– Что он такое говорит? – испуганно зашептала Мелина. – Никогда не было в Ниневии таких законов.

– Разберемся? – попытался успокоить ее Элиль и вновь перехватил недобрый взгляд чернобородого воина, что сидел напротив.

Ели молча. Мясо оказалось жестким, лепешки пересохшие в печи, а пиво отвратительное, кислое. Во двор вошли люди, человек пять босые, в выцветших длинных рубахах, не мытые, не чесанные. Они протягивали худые мозолистые ладони и молили подать им кусок.

– Убирайтесь! – заорал хозяин. – Собаку сейчас спущу!

Нищие тут же ушли, понурив головы.

– Кто это? – спросил Элиль у хозяина.

– Местные землепашцы. Обнищали. В позапрошлом году Тигр разлился так, что разрушил все дамбы и смыл поля. А в прошлом году вода стояла низкая – засуха. Храмы требуют подати, а им самим есть нечего.

– Так зачем их гонишь? Надо накормить людей.

– Прости, господин, но нищих много – всех не накормишь, – развел руками хозяин. – Я здесь недавно, только обосновался. Если буду кормить всю бедноту в округе, сам вскоре пойду по дороге с протянутой рукой.

– И как долго ты здесь живешь?

– Пять лет. Как только войска Адада взяли Ниневию и вырезали всех жителей, так из Ашшура сюда погнали бедных торговцев – заселять город.

– Как – всех вырезали? – ахнула Мелина. – Неужели никого не оставили в живых?

– Прости, господин, – поклонился хозяин, виновато заглядывая в глаза Элилю. – Я не должен говорить с твоей женщиной. Это – неприлично. – И он с недовольным видом удалился обратно на кухню.

Чернобородый воин медленно поднялся и вразвалочку подошел к их столу, поскрипывая новенькими сапогами. Он опустился на скамью, нагло, в упор взглянул Элилю в лицо.

– Я не приглашал тебя, воин, – выдержав его колючий взгляд, с достоинством сказал Элиль.

– Смелый! – прохрипел воин. – А я тебя не желаю спрашивать. Захотел – и сел.

– Прежде чем садиться за чужой стол, благородные воины сначала здороваются.

Остальные вояки, услышав слова Элиля, притихли, ожидая, что будет дальше.

– А ты дерзок, хоть и юн, – полные потрескавшиеся губы расплылись в презрительной усмешке. – Хорошо! Здоровья и силы! Прости, имени твоего не знаю, да и знать не хочу.

– Тогда, чего ты хочешь?

– Сколько просишь за девчонку?

Мелина вздрогнула, концом головной накидке закрыла лицо. Элиль придвинулся поближе к воину и бесстрашно посмотрел ему в глаза:

– Проваливай!

– Пока я предлагаю обмен, – пригрозил тот невозмутимо. – Не согласишься – отберу.

Его товарищи встали из-за своего стола и сгрудились за спиной бородатого наглеца, в ожидании развязки?

– Только попробуй, – сквозь зубы процедил Элиль. Он намеренно распахнул одежду. На груди сверкнул знак высокого сановника Та-Кемет.

– Попробую! – зло и спокойно ответил воин. – Думаешь, испугался твоего золотого скарабея? Плевал я на него. Ненавижу всех вас – поганых червей с берегов Хапи! – Его лицо перекосила злоба. – Ты, наверное, сынок какого-нибудь жирного писца? Ну-ка расскажи, как папаша купил тебе должность?

– Мой отец – воин из Алалаха. Я родом из Алалаха, – так же с гневом ответил Элиль. – А, вот, от тебя пахнет псиной.

У воина даже борода задрожала от злости. На волосатой руке вздулись мышцы. Кисть потянулась к поясу, где висел короткий аккадский меч.

– Эй, Вару! – окликнул его один из товарищей. – Он хуррит, как и мы. – Он из Алалаха, если не врет. А мы из Урарта.

