Марсель пошел дальше. Он велел одному из своих верных людей, Жану Вайяну, привести в помощь «жакам» небольшую армию — триста человек лавочников, разоренных кризисом, и безработных подмастерьев; они соединились с Гильомом Карлем 7 июня близ Эрменонвиля.

К этому времени стало известно, что Карл Наваррский и отряд его рыцарей направляются в область Крея, где на плато Мелло собрались основные силы «Жаков». Парижане не решились идти против Наваррца, своего вчерашнего друга. Поэтому Карль и Вайян расстались. «Жаки» Карля двинулись одни на помощь своим товарищам. Союз «жаков» и «парижской революции» просуществовал всего день.

Кодекс рыцарской чести действует только в отношении рыцарей. Так рассудил Карл Злой, мало склонный относиться как к равным к людям, способным вспарывать животы беременным женщинам. Поэтому стесняться в средствах он не собирался. Король Наваррский предложил Карлю переговоры, принял его у себя в лагере, велел арестовать и отправил в Клермон-ан-Бовези, где главного вождя Жакерии поспешили обезглавить. Что касается «жаков», оставшихся на плато Мелло без вождя, то рыцари короля Наваррского безо всякого труда изрубили их.

В то же время, а было это 9 июня, парижане подошли к Мо. Они не знали, что у них больше нет союзников, что их друг король Наваррский как раз уничтожает их временных союзников — «жаков».

Дело в Мо, которое совершил решительный отряд с хорошими командирами, явившийся туда форсированным маршем, было настоящей операцией в духе «коммандос». Город Мо, стоящий на правом берегу Марны, был старинным епископским городом с крепостными валами. На левом берегу, в излучине реки, в месте, которое было легко оборонять, находился «Рынок» — укрепленный квартал, который уже век назад создал граф Шампанский, прорыв канал, превративший излучину в остров. Покинув Мо в мае, регент оставил там свою жену, дофину Жанну де Бурбон, ее сестру и еще несколько ее приближенных. Внезапно захватить «Рынок» Мо значило получить бесценных заложниц.

Вайян и его люди по дороге забирали с собой всех вооруженных крестьян, которых встречали. Это были остатки Жакерии. Несколько подкреплений, отправленных Этьеном Марселем, примкнули к ним под Мо. Их было около тысячи, когда мэр Мо Жан Сулас просто-напросто открыл им ворота правобережной части города. Теперь проще простого было перейти мост и выйти на левый берег.

Но гарнизон «Рынка» тоже недавно получил подкрепление. Там находились, в частности, граф де Фуа и «капталь» де Буш, Жан де Грайи, два вельможи из партии Наваррца, которые привели туда сильный отряд конных латников и пеших сержантов. Все разногласия между партиями были забыты, ведь рыцари не могли оставить без защиты дофину и стольких знатных дам, доверенных их покровительству: будущей королеве Франции, бесспорно, грозило насилие. Если бы наваррцы еще не были так потрясены недавними зверствами «жаков», может быть, они вспомнили бы о своем союзе с парижанами. Еще не зная о результате полицейской операции, проведенной их королем на Мелло, они чувствовали солидарность с жертвами «жаков», а значит, были мало склонны к соглашению с горожанами, которые, как теперь было известно всем, поддержали «жаков».

В то время как парижане радовались, что заняли мост и теперь могут без труда достичь стен «Рынка», ворота этого самого «Рынка» вдруг внезапно открылись. Это бароны и их рыцари пошли в атаку. Осаждающие готовились к штурму, а не к рукопашной на мечах спинами к Марне. Фруассар яркими красками описал этот разгром парижан:

Когда оные злодеи узрели так построенных (наваррцев), хоть тех и было против них не великое множество, они стали отнюдь не столь неистовы, как прежде. Но первые начали пятиться, благородные же всадники преследовали их и поражали копьями и мечами, и сражали их.

Тогда те, что были впереди и получали удары — или опасались их получить, — постыдно отхлынули все разом, сбивая с ног друг друга.

Марна наполнялась трупами в тот самый час, когда «жаки» плавали в собственной крови на плато Мелло. Те, кому повезло не оказаться ни на Мелло, ни в Мо, поспешили как можно быстрей вернуться кто к своей мотыге, кто к своей наковальне, готовые поклясться, что ни разу не поднимали глаз от работы.

9 июня 1358 г. рухнуло многое. Союз короля Наваррского и купеческого прево был подорван. Марсель потерял свои лучшие войска. Даже знать перестала трястись от страха. До ответных действий было недалеко. В Мо жители дорого заплатят за всего лишь однодневное соучастие. Собор останется чуть ли не единственным зданием, которое люди дофина не сожгут.

Во всем парижском регионе начались репрессии, накал которых соответствовал размаху восстания и пережитому страху. Всякого уличенного в принадлежности к компании «жаков» вешали почти без суда. Пусть даже король Наваррский призывал к умеренности — знать была слишком унижена собственным страхом. Находя виновных реже, чем ей хотелось бы, она вымещала гнев на домах, на полях, на деревьях. В прекрасном июле, когда созревали хлеба, дворяне с радостью — и с ненавистью — скакали галопом по золотым полям. Многих крестьян, которым в те дни посчастливилось спасти себе жизнь, на следующий год неизбежно ждал голод.

Как и месяц назад, настало раздолье для любителей ловить рыбку в мутной воде, только жертвы их теперь были другими. Латникам, которых перемирие оставило без дела и без денег, изысканное развлечение и заметную выгоду приносило превращение хибар, риг и скирд в потешные костры, после того как они прихватят топор, окорок или шапку.

Поистине англичане, — писал Жан де Венетт, — эти главные враги королевства не смогли бы наделать столько зол, сколько наделали тогда [наши] собственные дворяне[68].

Смерть Этьена Марселя

В Париже дела шли все хуже. Этьен Марсель «топтался на месте». Регент приближался и обосновался уже в Шелле. Его сторонники поднимали голову в городе и почти открыто плели заговоры против власти купеческого прево. Бюргерскому населению надоели волнения. Депутаты добрых городов уже давно дистанцировались от происходящего. Король Наваррский, снова поселившийся в Сен-Жермен-де-Пре и назначенный капитаном города, видел, что приверженцы покидают его, чтобы им не пришлось сражаться с регентом. Впрочем, парижане, потерявшие одного из своих в деле «Рынка» города Мо, были мало склонны петь хвалы Наваррцу.

Тот мог вернуть себе популярность, накормив Париж. Так как Верхнюю Сену и Марну контролировал дофин, Карл Злой попытался деблокировать другие пути подвоза. Отказавшись открыть ворота, Санлис не пустил его в Пикардию.

Наваррский король ощутил потребность несколько усилить личный состав и набрал свежие отряды. Парижане, увидев, что в этих войсках есть англичане, вознегодовали.

Прежде король Наваррский спас общественный порядок; теперь события захлестывали его. Один его отряд 11 июля в Берси напал на людей регента. Дофин успел ввести в бой резервы. Менее чем в лье от Сент-Антуанских ворот, почти рядом с тем местом, где позже построят Бастилию, наваррцы и их парижские союзники были разбиты. В Париже роптали.