остальные люди Речноземья казались Флавиану фальшивыми, словно они играли чужие роли, предназначенные совершенно для других лицедеев.

— Флавиан, — окликнул пастуха Галарий. — Остерегайся слежки, и никому не открывай дверь.

Весь последующий путь до таверны, а он был и не коротким, и не длинным, капеллан рассказывал о том, зачем же он со своим сюзереном прибыли в Восточную Марку. Родриго поведал о роде да Диже, что когда-то это семейство было побочным ответвлением королевского рода, но члены этой династии всегда были почитаемы, несмотря на то, что они не занимали королевский престол. Жрец рассказывал о бескрайних, чистых и тихих полях Простора и Флавиан тут же вспомнил свой сон, в котором колосилось бесконечное золотое злаковое поле.

— Ланьен дал своей возлюбленной третий обет, так ему положено по возрасту, что он воздвигнет свой щит между родным Речноземьем и нечистыми землями нежити, — так объяснял их прибытие капеллан, хотя возможно за этими словами скрывалось все-таки нечто иное.

В свою очередь это был первый человек, которому Флавиан мог довериться и поведать о своем сне. Сетьюд пересказал все в мелких деталях о том, где он стоял, о том странном вороне, черном словно ночь, но с одним единственным белым пером.

— Я жрец и столп Великой Девы, юноша, я словами защищаю ее честь, как она мечом защищала моих пращуров, я молитвами нападаю на ее врагов, как она копьем нападала на нечисть, и я хорошо знаю ее обычаи, ведаю хоть и неохотно все жреческие предписания, кроме одного конечно, о чем я тебе глаголить не буду, но вот, что я скажу, — отвечал Родриго. — Я силен в молитвенных делах, что посвящаю Деве Битвы, но с такими бы сновидениями я обратился бы на твоем месте к здешнему жрецу. Не стоит недооценивать силу снов. Мы с тобой общаемся словами и понимаем друг друга. Боги, тем более твои боги, коих вы насчитывается Двенадцать, это совершенно другое, они могут общаться с нами на другом языке, на языке сновидений и нужен бы тут тот человек, кто мог бы растолковать тебе их. Не даром же ты находишься в городе воронов, неужели это совпадение, что тебе снится именно эта птица?

Всю остальную дорогу до Уставшего Волка путники шли молча, а Флавиан размышлял над тем, что сказал ему жрец. В словах капеллана обитала мудрость и возможно стоило бы прислушаться к его совету. Иногда эти мысли смежно переплетались с думами о том, куда сейчас поскачет Галарий и сможет ли он найти дочь герцога? В этом случае, что им следовало бы предпринять дальше? Ведь все эти попытки найти Оделию никаким образом не пересекаются с поисками Аргия и той самой печати. Парадоксально, но Флавиан знал, он мог в этом поклясться, что сейчас он дышит, думает, чувствует на своей коже холодный восточный ветер лишь потому, что Галарий искал печать. Страж подался в путь из-за печати и спас Флавиана из петли из-за нее, по крайней мере складывалось именно такое впечатление. Но, что же так изменилось, что теперь приоритет Галария сместился в совсем другую сторону? Видимо страж знает то, чего не знает Флавиан, иначе у него бы не было никакого стимула искать Оделию, а все его слова о том, что он "всегда доводит свои дела до конца" и яйца выведенного не стоит. Видимо у Галария есть свой план, о котором он распространяется, или он знает то, чего не ведают все остальные. Страж был очень скрытным, мнительным и подозрительным человеком, и выудить из него информацию Флавиану казалось невозможным.

В скором времени, как только Мольвия погасла после очередного наплыва туч, путники добрались до Уставшего Волка. Интересно то, что за дверьми заведения по-прежнему не стихали голоса, хотя это скорее было не удивительно. Народ отдыхал и находил в вине и разговорах тот самый эскапизм, который позволял им отгородиться от всех этих нахлынувших на их город проблем, и Флавиан не мог винить их в этом. Капеллан толкнул дверь и Сетьюд последовал вслед за ним. На самом деле в трактире народу поубавилось и первым делом Флавиан начал выискивать взглядом своего недавнего знакомого. Однако сказителя Февани нигде видно не было, Флавиан хотел бы услышать из его уст одну из его песней или сказов.

— Ты хочешь есть? — капеллан обернулся к юноше.

На самом деле северянин и не знал, что ответить. Есть он хотел, желудок его пустовал, как гнездо, которое уже давно покинули птицы. Но еще больше его мучила усталость, тягостно давившее прессом на его плечи, его клонило в сон, а веки последние несколько часов были свинцовыми. С одной стороны, ему бы выдался момент и поговорить с капелланом, естественно не раскрывая всех карт, не проговорившись о печати и о том, как он попал в здешние земли, с другой стороны ему нужно было отоспаться.

"Возможно не стоит привлекать к себе внимания и нужно идти в свои покои", — так подумал об этом Флавиан и скорее всего оказался прав.

— Я слишком устал, капеллан, спасибо вам большое, за то, что проводили меня, — ответил Сетьюд и улыбнулся жрецу.

— Если что-то понадобится, то можем меня найти здесь, за одним из столиков, — произнес священнослужитель. — Я все равно вряд ли смогу уснуть, пока мой господин не вернется из разведки.

Флавиан кивнул головой и направился к лестнице, которая вела на второй этаж. Лебизье дремал за стойкой, а вместо него хозяйничала одна из его грудастых дам, раскладывая на столе свежие продукты: хлеб, сыр и сосиски из говяжьего мяса. Сетьюд был столь уставшем, что лестница показалась ему бесконечным подъемом в небеса, в бескрайнюю башню богов — Фиолхард, однако он все-таки добрел до двери в свою комнату. Он даже не разделся и едва прикоснулся к подушке, очутился в совершенно другом месте и совсем другом времени — стране грез.

Глава 16

Никто до сих пор не знает, откуда взялись многочисленные вороны в небесах над Рэвенфилдом. Как говорят некоторые, эти вороны являются олицетворением очень древних жителей, живших на этой территории еще до прихода сюда людей.

(с) Путеводитель по Делиону.

Страж стоял молча и соблюдал по отношению к знатным рыцарям дистанцию, не желая вступать с ними в диалог. Ему хотелось побыстрее закончить это дело, и сейчас он даже пожалел, что согласился на это сопровождение. Один бы он справился быстрее, для врага он был бы незаметнее, в одиночку аккуратно двигался по тракту, при этом не уничтожая