– Вару, он хуррит, – вступился другой воин. – Хуррит хурриту – брат.

– Почему же у него золотой скарабей? Он служит презренному Дому Рамзеса! – не хотел отступать бородатый.

– Так и мы служили Ададу, – напомнил ему третий товарищ. – Нехорошо ссориться с соплеменниками. Богу Грозы это не понравится.

– Хорошо! – сдался Вару. – Тебе повезло, что ты хуррит, иначе просто отнял бы девчонку, а тебе вспорол брюхо. Сколько за нее хочешь? Последний раз спрашиваю.

– Твою голову! – сузив глаза, бесстрашно ответил Элиль.

Воины недовольно зашумели.

– Она тебе сестра или служанка?

– Не твое дело!

– Я дам за нее много золота. Купишь себе другую.

– Так пойди и купи сам, – огрызнулся Элиль.

– Хорошо! – Вару начало трясти от гнева. – Предлагаю бой! Беру Бога Грозы в свидетели, что поединок пройдет честно! Ставлю против твоей девчонки колесницу с упряжкой!

– Ого! – загалдели воины. – Так много? Она стоит того! Смотри, какая красивая. Наверное, и грамоту знает. И рукоделью обучена.

– Струсил? – не унимался бородатый воин. – У меня самая лучшая упряжка в Ассирии.

– Я не струсил, но ее не отдам, – стоял твердо Элиль. Но он понимал, что от поединка не уйти. – Хочешь, поставлю на спор свою жизнь. Девушку – не тронь.

– Если я тебя побеждаю, то беру в рабы, – согласился воин. – Ты крепок, вынослив… Но девчонка твоя пропадет. Ты же издалека. Что она будет делать в чужом краю одна, без защиты? Ставь на спор ее.

– Тебе она зачем?

– Я отправлю ее в Урарт моему младшему брату, – выложил бородатый. – У него в подчинении целый город. Она станет любимой женой.

– Открой лицо! – потребовал один из подвыпивших воин и потянулся волосатой лапой к Мелине.

Девушка вскочила и полосонула ножом по протянутой пятерне. Кровь брызнула во все стороны. Элиль опрокинул стол вместе с бородатым Вару и оказался рядом с Мелиной, закрыв девушку телом. Вынул кинжал, приготовился к схватке.

Они вдвоем забились в угол, а против стояли десять здоровенных воинов с оружием и готовы были растерзать их. Теперь этим пьяным головорезам было все равно: хуррит он или нет.

– Твоя девка посмела ударить ножом мужчину! – гневно заорали воины.

– В чем дело? – во двор вошел ассирийский военачальник в кожаных доспехах. Рукой он придерживал длинный прямой меч, что висел на поясе. В любой момент готов был выдернуть клинок из ножен. Следом ввалились человек двадцать копьеносцев. За воротами мелькнуло испуганное лицо хозяина заведенья.

– Веселимся, – ответил Вару, вылезая из-под опрокинутого стола.

– Тебя я узнаю, шакал! – указал пальцем на него командир. – Ты за ячменную похлебку служил нашему господину, но как только хетты пообещали кинуть в похлебку кусочек мяса, так сразу собрался к ним.

– А тебе-то что, ассирийская собака, – огрызнулся Вару. – Мы вольные урарты и не пресмыкаемся не перед кем. Хотим – служим Ассирии, хотим – Великой Хатти.

– Да служи ты, кому хочешь, – плюнул ассириец ему под ноги, – только не устраивай здесь побоища. Вон, – кивнул он на ворота, – степь широкая, – там и режьте друг друга. Чтобы к рассвету убрались, продажные шакалы, иначе объявлю вас разбойниками. Будете на кольях сидеть.

– Ладно тебе, – залебезил Вару. – Повздорили слегка из-за девчонки…

– Не позорься! – гневно вскрикнул ассириец. – Кто потом тебя уважать будет, если ты из-за девчонки оружие обнажил. Эй, ты! –