вам наверно известно, что они не против собирать не только мертвые тела, но и то, что им принадлежало? Я добился от одного из собирателей информации. В кошеле у Жона было монет на покупку небольшого дома.

Герцог вскочил из-за стола, опрокинув чашу с вином на пол. Флавиан зажмурился, когда позолоченный сосуд упал с характерным звуком на каменный пол покоев. На этот шум быстро среагировал один из стражников, вбежав в помещение с копьем наготове, однако он застал герцога, мерявшего шагами свою комнату, с рукой у лба.

— Вы сможете отследить следы ночью? — задался таким вопрос Ордерик.

— Могу, — кивнул головой Галарий.

— Я выдам вам в сопровождение стражу…

— Постойте, милорд, — страж вербально перебил Ордерика и встал из-за стола. — Это еще не все.

Флавиан обернулся и увидел за своей спиной оробевшего стражника, смотрящего на всю эту картину непонимающим взглядом. Сетьюд же, напротив, теперь сложил в своей голове все улики, которые нашел Галарий. Теперь все более-менее прояснилось.

— Что еще? — спросил герцог.

— Я не могу сказать точно, что в ту ночь именно вампир участвовал с вашей дочерью в чаепитии, но если это был он, — оборвался на полуслове страж. — Отвар из низовки был приготовлен здешним лекарем, Сонье.

— Что, милостью богов? — Ордерик поменялся в лице. — Ты в этом уверен?

Галарий молча кивнул, хотя вот Флавиан не был уверен в том, что Сонье действительно помогал вампиру. Все доводы стража были писаны вилами по воде, в конце концов неужели в таком крупном городе не найдутся еще несколько человек, кто может сделать отвар из низовки?

— Собери спящих стражников, пусть арестуют Сонье, — герцог обратился к стражнику.

— Это еще не все, — ответил Галарий. — Та девушка, Мира, общалась ли она с вашей дочерью?

Сердце Флавиана ушло в пятки. Действительно, если Оделия общалась с Мирой, то она будучи дочерью Сонье, могла добавить в горячие напитки отвар из низовки.

— О, милостивая Дева Битвы, — в отблесках огненных искр камина на лице Ордерика читалась боль и негодование. — Эта девочка была введена в замок еще оборот назад и сразу же сдружилась с моей дочерью.

Затем Ордерик обратился к стражнику, который с тех самых пор присутствовал непосредственно при этой беседе.

— Филипп, разбуди Клеона и его стражей. Пусть готовятся к ночной вылазке, берут с собой факелы и самых быстрых лошадей.

— Да милорд, — стражник поклонился и удалился выполнять приказания герцога.

— Погоди, Филипп, — продолжил Ордерик. — Возьми своих лучших людей и арестуй Сонье с его дочерью, и дожидайтесь меня там, пока я их сам не опрошу.

Стражник почтительно склонился и быстро пошагал выполнять приказания своего герцога.

Ордерик поднял с пола свой кубок и поставив его на стол налил туда вина. Очевидно, что сейчас он себя чувствовал намного лучше, чем до прихода гостей. Эти слова Галария вселили в сердце герцога надежду.

— Теперь у меня к вам вопрос, милорд, — обратился к правителю Галарий. — Что связывало покойного магистра Аувина со всем этим?

***

Ночной замок показался Флавиану зловещим местом — несмотря на то, что по всем коридорам горели редкие светильники с восковыми свечами, перебираться от одного источника света к другому было страшно. Свою роль сыграло и то, что ночью даже вороны утихли и перестали разносить по окрестностям свое оголтелое карканье, в замке было тихо и эту ночную тишину нарушал лишь легкий прохладный сквозняк и треск горящих свечей. По пути к выходу из замка Галарий и Флавиан встретили всего лишь одного стражника, патрулирующего эту махину, в остальном их шаги эхом разносились по спящему замку. Их большие тени ползли вслед за путниками по холодным каменным стенам, сопровождая своих хозяев во вне этого места.

Пастух прокручивал в голове прошедшую беседу стража с герцогом, на удивление, он смог запомнить все, о чем говорил Галарий Ордерику. Для Флавиана картина прояснилась, словно небо, после прошедшего дождя, однако он не увидел на этом холсте места для своего друга. Вопрос об Аргии стал для Сетьюда краеугольным камнем и в конце концов о Винарии и его друге так до сих пор ничего и неизвестно. Вполне возможно, что они и вовсе покинули Рэвенфилд и отправились…

"Куда? Они могли двинуться на все четыре стороны. Может быть Аргий передал Винарию печать и уже давно отправился в Дутр к своим родителям."

Этого нельзя было исключать. Флавиан в глубине души, на подсознательном уровне, надеялся, что это было не так, что Аргий до сих пор с Винарием и в скором времени они встретятся. Но в таких размышлениях юноша боялся признаться самому себе. Это было слишком эгоистично, но пастух не желал быть в этих землях один, когда его друг в безопасности обсуждает со своим батей и матушкой произошедшие с ним приключения.

Итак, все, что поведал Галарий герцогу казалось более чем логичным. Но оставался главный вопрос, что же нужно было похитителю от Оделии? Если ее выкрали вампиры, то для чего им нужна дочь герцога? Выкуп? Шантаж? Но никаких условиях граф так и не выслал Ордерику. Оставалось узнать и то, за что поплатился магистр Аувин? Может быть он знал какую-нибудь информацию?

Может быть дочь герцога убили? Нет, если они хотели совершить акт устрашения, то Оделию убили бы прямо в собственной кровати. А похищать ее, чтобы прикончить… Нет, здесь было что-то иное, то, что скрывалось от обычного взора Галария. Здесь была какая-то тайна, которую им еще предстоит разгадать. Во всяком случае так думал сам Флавиан.

На выходе из замка, во внутреннем дворе, путников встретил отряд из воинов, однако во главе отряда стоял не обычный стражник, а совершенно другой человек. Полумесяц, серпом нависший над городом кое-как освещал лики людей, но даже в такой темноте Флавиан смог опознать кудрявого блондина, которого видел где-то раньше.

"Я его видел, но где?" — пытался вспомнить Флавиан.

Шаркающие шагу путников спугнули нескольких воронов с открытых врат замка. Те возмущенные таким поведением взлетели с характерным карканьем и уселись на серые влажные контрфорсы.

"Кажется, это один из рыцарей, которого мы встретили у храма", — вспомнил Флавиан.

"Да это он. Его звали."

— Достопочтенный страж, — рыцарь сделал несколько шагов вперед и сделал небольшой поклон.

Кажется, все в этом человеке кричало о том, что он был аристократом голубых кровей. Его манеры, повадки, внешность, учтивость, лицо и жесты. Доспехи даже в ночной темени, при тусклом свете Мольвии, поблескивали от бликов полумесяца, шлем он держал подмышкой и его небольшие спокойные глаза осматривали тех, с кем он в ближайшее время отправится в путь.

— Вы