– Опять ты о своем пророчестве.

– Это важно, командир, послушай. Раньше я сомневался и даже убить нас всех предлагал, но уже не сомневаюсь. Теперь в моей голове все прояснилось, теперь я узрел и поверил.

– Вот прям сейчас взяло и прояснилось, – усмехнулся я.

– Не совсем. Проясняться начало еще тогда, когда я избавил тебя от пут, когда нож вручил, когда огонь в твоих глазах увидел. Но меня одолел страх. Он затмил мой разум и не позволил узреть в происходящем сбывающиеся одно за другим предсказания.

От улыбки на моем лице не осталось и следа.

– Какие еще предсказания?

– Многое из того, что с нами сегодня случилось, было предсказано еще задолго до вашего рождения.

– Кем предсказано? – спросил Давид.

– Старцем Изратиконом.

– Для полного счастья нам только и не хватало ясновидящего старичка-маразматика.

– Он не ясновидящий, он яснослышащий. И в свои шестьсот с гаком лет не только здраво мыслит и обладает отличной памятью, но и физически очень крепок. Он всех нас, вместе взятых, без особых натуг уделать сможет. Мы ему не ровня, ни в чем. Ни в силе, ни в уме, ни в мудрости и уж тем более ни в постижении основ мироздания. Вы поймете, о чем я, когда с ним познакомитесь.

– Шестьсот лет? – приподняла брови Дашка. – Он что, бессмертный?

– Все мы смертны. И сердце Изратикона тоже когда-нибудь перестанет биться, как в свое время перестали биться сердца всех его родных. Всего его народа.

– Ясно, еще один последний выживший. – Зевая, Давид сбил щелчком с оголенного плеча букашку, приползшую откуда-то со спины. – И где же мы с ним познакомимся?

– Он ближе, чем ты думаешь. – Коротышка кивнул в сторону ущелья.

– Даже прорицателя на рудник загнали? Не повезло ему. Проповедники его уровня только и могут, что языком чесать, а от физического труда шугаются, как черт от ладана.

– Зато нам повезло, что он сейчас именно там находится. Очень повезло.

– Ага, просто несказанно.

– Его уважают. К нему прислушиваются. Он соберет рабов и укажет им на спасителя. На того, кому судьбою предначертано возглавить их и повести в бой. На избранного, благословленного самой Вселенной. И я уверен, что Изратикон укажет, – Серебан посмотрел на меня, затем снова на Давида, – на одного из вас.

Да что с ними творится?! Сперва Давид разглагольствовал об избавлении от оков и о приходе вождя-спасителя, то есть о своем приходе, а теперь коротышка принялся обмусоливать ту же тему. Еще и меня туда приплел. Спасителя межгалактического во мне увидел. Избранного. Все это, конечно, лестно, но манипулировать мной через самолюбие не получится. В отличие от некоторых эго у меня весьма скромных размеров, и, чтобы на него как-то повлиять, его для начала еще нужно отыскать. А это трата сил, времени и энергии. Оно ему надо? Не думаю. Коротышке лучше сфокусироваться на более солидном эго, которое и искать-то не придется: оно само его найдет, само навяжется.

– Откуда такая уверенность? А может, он на Назара укажет, на Бориса или на одну из наших девчонок? Да и шанс того, что это пророчество как-то с нами связано, – один на миллиард. Если оно вообще правдиво и имеет какую-либо силу, а не является лишь больной фантазией натерпевшегося дедушки.

– А я верю в пророчество, – тихо сказала Дашка.

– И правильно, принцесса. Многие предсказания Изратикона сбылись…

– А те, что не сбылись? – перебил Давид. – Наши гадалки, колдуны и экстрасенсы работают по принципу «пятьдесят на пятьдесят». Если их предсказания вдруг сбываются, что происходит по случайному стечению обстоятельств, то восхищенные удивительным даром клиенты начинают прославлять прохиндеев налево и направо. Советуют их своим родственникам и знакомым. А если не сбываются, то морально раздавленные клиенты, осознавшие, что их облапошили, чаще всего помалкивают, боясь порицания и насмешек от окружающих. Что также на руку этим прорицателям в кавычках. Они в любом случае остаются в выигрыше. Здравствуют и обогащаются за счет таких, как вы, искренне верящих в их россказни.

– О таком принципе я знаю, но к Изратикону он не имеет никакого отношения. Изратикон величайший и наичестнейший из всех известных мне провидцев. Да и какой смысл ему врать, если он даже еду не принимает в качестве оплаты за предсказания? Изратикон единственный во Вселенной, кто слышит голос…

– И я догадываюсь чей. Вездесущего разума, создавшего все вокруг?

– Не совсем уместная формулировка, но для общего понимания вполне применима.

– Что и следовало доказать. Если бы ты знал, сколько у нас таких слышащих, то не утверждал бы о его уникальности. Причем слышащих не только божественные голоса, но и дьявольские. На любой вкус, в общем. А то, что плату не берет… так выгода в другом, значит. Во влиянии на вас. В славе вселенских масштабов. Чтобы вы чтили, прославляли и даже поклонялись ему. Может, у деда на старости лет комплекс власти проявился. Раб возжелал господствовать над такими же рабами.

Это просто верх цинизма! Кто бы тут еще порассуждал о комплексе власти и о стремлении к господству, как не Давид?!

– Ни о чем таком Изратикон даже не помышляет. Его разум чист от всякой скверны, иначе бы он не был пророком. Священный голос не услышит тот, кто темными мыслями терзается. – Серебан вопрошающе посмотрел на Дашку, и та, насупившись, кивнула. – Изратикон еще ни разу не ошибался в своих пророчествах, и я тому живой свидетель.

– Ты же говорил, что многие сбылись?

– Да.

– А многие – это не все. Стало быть, все-таки ошибался твой пророк?

– Нет. Ты меня неправильно понял, командующий. Я имел в виду, что многие предсказания уже сбылись, а те, что не сбылись, просто еще не успели сбыться. Но рано или поздно сбудутся, обязательно сбудутся. Если самое важное пророчество начало сбываться, то что уж говорить о малозначимых. Разве не так, мудрейший из стратегов?

Давид замешкался с ответом, и Дашка этим воспользовалась:

– Расскажи поподробнее о пророчестве, Серебанчик. Какие предсказания с нами уже сбылись и какие еще должны сбыться?

– Как с языка сняла, сестренка, – вздохнув, протянул я. – У самого уже терпения не хватает на этих пустозвонов.

Пустозвон, что повыше, бросил на меня недовольный взгляд, а тот, что пониже, даже не глянул в мою сторону. Все его внимание было занято более значимым объектом. Объектом его обожания.

– Священный голос оповестил Изратикона, что на одной из оккупированных лантисофурийцами планет родится уникальное дитя. И теперь я знаю, на какой именно. На вашей. На Земле…

– Эй, эй, пустозвон! – Я несколько раз щелкнул пальцами. Сработало. Серебан удостоил и меня своим вниманием. – Это мы уже поняли. В чем уникальность-то ребеночка?

– В его предназначении. На него возложена миссия: очистить миры Вселенной от долговязых паразитов. Для этого создатель наделил его невероятной внутренней силой.