-  Так что… будем ждать, мать, - подвела подруга итог, отводя от него взгляд.

-  Пока что – Анечку, потом – приезда Коли, - подхватила я.

-  А потом и  еще кого… - прошептала Ирка, - ты так хорошо верила, давала сил жить и  себе и мне, а сейчас будто потухла...  Постарайся верить и дальше.  Я раньше была против всего этого... ожидания, и сейчас не кодирую тебя на одиночество,  просто не теряй веры в счастье для себя. И потом... если есть посыл-проклятие, то должен быть и посыл-обещание.  Насколько сильно он  чувствовал, когда говорил?  - отчаянно взглянула она на меня.

-  Очень сильно, - рассмеялась я, чтобы не расплакаться и, вспомнив вдруг, пошутила: - Засосы месяц сходили.

-  Да он у тебя жеребец! – подхватила  Ирка, - так что будем ждать продолжения этого представления, которое дает нам… Вселенная?  Высшие силы?   Что может сделать любящий мужчина для своей женщины? Минимум – вернуться к ней.  Другие  уходили на фронт и пропадали, погибали там – да.  Но  тем солдатикам не дано было такой странной возможности, а ему вот – дана.  Тогда где же оно, это  логичное завершение, которое придаст смысл всему, что случилось?  Где, в конце концов, Хэпи Энд?  Мы требуем его!

    А я слушала ее и улыбалась, поглаживая руками то самое  логичное завершение, или  все-таки могло быть еще что-то?  Мне самой  хотелось верить…  И  еще я мысленно обещала Ирке, что со своей стороны сделаю все возможное  для нее.  Начало положено, и Коля обязательно приедет ко мне, а значит - в Иркину квартиру.   Если он не заметил ее тогда, потому что весь был в  Насте,  пускай у него появится эта возможность – узнать Иру, рассмотреть, понять, как сильно его любят.  И тогда… кто знает?  Так просто обещать ей что-нибудь я просто не могла.  Но очень сильно надеялась.

   Таксист не взял с нас денег.  Пасмурно зыркнул на меня, отвел руку с деньгами  и буркнул:

-  Не нужно, - отвернулся и добавил еле слышно в ответ на мои растерянные слова благодарности: - Вам спасибо.  Поеду вот сейчас…

   Куда он сейчас поедет и что сделает –  можно было только догадываться.  Пожалел дурных баб?  Чужих.  Может, и о своей что-то  заодно понял.

    В квартиру  поднимались  измученными физически и душевно,  срочно  нужна была отдушина  -  Анжик. Наше золотко вынеслось  из комнаты навстречу двум усталым теткам.

-  Сколько  можно ездить? – обижено пыхтела она, чмокнув меня и  повисая  на Ирке.  Та прижимала ее к себе, бормотала что-то тихонько, наверное,  оправдываясь.  А я поблагодарила няню и расплатилась  с ней.  Прошла в свою комнату, и  присела в кресло, привычно уже обнимая живот.

   Расслабилась, наконец, растекаясь всем телом.  Тяжелый день получился и безрадостный.  В дверь заглянула Ира.

-  Ты будешь ужинать?

-  Буду, Ир.  Сейчас… переоденусь только и помогу тебе, - поднялась я и отвлеклась на телефонный звонок – Олег…

-  Здравствуй, Аля.  Я достал билеты…

-  Ммм…

-  Постой!  На этот раз интересно будет всем, даже Анжику – «Принцесса Турандот».  В эту субботу… ты как, Аль?

-  Нет, Олег.  Хотя-а…  за Анжиком можешь заехать и забрать с собой.  Извини, был трудный день – нужно отдохнуть, - отбилась я.

   Я легко отшивала его теперь - безо всякого зазрения совести,  после того, как Ирка расстроенно призналась однажды, что видела его в городе с какой-то красивой женщиной.  В подробности она не вдавалась, а я их и не выпытывала.  Но с тех пор меня перестала мучить совесть, когда я отбрыкивалась  от знаков его внимания.  И почему он никак не оставит меня в покое?  Для чего я ему – для души?  Для тела же уже нашел?  Когда-то я была у него – для того и для другого,  бери – не хочу,  черпай полной ложкой…  Оказалось - мало.

