Дядя Пантелей тяжко вздохнул и потупился. Не знаю, как остальным, а мне добавить к его словам было нечего. Он говорил по-стариковски прямо и немудрено – видимо, просто излил все, что накопилось у него в душе. Иваныч поступил правильно, проявив эту не оговоренную с Рипом инициативу. Вряд ли адаптер подходил на должность полноценного представителя Трудного Мира, пусть даже ему довелось присутствовать при рождении человечества. Пробыв долгий срок на посту куратора нашей Проекции, Рип так и не стал одним из нас. Насколько бы хорошо ни изучил служитель дельфинария повадки своих сообразительных подопечных, как долго ни проплавал бы он в бассейне бок о бок с дельфинами, вода никогда не превратилась бы для человека в родную стихию. Проекция тоже являлась для чемпиона местом рутинной службы, но отнюдь не домом, где захочется укрыться от невзгод и отдохнуть после длинной дороги.

Если настроение безликого Рипа можно было угадывать по голосу или жестикуляции, то с Держателем все обстояло намного сложнее. Поза черного силуэта с момента нашего появления осталась неизменной, а голос Пупа хоть и принадлежал живому существу, не выдавал никаких эмоций. Поэтому нам было совершенно неясно, как воспринял хозяин заявление Иваныча и произвело ли оно хотя бы мало-мальский отклик в душе Держателя.

– Скажи, Пантелей, – обратился Пуп к Иванычу, как только он закончил свою речь, – разве, когда вы были в Юдоли, Феб не проинформировал вас о том, что происходит с Проекционным Спектром после того, как исчезает одна из Проекций?

– Проинформировал, – не стал скрывать правду наш убеленный сединами друг. – Но ведь Трудный Мир был для вас самым любимым, и вы могли проявить к его обитателям снисхождение. Например, не расселять их по другим Проекциям, а попробовать создать для них новую, идентичную погасшей Вселенную. В этом случае мы имели возможность успеть передать вам Концептор до того, как…

– Кто сообщил вам о том, что я люблю Трудный Мир: координатор Феб или адаптер Рип? – перебил Иваныча Держатель.

Дядя Пантелей замялся. Он или усиленно пытался вспомнить, кому принадлежали те слова, или все-таки помнил, что их произнес Рип, и сомневался, следует ли выдавать компаньона.

– Это сделал я, – признался адаптер, выручая старика из неловкого положения. – Ты прав, Держатель: я действительно очень сильно свыкся с Трудным Миром и порой меряю порядки чемпионов человеческими мерками. Прошу извинить меня за то необдуманное высказывание. На самом деле я хотел сказать иначе…

– Рип хотел сказать вам о том, что я не люблю Трудный Мир, а лишь интересуюсь им чуть больше, нежели остальными, – великодушно закончил за адаптера Пуп. – Ибо любовь – всего-навсего придуманная мной условность, а она всегда влечет за собой привязанность к объекту, на который направлена. Если бы Держатель наложил на себя такое ограничение, он не смог бы в дальнейшем пребывать в гармонии, стал неуравновешенным и со временем попросту погубил бы здешний порядок. А интерес – это и есть та самая сила, что подвигла меня на создание Ядра. Став частью Света, я заинтересовался его природой, и вот к чему это в итоге привело. Поэтому мне свойственно испытывать интерес, но не свойственно любить. Такова правда, шатуны. Как является правдой и то, что рассказал вам в Юдоли Феб: все обитатели вашей Проекции были незамедлительно расселены по соседним участкам Спектра, едва Трудный Мир прекратил свое существование.

– Но если вы так сильно интересовались им, то почему даже не попытались его возродить? – воскликнула Леночка.

