь у одной из стен привратного зала. Затем последовали проклятья, ругательства, кряхтение и мычание, но в конце концов исполинский кусок железа улегся рядом с трупом Бунюэля в засыпанном монетами ковше.

– Очень, – выдохнул запыхавшийся Барусс. – Важно. Чтоб. Мы. Не. Жахнули. Слишком. Рано. Черт.

– По твоему слову, – сказал Гегель и пожал плечами, глядя на Манфрида. – А теперь давай добудем вина и сосисок.

Барусс облизнул губы:

– Мудрое решение.

Манфрид обошел махину и направился к задней двери в кухню. Но прежде пресек все попытки Аль-Гассура задержаться в саду. Гегель напомнил арбалетчикам у задней двери о судьбе, которая ждет воров, а Барусс добавил, что вскоре все они отплывут из города с куда большим богатством в трюме. В столовой шевалье Жан попытался подкупить Родриго и теперь сидел с расквашенным носом. Вопреки манерам и богатой одежде, юноша не принадлежал к благородному роду землевладельцев и ненавидел тех, кто принадлежал.

Наемники тоже презирали шевалье Жана – за его счастливое происхождение и родовые земли, но, в отличие от пьяного Родриго и воинственных Гроссбартов, с каждым оскорблением, которое сносил аристократ, и каждым богохульством, которое провозглашал Мартин, их страх рос. Так что наемники, как и шевалье Жан, были уверены: к концу дня все они будут болтаться в петлях – если не случится чудо.

За час до заката пятьдесят копейщиков сменили своих соотечественников у ворот усадьбы капитана. Двое людей Барусса с тревогой ждали прибытия переговорщика от дожа, который предложил им высочайшее помилование, если они беспрепятственно пропустят внутрь солдат дожа, если и когда такой приказ будет отдан. Услышав об убийстве кардинала, наемники решили, что не хотят становиться жертвами неизбежной бойни и потому примут подобное предложение. Начальник копейщиков дожа утверждал, что их сюда прислали, чтобы не допустить бегства преступников, но в знак искренней преданности люди Барусса тут же сообщили ему о смерти Бунюэля. Поскольку венецианские солдаты были совершенно равнодушны к судьбе какого-то французского фата и подозревали, что дожу на него тоже плевать, начальник потребовал немедленно впустить своих копейщиков. Один из сторожей поспешил к воротам, но стрела, выпущенная из окна дома, пронзила предателю ногу, так что он с воем покатился по земле. А затем все покатилось в тартарары. До сего дня венецианцы вполголоса повторяют, что тогда Господь отвратил взгляд Свой от Венеции.

Услышав крики у ворот, Барусс высвободил рычаг требушета[35], и Гроссбарты радостно завопили, увидев, как якорь, монеты и мертвый кардинал взлетели прямо к закатному солнцу. Родриго бежал по второму этажу, поскольку на первом уже полил каждую комнату маслом. Арбалетчики, которые прежде сторожили рыцаря, теперь стреляли из окон бывших комнат Гроссбартов, а шевалье Жан и Мартин смотрели на катапульту с террасы.

Шевалье Жан был потрясен; желание броситься бежать на другую сторону дома угасло, когда он увидел решимость Барусса. Трое арбалетчиков, оставшихся с ними на террасе, издали три крика и сделали три выстрела, когда копейщики выбежали на двор, обогнув дом со стороны конюшни. Мартин юркнул внутрь, следом за ним помчался шевалье Жан, который испугался, что его может ранить шальной арбалетный болт или убить на месте один из спасителей, не опознавший рыцаря без доспехов.

Из окна на солдат перед входной дверью упала масляная лампа, и несколько человек запылали, как факелы, но потом человек Барусса получил стрелу точно между глаз. Наемник накренился вперед на подоконнике, пока двое его товарищей отступили в зал. На сей раз дож прислал множество лучников, чтобы исправить утреннюю ошибку. Двое выживших охранников увидели в коридоре Родриго, который нервно смеялся на бегу.

Земля вздрогнула под ногами Гроссбартов, когда упал противовес, а наскоро собранная катапульта треснула и развалилась у них за спиной. Уже на первом шаге к дому Аль-Гассур понял, что его нагонят копейщики, так что араб выхватил нож, рассек ремень, удерживавший его якобы отрубленную ногу, бросил костыль на плечо и припустил следом за хозяевами.

На террасе арбалетчики Барусса сделали второй залп, их коллеги из отряда дожа ответили тем же. Двое наемников упали, пронзенные множеством стрел, а третий как раз наклонился, чтобы взять масляную лампу и бросить в нападавших. Когда Гроссбарты во главе с Гегелем взбежали на террасу, каждому досталось по несколько болтов. Они отскочили от плеч Манфрида и ног Гегеля – краденые доспехи спасли им жизни. Аль-Гассур отстал от братьев настолько, что счастливо избежал залпа.

У Барусса брони не было, поэтому два болта вошли капитану в плечо, а третий пронзил бедро. Не обращая внимания на раны, он сбил с ног последнего наемника, когда вломился в дом, так что несчастный упал на свою лампу. Та разлетелась вдребезги, окатив арбалетчика жидким пламенем. Гроссбарты перепрыгнули горящего заживо охранника, следом за ними метнулся Аль-Гассур – за считаные мгновения до того, как копейщики добрались до террасы. Если Гроссбарты и заметили, что их слуга чудесным образом отрастил утраченную конечность, они не подали виду, а промчались по разгоравшейся лестнице следом за раненым капитаном на второй этаж.

Поскольку наемники Барусса бросали со второго этажа масляные лампы в штурмующих, по стенам дома начал карабкаться огонь, а стрелы со свистом летели из затянутых дымом окон. Аль-Гассур обогнал хозяев на лестнице, так что костыль мотылялся прямо перед их измазанными сажей лицами. Балюстрада уже трещала и шипела, сапоги братьев дымились, когда они добрались до растерянных Родриго, Мартина, шевалье Жана и двух оставшихся в живых наемников, которые ждали у запертой двери в комнату Барусса. Бицепс француза прошил болт, выпущенный одним из стрелков дожа, поскольку рыцарь все же попробовал сбежать через парадный вход, а его золотые локоны опалил огонь при поспешном возвращении через пылающий дверной проем.

Возившийся с ключами Барусс, несмотря на тяжелые раны, хохотал так, что тряслись стены. Один из наемников потерял сознание от жара, перевалился через балюстраду и упал, прежде чем кто-либо успел его подхватить. Когда распахнулась дверь, они увидели, что несколько копейщиков все же рискнули войти в пылающий дом и побежали за ними по лестнице. Барусс повернулся, чтобы схватиться с ними, но Гроссбарты затащили его внутрь и захлопнули дверь, зная, что у него остался единственный ключ от клетки, где они все теперь сгрудились. Капитан отомкнул металлическую дверцу, и они ворвались внутрь, но тут Аль-Гассур задел тлеющую дверь, и его пропитанная маслом одежда вспыхнула. Остальные бросились прочь от него, но араб метнулся и сиганул в воду, так что его усы – и все остальное – громко зашипели.