   Поздно вечером, оставив Иру с дочкой  готовиться ко сну, я улеглась в постель. Прикрыла глаза и ожидаемо вспомнился Ванечка…  Раньше я гнала от себя мысли о его гибели, о том, как это произошло - быстро…  так, что он не ощутил и не осознал.  И слава Богу, если так.  И дай Он мне так же когда-нибудь – чтобы без боли и страха.  Я и тогда понимала, что он уходит навсегда и куда уходит – тоже, когда отпустила его.  Но у меня оставалась надежда!  А сейчас оказалось, что это была огромная и  устойчивая такая надежда.  Именно не совсем осознанная, но стойкая  вера в благополучный исход и дала мне силы поступить так, как советовал полковник – разумно, на мужской взгляд.  Но  как же мне жить теперь?!  Так, как Ирка?

   Все эти годы…  иногда, очень редко, она немного оживлялась и оживала.  Это было заметно –  словно она начинала ощущать себя не просто женщиной, а - Женщиной.  Смелее пользовалась косметикой, покупала что-то из одежды и устраивала нам с Анжиком показы  и дефиле.   Потом, в какой-то из дней, извиняясь,   просила меня присмотреть за крестницей и пропадала на всю ночь.  Утром приходила спокойная и отстраненная, вела себя так, будто это в порядке вещей – вот так молча уходить и приходить, как ни в чем ни бывало.  Так же случилось и  совсем недавно, когда я уже знала, что она любит Колю.

    Я рискнула спросить  – не почему она это делает, а почему совсем  не делится, молчит?   И получила ответ, от которого до сих пор  скручивало внутренности:

-  Помнишь, ты рассказывала о вашей с Ваней ночи?  Раньше   озвучивать такие моменты для тебя было табу,  ваша с Олегом постель никогда не обсуждалась,  - устало присела на стул в кухне  Ирка, -  но о Ване тебе хотелось говорить…  вспоминать, радоваться, делиться самыми прекрасными минутами своей жизни, сделав его чуть живее для меня.  Я так понимаю тебя, Лянка!  Когда есть что вспоминать и  чем  хвастаться…  Мне сейчас - нечем.  И не спрашивай – зачем тогда?

   Не спалось…  Встав, я достала прозрачный файлик с рисунками и прилегла опять на кровать, включив настольную лампу.  Чуть желтоватый, теплый  свет  падал на листы бумаги,  покрытые черно-белыми рисунками – Ваня…   В дверях  дома бабы Мани – уставший и грязный, с темными руками в ранках… лучше не думать – от мыслей о них почему-то еще больнее, чем от осознания его гибели.  Еще один – он держится  за стенки люка,  уже наполовину скрывшись внутри.  Еще один – тот самый танк,  виднеющийся за углом  дома, а  Ваня направляется к нему.  Вид со спины – широкие плечи, крепкие бедра, опять руки…   Дальше – он держит в руках шлемофон и что-то рассматривает там – на нем.  Ресницы опущены, морщинка… что-то там не ладится?

   Вспоминалось, как я нашла ту самую реставраторшу – женщину лет шестидесяти, приятную и внешне и в общении.  Мы говорили о Ване.  Я призналась, что тоже видела его и знаю о ней, просила поделиться своими мыслями и впечатлениями.  Похоже, что она молчала о нем  все эти годы – почти двадцать лет,  не рискнув рассказать даже своим близким.  А со мной будто прорвало плотину – она  рассказывала…  Что я вынесла из нашего разговора?  Что ей, как и мне, он тоже очень сильно понравился с первого взгляда, да это  видно было по ее рисункам.   Напрашивался вывод – сам Ваня никогда не сделал бы первый шаг и не попросил бы о близости,  не намекнул бы на нее, даже если все эти женщины понравились ему.   Скорее всего, я оказалась отчаяннее всех остальных, смелее и настырнее – у меня была цель, которая отметала всякий стыд и любые понятия о приличии.