– Трудный Мир интересовал меня, пока существовал. Когда он исчез, исчез и мой интерес к этой Проекции, – как ни в чем не бывало ответил Держатель. – К сожалению, интерес – это не Свет и имеет особенность иссякать. Иногда со временем, иногда – как в вашем случае – внезапно, из-за утраты цели. Что тут поделать? Будь мой интерес к созданным мной Вселенным вечным, тогда все они тоже существовали бы вечно. Но в нашем мире таковыми являются лишь Источник да мы: шатуны и чемпионы. По крайней мере, обратное еще никем не доказано. Все остальное – приходящее и уходящее.

– Даже Ядро? – спросил Хриплый.

– Совершенно верно, – подтвердил Пуп. – Ядро – всего-навсего первый из созданных мной миров, где реальность не искажается, а только упорядочивается. А любой порядок легко разрушить. По мнению человека, Ядро примитивно, но только вы – пришлые чужаки – находите в этом недостаток. Однако взгляните на вещи трезво. Разве весь многовековой прогресс вашей цивилизации – то самое неустанное развитие, без которого вы не мыслите своего существования, – не есть стремление к такому же примитивизму и преодолению наложенных на вас ограничений? Ваши конечные жизненные цели – сытость, покой и прочие виды удовольствий, доступные вашему материальному телу, чей срок жизни очень недолог. Я поместил вас в тесную клетку из огромнейшего количества условностей, но переделать вашу природу мне не под силу. Вы не видите Свет в том виде, в каком видим его мы, но продолжаете питаться его жизненной энергией и потому готовы преодолевать любые препятствия, которые мешают вам это делать.

– И что случится, если однажды шатуны все-таки преодолеют на своем пути главную преграду – Проекционный Спектр? – полюбопытствовал я. – Ведь именно этого вы больше всего боитесь, разве не так?

– Не вам судить о наших страхах, – заметил Держатель. – Но я отвечу тебе, а заодно и Пантелею, просьба которого мне вполне понятна. Да, Проекционный Спектр не вечен, но я знал, что он будет таким, еще до его создания. Действительно, когда-нибудь он тоже прекратит свое существование и все до единого шатуны окажутся у Источника. Что тогда станет с нашей Вселенной и со мной, доподлинно никому не ведомо. Зато точно известно, что гармоничный мир чемпионов рухнет. Порядок сменится хаосом, но пройдет время, и хаос вновь упорядочится, и так будет длиться бесконечно. Я давно смирился с неизбежностью такого исхода, но все же предпочитаю поменьше горевать о будущем и трачу силы на поддержание гармонии в Ядре. Пуп не повелевает Вселенной, он служит порядку и готов служить ему дальше. И если бы я не был уверен в том, что Источник в полнейшей безопасности, вы никогда не оказались бы от него в такой близости. Откровенность за откровенность: я согласился встретиться с вами лишь потому, что не желаю в дальнейшем повторения здесь подобного инцидента. В этом заключается мой интерес – самому исследовать уникальных шатунов и выяснить, благодаря каким факторам вам удалось осуществить свой впечатляющий прорыв. И прихожу к неутешительным результатам, поскольку виноват в этом беззаконии оказываюсь я сам. Я создал концепцию Трудного Мира и заставил вас сначала привязаться к нему столь же сильно, как мы привязаны к Источнику, а потом – бороться за его возрождение, используя выгодную для вас, но губительную для Ядра стратегию. Трудный Мир был для меня очень интересен, но, как выяснилось, его существование являлось и до сих пор является потенциальной угрозой для чемпионов. Поэтому просьба о восстановлении вашей Проекции отклонена и разговор на данную тему закрыт.

Как бы ни готовились мы к тому, что наши усилия могут оказаться тщетными, все равно слышать такое от Держателя было крайне неприятно. В шок эта новость нас, конечно, не повергла. Мы горевали уже не о гибели Трудного Мира, а о невозможности его воскрешения и собственной участи, пока безвестной, но в любом случае незавидной. Это была всего лишь глубокая кручина, от которой не сходят с ума, а впадают в суицидальное настроение, что для бессмертных являлось, в общем-то, посильным испытанием.