обвил его шею, сдавил до головокружения и – отпустил, принудив тем самым вдохнуть ещё раз и заполнить собою лёгкие целиком.

Обескураженный, Всадник повернулся к источнику загадочного аромата: женщина в элегантном вечернем платье стояла рядом, пряча насмешку в уголках губ.

– Пойдем!

Она взяла его под руку и взглядом указала на широко распахнутые двери, к которым стелилась ковровая дорожка.

– Где мой конь? – нахмурился Всадник.

– Вообще-то, с животными сюда… А впрочем, твои желания – твои законы!

Неизвестная мотнула головой, словно приглашала за собой кого-то, и Всадник услышал за плечом фырканье – возмущённое и, несомненно, хорошо знакомое…

***

Огромный зал, переполненный господами и дамами, одетыми в стиле сдержанно-официальном, однако весьма изысканно и явно дорого. Его приветствовали стоя. Овации не утихали, пока Всадник не поднялся на сцену и не занял место у микрофона – незнакомка едва ощутимо направляла его.

– Тобой восхищаются! Тебя боготворят! Тебе завидуют! – прошептала самозваная спутница, и громкоговорители усилили её шелестящий голос, наполнив им зал до краёв, будто сама атмосфера торжественности и значительности вдруг обрела дар речи.

Однако никто из присутствующих как будто не слышал этих слов – кроме того, кому они предназначались.

– Кем ты хочешь видеть себя: режиссёром, писателем, танцором? Быть может, ты не любитель искусства? Слишком легкомысленно? Тогда не желаешь ли совершить открытие века? Тысячелетия? Что тебе больше по душе: найти неисчерпаемый источник дешёвой энергии? Победить все болезни? Накормить всех голодных и напоить всех жаждущих? Скажи! Пожелай!

Таинственная спутница вдруг очутилась прямо перед Всадником, да так близко, что едва не касалась грудью, и он почувствовал жар, исходящий от её тела. А женщина потянулась своими губами к его и заглянула в глаза:

– Пожелай!

Столько огня пылало в её расширенных зрачках, что, казалось, она переполнена этим внутренним пламенем, и такая нестерпимая жажда была в её взгляде, словно пламя, распаляющее тело, иссушало душу её веками.

– Ну же!

Однако не плотскую страсть разглядел в этом огне Всадник – но страстное желание получить ответ, более того – согласие, словно лишь оно одно способно было умерить лишающий покоя жар и утолить претерпеваемую его настойчивой провожатой жажду. Но Всадник молчал.

– Ну что ж… – женщина отступила и отвела взгляд.

Зал, люди, сцена, даже, казалось, лучи направленных на Всадника прожекторов – всё рухнуло разом, подняв облака пыли, словно сорвался с прогнивших креплений старый театральный задник – холст с намалёванными на нём восторгом, преклонением и славой. Сама же незнакомка, однако, не исчезла в этих клубах вместе с разрушенными декорациями – она смотрела на своего строптивого подопечного серьёзно и пытливо, словно старалась проникнуть в его мысли, в самые глубинные намерения. Всадник отметил, насколько странно выглядит эта особа – блистательная королева в сверкающих одеяниях посреди оседающего праха принадлежавшего ей дворца.

– Ну что ж… – вздохнула «королева праха», глянула пронзительно из-под ресниц и дёрнула уголком губ…

***

Снова зал – затемнённый, одна стена которого целиком занята разной величины экранами со сменяющимися на них графиками и схемами. Постоянное изображение транслируется лишь на одном экране, самом большом: схематичная развёртка карты мира с нанесёнными на неё разноцветными линиями и пунктирами. Люди в военной форме сидят за рядами мониторов и пультов, стремительно перебирают пальцами по клавишам клавиатур, переговариваются через микрофоны: короткие вопросы и такие же чёткие, лаконичные ответы – команды и подтверждающие их выполнение рубленые по-армейски фразы.

На Всадника, стоящего позади и несколько возвышающегося над этим чётко отлаженным механизмом, как будто не обращают внимания. На него не смотрят, однако он отчётливо сознаёт, что является сердцем и волей этой деловито жужжащей машины…

– Господин главнокомандующий?..

Всаднику не удаётся разобрать, кем произнесены эти слова, но он видит, что все находящиеся здесь люди теперь глядят на него. Он физически чувствует возникшее напряжение. Он едва ли не зримо воспринимает то, как ожидание и решимость во взглядах мешаются с тревогой в сердцах, образуя готовую сдетонировать смесь. Военная машина замирает на взводе, точно снаряженный к выстрелу пистолет – остаётся лишь шевельнуть пальцем, дожав спусковой крючок…

Пульт. Тумблеры и кнопки. Окошки электронных табло. Сердце отбивает доли секунд, заменяя таймер последнего отсчёта, и пульсирующий шум в ушах заполняет сознание.

– Нажми! Нажми! – советует, требует, умоляет доносящийся сквозь пульсацию шёпот: плохо сдерживаемое нетерпение и жажда огня слышатся в нём.

Нажать? Что? И – озарение: вот она, та самая – единственная, главная, решающая – кнопка, в углублении под прозрачной крышкой!

– Нажми!

Два ключа – одновременный поворот, затем комбинация цифр, сканер отпечатка пальца… Крышка открыта, и кнопка активирована. Та сила, что скрывается под этой кнопкой, готова вырваться в ничего не подозревающий мир. Одно прикосновение – и скрытое до поры желание исполнится! Его, Всадника, желание! Желание обрести свободу и, обретя её, заполнить собой всё вокруг! Он – всепоглощающий огонь и такой же, выжигающий все иные чувства, безумный восторг!

– Нажми!

Но… Ему ли, Всаднику, принадлежат эти мысли? Его ли это чувства, желания… восторг? Рука замирает над кнопкой.

Будто в неком фильме, скрупулёзно выверенный сценарий которого был многократно доработан, исправлен, доведён до совершенства и потому известен дословно, а каждый элемент тщательно отрежиссирован и прокручен на репетициях не одну сотню раз, чередуются перед внутренним взором Всадника картины…

Команда «старт!» – и на огненных стержнях возносятся к небу ракеты, расплываются в синеве росчерки инверсионных следов.

Одновременно с этим иглы энергетических импульсов вонзаются в тело планеты: орбитальные спутники безупречно исполняют свою задачу точечного поражения важнейших военных и гражданских объектов.

Подоспевшие тем временем боеголовки без помех уничтожают города и целые страны.

Монстры! Боевые машины, похожие на инопланетных чудовищ из фантастических фильмов, не скупясь утюжат огнём населённые пункты, подавляя возможное сопротивление оставшихся в живых.

Для высадившегося на обугленные руины моторизованного десанта практически не остаётся работы: те, кого пощадил огонь, склоняются на милость победителя.

И кто же этот победитель?!

***

– Нет!!!

Приведённый в чувство собственным криком, Всадник отдёрнул руку от кнопки, словно та была не куском красного пластика, а отвратительным, разбухшим от накопленного яда насекомым, готовым отравить своими выделениями не только тело, но и мозг, и даже саму душу прикоснувшегося к нему.

– Окунуть мир в пламя и стать величайшим тираном! – вернулся голос невидимого советчика. – Почувствовать вкус крови и власти! – не отпускал он, шептал прямо в мозг. – Что может быть вожделенней, грандиозней и… чудовищней!!!

– Нет! – выкрикнул Всадник, сбрасывая прилипчивое дыхание невидимки так отчаянно, словно боялся: не устоит, не достанет ему воли выдержать искушение.

Его трясло от увиденного, а во рту было