– Да нет, моих личных негодяев, – пояснил Барусс.

– Мы тут оба с Гегелем, – отозвался Манфрид.

– Это я знаю, – вспылил Барусс. – Я имел в виду парней, нанятых для охраны усадьбы, которые пополнят команду на борту у Анджелино.

– Моя собственная персона, – сказал наемник, – как то: Рафаэль.

– Кто еще? – спросил Барусс.

– Моя собственная персона одна, – ответил Рафаэль, которому немецкий явно не давался.

– Серы черту в нужник. – Барусс потер обожженными пальцами черный лоб.

– Также тут суть мой… э-э… мой… – Рафаэль сказал что-то на языке, которого не понимал никто, кроме шевалье Жана, затем просветлел: —…заложник! Тут еще мой заложник.

– Рыцарь? – уточнил Барусс, щурясь в темноте, затем переключился на итальянский: – Ты все еще с нами, Жан?

– «Мессер Жан», – возмущенно поправил тот.

– Нам свидетели не нужны, – заявил Барусс. – Рафаэль, перережь ему глотку.

– Постой! – взвизгнул шевалье Жан.

– Постой, – согласился Барусс.

– Поторопитесь, – добавил Гегель по-немецки, глядя на лестницу.

– Хотя наш план до сего часа работал безупречно, – затянул шевалье Жан, – моя смерть может его испортить.

– Это как же? – уточнил Барусс, выхватил саблю и шагнул на звук голоса французского рыцаря.

– Если мое тело найдут здесь или поток вынесет его в каналы, что тогда? Дож поймет, что кто-то сбежал и не погиб в пожаре! – улыбнулся собственной мудрости шевалье Жан. – И если вас обнаружат после того, как мы отсюда выйдем, по-прежнему остается моя баснословная цена в форме выкупа.

– Моей собственной персоне его немножко убить? – спросил по-немецки Рафаэль из-за плеча рыцаря.

– Нет, – решил Барусс, повинуясь минутному капризу. – Мы успеем его прикончить. Не представляю, правда, как мы можем заставить кого-то выплатить этот «баснословный выкуп». Ладно, полезли наверх.

Гегель разогнал собак, которые возились у выхода из тоннеля: с обычным садистским удовольствием проломил одной из них голову киркой. Переулки огласились страшным лаем, но, в отличие от тишины прошлой ночи, сегодня весь город гудел и дрожал. Следующим на улицу выбрался Манфрид и тут же поскользнулся в рыбном болоте прямо перед Родриго. Затем поднялись остальные. Последней выкарабкалась на улицу женщина. Гегель подошел к перекрестку, но не нашел и следа мертвых беспризорников. Прислонившись к стене, он понял, что дорогу им освещает не только заходящее солнце – дом Барусса по-прежнему горел.

В переулках никого не было, кроме нескольких пьяных попрошаек, которых Барусс безжалостно приказал убить. Манфрид и Гегель расхохотались, когда шевалье Жан предложил в этом помощь, а потом с гордостью приняли эту обязанность на себя. Аль-Гассур узнал одну из жертв – своего приятеля-мошенника по имени Шестипалый Пьетро, и нелюбовь араба к Гроссбартам сменилась полноправной ненавистью. Он тут же попытался сбежать от этих мерзавцев, но братья его вернули в строй несколькими меткими пинками. Аль-Гассур проклял себя за то, что под землей снова подвязал ногу. Предсмертные вопли несчастных пьяниц не привлекли ничьего внимания, и маленький отряд без приключений добрался до таверны.

Анджелино впустил их в заднюю комнату, а оттуда в зал, где находился только слепой трактирщик. Отряд рассыпался, затем вновь воссоединился у очага: кто-то подтаскивал стулья, кто-то выжимал одежду. Слепой старик не успел выйти из-за стойки, до того, как на него обрушились Гроссбарты, требуя одну кружку пива за другой. Когда они просто выкатили бочку из-за стойки, старик сник, но протестовать не решился.

Анджелино ухмыльнулся Баруссу:

– Что ты наделал?

– Устроил ему пекло с ясного неба, в которое бы он сам меня бросил, – самодовольно пояснил капитан.

– С ясного неба! Золотой дождь пролился над Венецией, а? Кабы я не знал, что где лежит, сам бы сейчас вместе со всеми пытался отыскать себе пару дукатов.

– А якорь произвел должное впечатление?

– Якорь?

– Якорь прямо на голову Страфаларии, если мои мастера правильно собрали машину.

– Будем надеяться, что так, хотя не могу сказать, попал он в цель или нет.

В этот момент Анджелино заметил женщину и вздрогнул. Она сидела на полу, прижав ухо к стене между пивной бочкой и входной дверью.

– Господи Иисусе.

– Ты – хороший человек, – прошептал Барусс, сжимая плечо Анджелино. – Мы скоро от нее избавимся.

– Скорей бы, – ответил Анджелино и, увидев боль на лице друга, добавил: – Но чему быть, того не миновать.

– А где Зеппе? – вмешался в разговор Гегель.

– На судне, – ответил Анджелино, – как только подойдут остальные ваши люди, отчаливаем.

– Какие остальные люди? – спросил Манфрид.

– Остальная команда, которую вы обещали привести, – сказал Анджелино и резко повернулся к Баруссу. – Ты говорил больше шести, но меньше дюжины, если не считать этой компании?

Барусс печально покачал головой:

– Не думал, что всех моих наемников, кроме одного, растопчут, как спелый виноград.

Анджелино опустил голову:

– Черт побери, Алексий, ты хочешь сказать, что нам плыть через моря с этой братией, и все? Это не скелет даже, просто несколько костей!

– Уже ничего не поделаешь, – пожал плечами Барусс. – Так что пошли.

Анджелино опять покосился на женщину:

– Уверен, что нет другого варианта? Только на борту с нами?

– Анджелино, – проговорил Барусс, – прошу тебя…

– Ничего не поделаешь, слышал, слышал, – перебил Анджелино. – Но Джузеппе это не понравится.

– Джузеппе? – нахмурился Барусс. – Только не он.

– Именно он, – набычился в ответ Анджелино. – Я капитан, и я набираю себе команду. Если не я решаю, кого ты берешь с собой, уж точно не твое собачье дело, кого беру я.

– А кто еще на борту? – спросил Барусс.

– Скоро узнаем, – вмешался Гегель. – Пора уходить. Эй, свинорыл, помог бы мне, что ли!

С трудом оторвав от женщины глаза, Манфрид как следует приладил затычку, затем перевернул бочку и покатил к двери. Остальные столпились у выхода позади Анджелино, при этом Рафаэль не забывал все время стоять за спиной шевалье Жана. Гегель вернулся к стойке и вытащил на свет Аль-Гассура, который заполз в укрытие и притворялся спящим. Отправив араба к другим, Гегель сунул руку в сумку, вытащил золотой слиток и протянул его слепому трактирщику.

– Если ублюдок, которому ты попытаешься это сбыть, скажет, мол, фальшивка, кусай его за лицо, вцепляйся в слиток и ори, пока стража не подоспеет, – посоветовал Гегель.

Трактирщик пробурчал что-то невразумительное, может быть, по-итальянски, но золото со стойки вмиг испарилось. Вновь повернувшись к встревоженным спутникам, Гегель ухмыльнулся и поднял кирку. Капитан протянул руку женщине, и та встала рядом с ним.