-  Сам посвети,  заберешь его себе, - быстро накинула я на голое тело сарафан и опять прилипла к нему, обвивая руками.

-  Алена, утром спрячьтесь с бабкой в погреб – мало ли?  Могут быть перелеты с той стороны.  Хочу быть спокоен за тебя.

-  Спрячемся, не переживай.  Ваня, ост…   поклянись, что вернешься! – вцепилась я пальцами  в его щеки, заставляя смотреть  в глаза: - Я буду  ждать,  мы с Аней будем ждать тебя, слышишь?  Всю свою жизнь.  Поэтому возвращайся.

-  Клянусь, - серьезно ответил он, и тихо шепнул, наклоняясь ко мне: -  Мне уже пора.  Давно.

-  Руки!  Я сейчас смажу раны на пальцах, - решительно взялась  я за  склянку, но он крепко обхватил мои плечи, увлекая на выход.

-  Скользить будут  по рычагам, не нужно.

-  Нужно!  Тогда возьми  с собой.  Будешь лечиться и меня вспоминать, –  сунула я  ему в карман  склянку с лекарством, - осторожно, не разбей только – тут стекло.

-  Ладно, если так… жена.  Характерная ты у меня и  такая… до боли в глазах, - прижал к себе с силой, - как мне так повезло?

-  И тебя лучше нет для меня, Ванечка, - давилась я слезами.

   Мы вышли в темноту, он подсвечивал дорогу фонариком.  Шли к дому.   На каждой моей ноге, по ощущениям, висели гири.  На языке – нет, и я спешила рассказать ему все, что чувствовала – как сильно люблю его, как горжусь им, как будет любить его дочка, как мы потом все вместе…  в своем доме и какая еда… а что он любит?  Я научусь и буду…  а во сколько завтра?  Нет-нет, не говори – нельзя, я же понимаю - военная тайна.

-  Рано утром… лучше  еще ночью спуститесь в погреб, спрячьтесь, моя хорошая… - притиснул он меня к стене дома возле танка, собирая ладонью подол сарафана и задирая его почти до пояса,  прижимаясь напряженным телом.

-  Ох, ведьма… вернусь – неделю не слезу, - отстранился, опять крепко, до боли поцеловав меня в губы, и  вскочил на броню, оглянувшись на миг:

-   Село Длинное, а фамилия твоя - Соловьева?

-   Да, -  смогла прошептать  я.

-   Мы пойдем вперед, скоро не жди.  Но потом обязательно найду тебя, напишу.

-   Ты только вернись, - прошептала я, отступая в сторону, и мелко крестя его, чего не делала еще никогда.  А он нырнул в люк, скрываясь с глаз.  Взревел мотор, танк лязгнул гусеницами, дернулся, поплыл мимо меня пропыленный трак и скрылся в ночи… истаял.   Стало так тихо, будто я вдруг оглохла.  Постояв минуту,  пошла к лавочке.  Опустилась на нее и затихла, уронив голову на руки, сложенные на столе.  Все…

   Голос Антона Ивановича выдернул меня из непонятного состояния полусна-полубреда:

-  Алена…   Можно, я присяду рядом?

-  От меня спермой пахнет, -  извинилась я, ощущая липкую влагу на бедрах и ее запах.

-  Дело житейское, - деловито отозвался полковник, - куда  в нашем деле без нее?  Как вы?

-  Нормально, - слабо улыбнулась я, - давайте потом об этом?

   Сзади скрипнула дверь и Голубев спросил:

-   И что это было?

-   Мы уже разобрались. Ложитесь спасть, Саша, - оглянулся на него полковник, -   я  тоже сейчас упаду и вырублюсь. Пойдемте, Алена, провожу вас до двери.  А когда свет дадут?

-  А вот, - кивнула я на вспыхнувшее электричество.

   Мы тихо пошли к дому, я куталась в плед с дивана, который он захватил для меня.

-  Я сделал фото…

   Я споткнулась на ровном месте, остановилась, развернулась к нему и посмотрела.

-  К бане не ходил!

-  За это спасибо.  Я отдала  Ване мазь, - доложила я ему.

-  Замечательно!  - заверил он меня.

-  Завтра наступление…

-  Двадцать третье июля?  Семьдесят восемь лет назад, не завтра.

-  Он больше не придет, - обреченно констатировала я, - а у меня будет дочка – она и есть та самая  десятая.  Тут и сейчас.

-  Почему вы так решили? – осторожно поинтересовался мужчина.

-  Он сказал – хочет дочку и сразу все стало как-то… понятно. Спасибо вам,  Антон Иванович, я в порядке – он обещал вернуться.

-  Вы будете ждать его здесь?

-  Нет.  У меня тоже есть обязательства и работа.  Вы правильно сказали, что он не останется,  но дело не только в долге и чести – там у него дети и одного из них уже забрали на фронт.  Но он обещал вернуться, - нервно поежилась я под пледом.  Мы подошли и стали у дома.

-  Обещал, значит - вернется, - спокойно ответил полковник.

   Меня развернуло к нему,  за меня говорила то ли злость, то ли просто дикое раздражение:

 -  Извините, конечно… но вы, как специалист, соображаете, что говорите сейчас?  Я-то понятно, а вот вы? Вернется?  Я же буду ждать его,  вы понимаете это?  Буду ждать  всю жизнь, это нормально – то, что вы говорите?!

-  Вы и так будете ждать, независимо от того, что я сказал.  Я верю в него,  Алена.  До сих пор я просчитал его правильно.

-   Вернется?  Как?!  Не с липой – это точно, но я все равно приеду сюда в будущем году.  А пока…  у меня куча дел.   Я не сомневаюсь в его словах - что он не врал, - устало покрутила я головой, - просто объясняю вам.   Нужно многое обдумать, рядом с ним  туман в голове, плохо соображаю.  Ладно…  схожу в душ и нужно поспать.

-  Верьте в хорошее,  Алена, оно уже с вами, -  направил он меня к  крыльцу.

-  Это точно - мое хорошее со мной, - погладила я рукой живот, -  примите мои извинения - я позволила себе...  и спасибо вам,  Антон Иванович.   Я бы обязательно сделала ему это «больно», о котором вы говорили, а так – больно  только мне.  Вот только как мне жить теперь, а?  Да я понимаю… цель и смысл.   Вопрос вообще… риторический. Спокойной ночи, не бойтесь за меня – я справлюсь.

-  Конечно, справитесь.  Николай  так и сказал мне.

-  Коля? - улыбнулась я, - да, ему тоже сейчас несладко.

-  Еще одно... - тихо сказал он,  -  не говорите Марие Львовне о визите Ивана.

-  По какой причине?

-  Когда она осталась одна, ее держала работа, потом этот долг...  вы недооцениваете это понятие.  Не представляю себе, как проходило становление, но для нее это своего рода служение.  Она, как жрица в храме, - кивнул он на старый дом, - ждала появления Ивана, готовилась к нему...  пока она будет ждать десятую женщину, обязательно будет жить.

-  Да... кажется, я  понимаю. Спокойной ночи, Антон Иванович.

   Пройдя в комнату,  я заглянула в зеркало на стене, то самое - из старого дома.  В нем ожидаемо отразились яростные засосы на шее.  Вот же паразит...  улыбнулась я, потрогав синяки. Ну что за... дурные манеры такие?   Надеюсь, и он отмечен мною.  Ясно одно - чтобы скрыть его приход, нужно будет постараться.