– Создатель? – Дашка снова опередила Давида, успевшего только рот открыть.

– Он самый, принцесса.

– То есть Бог?

– Называть можешь как угодно. Богом, вездесущим разумом, духом Вселенной или самой Вселенной – не важно, суть от того не поменяется.

– Тогда Бог!

– Хорошо, пусть будет Бог.

– На твоем месте я бы не был столь категоричен, Дарья. Бог – это весьма абстрактное понятие и… – Давид попытался быть обходительным, но у него не получилось. Высокомерно-поучительные нотки в его голосе не распознал бы только глухой.

– Может, еще и Святое Писание вспомним? Притчи разберем? – Мне хотелось прокричать эти слова, и я бы прокричал всенепременно, если бы в беседе не участвовала моя названая сестренка. А на нее никто не смеет голос повышать: ни суженый, ни предводитель-избранный, ни даже я. – Давидушка, братка, пусть зелененький сказ свой досказывает, да делом наконец займемся. Разговоры задушевно-философские после вести будем, когда нечисть долговязую в край родной отправим. То бишь в ад!

– Дело говоришь, братец, нас и впрямь куда-то не туда понесло.

– Признание проблемы – это уже половина успеха в ее разрешении, как сказала мне однажды одна очень мудрая лекарша.

Я подмигнул Натали, и та нервно улыбнулась.

– Итак, муклорнианец, тебе слово.

– Благодарю. Так о чем это я?..

– О силе, о внутренней.

– Ах да. Но не думайте, что эта сила связана с какими-то фантастическими суперспособностями. Как умение летать, становиться невидимым, вызывать ураганы и разжижать мозги врагов с помощью телепатии. Что в нашем положении очень бы пригодилось, но чего нет, того нет. Все куда прозаичнее. Тот, за кем пойдут миллионы рабов, должен обладать незаурядными лидерскими качествами, сильным характером, ясным разумом и красноречием. Еще бы, ораву такую организовать и вдохновить на смертный бой с великанами-людоедами.

– Не такие уж они и великаны. Хотя, наверное, мы тоже кажемся тебе великанами.

– Нет, не кажетесь, – помрачнел коротышка.

– Только без обид, ладно?

– Да я и не думал обиж…

– Добро, что там еще по пророчеству?

– В общем, именно этими качествами Бог и наделил своего поверенного, благословив на самую значимую миссию в истории девяти галактик.

– Так уж и за всю историю?

– За всю, конечно, утверждать не могу, но за несколько последних тысячелетий готов поручиться.

– Не стоит, верю. Тебе Дарья вопрос задала, вот и отвечай. Что конкретно сбылось?

– Убийство лантисофурийца. Приход спасителя должен ознаменоваться таким событием. В пророчестве говорится, что один из рабов не станет мириться со своей участью и, вооружившись кинжалом, сразится с представителем знатного лантисофурийского рода. Ему удастся совершить то, о чем мечтают многие рабы, но не осмеливаются даже попробовать, то, что никому и никогда не удавалось, – он выйдет с лантисофурийцем один на один и одержит победу. Над тем, кто гораздо больше его и сильнее. Как твой тезка над Голиафом, командующий. Он омоет клинок голубой кровью и положит начало грандиозному освободительному движению. Таково пророчество Изратикона, и, как видите, оно сбылось.

– Но все было не совсем так, – сказал я, отмахнув насекомое, не спеша летевшее мне прямо в глаз. – Да и рассказик библейский попридержи для другого случая, не к месту он. Не много ли чести для долговязого слизняка – ставить его в один ряд со знаменитым Голиафом?

– Незначительные погрешности допустимы, но суть остается сутью: лантисофуриец издох и способ его умерщвления идентичен пророческому. Разве этого недостаточно, чтобы поверить словам Изратикона?

– Недостаточно. По-моему, налицо простое совпадение, но… – задумчиво протянул Давид и указал на меня пальцем, – если предположить, что пророчество все-таки работает, тогда спасителем Вселенной должен стать Никита. Он долговязого порешил, значит, он и есть главный герой пророчества. То есть богоизбранный, вождь восставших рабов и формирователь нового галактического порядка. Я это понимаю, и ты это отлично понимаешь, но все равно меня сюда припутываешь. Зачем?

Не понял, к чему эта язвительная ирония в мой адрес? Намекает, что заслужил долю в моей галактической империи? Так пусть нормально скажет, по-человечески, как мужчина мужчине, а не как истеричная баба, которую сможет понять только такая же истеричная баба. И тогда не то что долю, я всю ее отдам с превеликой радостью.

– Со спасением целой Вселенной, ты, брат, конечно, погорячился. Разговор был только о девяти галактиках, так что нечего взваливать на богоизбранного лишние рты. Своих вон спасать не переспасать.

– Угу. – Играя желваками, Давид продолжал смотреть на коротышку прищуренным взглядом.

– Серебан, похоже, только ты сможешь развеять заблуждения этого законченного карьериста.

– В пророчестве ясно говорится, что пролитая голубая кровь послужит знамением великого начала и появления поводыря душ рабских. Но в нем ни слова не сказано о том, что проливший эту кровь и есть тот самый поводырь. Я вижу колоссальный потенциал в вас обоих и пока даже предположить не могу, кто именно из вас станет им. Только время и Изратикон все расставят на свои места.

Опустив взгляд на наручники, Давид призадумался.

Дашка хотела что-то сказать, но я шикнул на нее и помотал головой, дав понять, что предводителю сейчас мешать нельзя. Таким же образом я приструнил и коротышку, запретив ему не только говорить, но и прохаживаться. Им невдомек, а мне было очевидно, что Давид потерял интерес к предсказаниям яснослышащего и наконец-то вновь задумался о теперешних реалиях. О том, как не подохнуть нам в ближайшее время, он задумался!

Как образцово-показательные рабы, мы вошли в ущелье колонной, с надетыми спереди наручниками и опущенными головами. Давид продумал все до мельчайших деталей, и даже последовательность размещения нас в строю была выбрана им не случайно.

Считая, что основное внимание привлечет впереди идущий, он поставил первым Назара. Папаша послужит ширмой для драного комбинезона, забрызганного породистой кровью, и слегка выпирающего сквозь рукав горынизатора. А когда мы пересечем пункт пропуска и займемся устранением постовых, он будет отслеживать непрошеных долговязых.

Обязанности бородатого, шагающего следом, такие же: прикрывать, наблюдать и докладывать. Хотя, не считая папашу, особых надежд на него никто не возлагал. На инструктаже он так разнервничался, что не в состоянии был повторить за Давидом пару коротеньких предложений, четко описывающих его действия в предстоящей авантюре. После пятой попытки, которую Бориска провалил с еще большим треском, чем предыдущие, Давид сделал то, что сделал бы на его месте каждый вменяемый предводитель. Он предложил не брать с собой малодушного бойца, способного невольно рассекретить и угробить нашу команду при первом же контакте с долговязыми.