Когда в Аскалоне узнали, что пал Лахиш на юго-востоке, а потом и Ашдод на севере, жители поняли, что надежды больше нет, и началась эвакуация. В ход пошли все имевшиеся в наличии плавсредства, даже маленькие прогулочные лодки – они выходили в море, нагруженные женщинами, детьми и стариками. Среди них были те, кто родились в начале столетия. Они с тоской смотрели на крепкие стены и береговые бастионы, в которых оставались их дети и внуки. А вдали от побережья они могли видеть столбы черного дыма от горящих деревень, расположенных уже недалеко от города.

Перегруженные галеры медленно плыли вдоль берега к Тиру или Сидону, Библу или Бейруту, где была надежда на спасение. Там беженцев неохотно приютили родственники и деловые партнеры. И там же они услышали ожидаемую новость, в которую все равно невозможно было поверить. Аскалон и Газа были захвачены противником, и теперь весь юг Ханаана оказался в руках израильтян. Войска Иуды удерживали участок побережья от Иоппии до египетской границы, и египтяне признали новых правителей. И хотя части войск удалось спастись на военных кораблях, которые специально ожидали, чтобы забрать их, и было много планов возвращения потерянных городов, старики уныло качали головами. Они знали: это конец. Израиль останется там.

Уже давно считается, что Исход – исторический факт. Хотя единственное письменное упоминание о нем – Ветхий Завет, как известно, написанный на шесть веков позже. Очень подробный, обстоятельный рассказ о нем, приведенный в Пятикнижии и Книге Иисуса, настолько точно совпадает с археологическими свидетельствами, что, судя по всему, нет оснований сомневаться, что покорение Палестины древними евреями произошло действительно так. Единственное, что может считаться спорным, – это дата. Вероятнее всего, Сети I был фараоном, который «не знал Иосифа», а его сын Рамзес II отпустил людей Моисея. (Более ранние и поздние даты, связанные с именами Эхнатона и Хоремхеба или Рамзеса II и Меренпта, противоречат археологическим свидетельствам уничтожения таких городов, как Иерихон и Лахиш.) Таким образом, основные события образования Палестины могут быть датированы с высокой вероятностью в пределах тридцати лет. В данной книге для придания большей достоверности рассказу было необходимо указать более точные даты. Надеюсь, читатель понимает, что это лишь догадки.

Два мальчика выросли вместе в Микенах. Агамемнон был старше на пару лет и всегда вел себя несколько покровительственно по отношению к своему светловолосому младшему брату. Менелай не возражал и с радостью принимал лидерство брата в играх и тренировках с оружием, хотя, достигнув десятилетнего возраста, он нередко оказывался победителем, бегая с братом наперегонки, да и копье он мог метнуть намного точнее, правда, не так далеко, как его более крепкий старший брат.

Братья были оставлены на попечении женщин и стариков, поскольку их отец Атрей по большей части находился за пределами Греции – или плавал на одном из длинных судов, или воевал. Одно из первых детских воспоминаний Менелая связано именно с возвращением отца. Это было в начале зимы. Мальчику вот-вот должно было исполниться пять лет. Его поднял и посадил на колени величественный бородатый гигант – Менелай только потом понял, что это его отец, а Агамемнон, серьезный и даже немного торжественный, молча стоял рядом. Дети внимательно слушали рассказ отца о путешествии, продлившемся три года. Это был не короткий набег, нет, это было крупномасштабное нападение на египетское побережье, организованное их родичами, царями Ливии. Оттуда и прибыло большинство бойцов. Но, когда разнеслись слухи о планируемой кампании, добровольцы стали собираться отовсюду. Кроме Атрея и ахейцев, там были этруски и филистимляне, сикулы и жители Сардинии. В общем, к дельте Нила по суше и по морю двинулось большое войско. Оно захватило несколько городов и богатую добычу, прежде чем Меренпта, египетский фараон, сумел собрать армию и организовать отпор. Конечно, было глупо встречаться с профессиональной армией, такой как египетская, в открытом бою, сказал Атрей, но царь Ливии был слишком самонадеянным и заплатил за это высокую цену. Он лишился своей армии – и даже украшенного перьями шлема – и едва спасся сам. Пираты – вернее, то, что от них осталось, – убрались восвояси на своих кораблях, куда уже была погружена их доля добычи. Прошел слух, что много возможностей для наемников, как уже не раз бывало раньше, открывается на побережье Леванта. Несколько лет назад группа племен жителей пустыни спустилась с гор и захватила прибрежную равнину и портовые города юга Ханаана. Говорили, что правители северной части Ханаана и беженцы с юга собирают силы, чтобы вернуть утраченные провинции.

Это оказалось правдой, и было проведено несколько коротких, но в высшей степени удовлетворительных операций против еврейских горцев, которые не знали, как следует организовать защиту приморского города, и которые не смогли сбежать на галерах, чтобы спасти свою жизнь. Поэтому ханааниты вернули обратно изрядный участок побережья с городами Аскалон и Газа. Правда, надо сказать, что египетский фараон Меренпта поспешил воспользоваться ситуацией и отправил на побережье армию, дабы укрепить свое господство и над евреями, и над ханаанитами – в сущности, он не видел между ними разницы. Но он удовлетворился формальной данью и увел свои войска обратно.

Примерно в этот момент Атрей забрал свою плату и долю добычи и отплыл домой вместе с другими пиратами. Но филистимляне остались в Ханаане, якобы чтобы охранять вновь обретенные города в случае возобновления атак евреев. Хотя, усмехнувшись, сказал Атрей, он не очень уверен, что ханаанитам позволят управлять страной. Ведь перед отъездом он слышал, как филистимляне распределяли между собой поместья и жен.

У Менелая в тот вечер было много вопросов к старшему брату. Как цари Ливии, в которой жили черные люди, могли быть родичами его светловолосого отца, кто такие этруски и филистимляне и наймут ли теперь ханааниты сынов Израилевых, чтобы изгнать филистимлян из своих городов. Агамемнон разъяснил, что ливийцы не чернее их самих, а их правители – люди их собственной расы, пришедшие с берегов Европы и осевшие там около сотни лет назад. Поэтому они и являются их родичами. А их мать была правнучкой Андромеды, дочери Цефея, ливийского царя, и ее спас от дракона их прапрадед Персей.

Греция и Эгейское море во время Троянской войны

Это произошло в те дни, когда ахейцы уничтожили могущество морских царей Крита. Персей привез Андромеду, сделал ее своей царицей и стал первым царем Микен, положив начало новой линии. Что же касается этрусков и филистимлян, они тоже были родичами, жили на побережье Малой Азии за Эгейским морем, недалеко от того места, где царем был дед Атрея Тантал. Но недавно в Малой Азии был голод, и много людей уехало в другие части Средиземноморья. Сикулы и жители Сардинии создавали свои колонии на островах к югу и западу от Италии, и ходили слухи, что этруски положили глаз на саму Италию. Будут ли филистимляне довольны, оставшись в Ханаане, не мог сказать никто. Это возможно, добавил он с убежденностью восьмилетнего мальчика, если все они возьмут в жены ханаанитских женщин. В этом Менелай и сам не сомневался. Он уже знал, что мужчины оседают там, где живут их жены. Ведь и его собственный отец правил Микенами, потому что женился на их матери, дочери последнего царя Микен. «Когда я вырасту, – сказал он, – я женюсь на дочери царя и сам стану царем, а ты сможешь быть царем Микен».