Двухвостая и Всадник смотрели в глаза друг другу, продолжая свой диалог – без слов (слова лгут), без мыслей (мысли смазывают до невнятности картину непосредственного восприятия)…

– Я не верю тебе, – бросил игру в гляделки Всадник.

– Чтобы оказаться здесь, чтобы найти меня, люди жертвуют многим! Совершают поступки, после которых не стать снова прежним, обычным, как все! Ты – здесь! Почему же остановился?! Почему медлишь, не хочешь продолжить начатое?!

– Не знаю, что такого я успел натворить до того, как потерял имя… но, уверен, даже если бы помнил… Даже если это не очередная твоя ложь… Найди себе другого Тифона, чтобы рождать химер!

Брови двухвостой сдвинулись, сжались губы, и хвосты взвились в воздух, распрямившись со щелчком.

– Ты сердишься потому, что я разрушил твои иллюзии? – подлил масла в огонь Всадник.

– Ошибаешься! – прошипела повелительница тумана. – Иллюзии не властны над тем, кто…

Не закончив фразу, она насупилась обиженно и отвернула лицо.

Повздыхав о чём-то, двухвостая снова повернулась к Всаднику, и на физиономии её теперь было написано сожаление.

– Тебе сложно заставить себя довериться, понимаю. Но не отказывайся так сразу. В какой-то момент моя помощь может оказаться неоценимой! Давай поступим так: когда появится такая необходимость, просто вспомни обо мне – и я приду…

– Не думаю, что воспользуюсь твоим предложением.

– И всё же, не спеши сказать «нет». Эта отсрочка ни к чему тебя не обязывает, однако – смотри не упусти свой шанс! Не рассчитывай на то, что у тебя масса времени: время – такая же иллюзия, как и многое другое. И она исчезает… всё быстрее…

***

Густая неподвижная дымка скрыла разрушившийся до неузнаваемости обломок колонны с оставшейся сидеть на нём властительницей иллюзий, едва человек и конь сделали несколько шагов. К чему ждать? Туман рассеиваться не спешил, а препираться с лукавой хвостатой бестией – неизвестно, что за шутка опять взбредёт ей на ум. В том, что двухвостая не оставит своих проделок, сомневаться не приходилось. И Всадник продолжил путь, придерживаясь направления вверх по наклонной каменистой поверхности…

Глава 6

Измученный долгим переходом, Всадник не сразу сообразил, что впереди посветлело. Туман расступился как-то сразу, и пленники облаков неожиданно для себя оказались на свободе. Сердце Всадника замерло, и дыхание его перехватило: промокнуть, замёрзнуть, устать до изнеможения – всё это стоило того, чтобы стать свидетелем чуда! Он будто оказался в невероятной величины ледяном кристалле – так прозрачен и холоден был воздух! А в толще этого незримого, но ясно ощутимого льда насколько хватало глаз громоздились воздушные замки облаков! И скалы – они вздымали свои неприступные стены ещё дальше, к самым звёздам, усыпавшим фиолетовое до черноты небо! Даже солнце, казалось, не в состоянии было подняться выше устремлённых к космической бездне пиков – и остановилось над самым горизонтом, устало щуря оранжевое око!

Миновала вечность, прежде чем замершее сердце Всадника забилось вновь. Обжигая лёгкие, непреклонный странник вдохнул полной грудью и потрепал по шее коня, – тот вздрогнул, очнувшись, притопнул копытом.

– В путь? – улыбнулся Всадник. – Но куда же дальше?

Голые скалы с ниспадающими языками снега, ослепительно-золотого в лучах далёкого солнца, – гладкие, почти без уступов. Ни намёка на тропу – нет дороги ни для коня, ни для человека.

– Не может быть, что это конец пути, – пробормотал Всадник. – Я не поверну назад.

Конь одобрительно фыркнул.

Прижимаясь к скале и с трудом находя место, куда ступить, напарники двинулись дальше…

***

Воспалённые от слепящего снежного золота глаза… Пар изо рта, тут же оседающий инеем на побледневшее до синевы лицо… Слой ледяных кристаллов, алмазной пылью покрывший одежду человека и тело коня… Пытка холодом, который, очевидно (Всадник всё больше убеждался в этом), и являлся истинной сутью сего надоблачного мира, пока что не убила путников, – но долго ли ещё они протянут? Насколько прекрасен был окружающий пейзаж, настолько он был и безжалостен ко всему живому.

Конь тяжело дышал, едва переставляя ноги, копыта его волочились, цеплялись за каждую неровность. Человек временами падал на колени и, калеча руки об острые кромки камней, пробирался дальше на четвереньках, затем опять поднимался и шёл, чтобы через несколько шагов снова упасть. Настал момент, когда ноги коня подломились, и он медленно завалился набок. Человек в изнеможении рухнул рядом.

– Мы славно помучались, дружище, – невесело пошутил Всадник. – Но… Видимо, есть пути, которые не ведут никуда.

Руки и ноги Всадника потеряли чувствительность, и жгучий холод как будто отступил, утратив интерес к умирающему. Человек лежал на едва присыпанном снегом плоском обломке скалы, глядел в чёрное небо и думал, что не пройдёт и получаса, как эта бездна поглотит его. Быть может, ему повезёт, и душа, насквозь пропитавшись льдом, превратится в одну из тех крохотных сияющих точек, щедро рассыпанных в недосягаемой для смертного глубине. А тело – глупое, жалкое, страдающее человеческое тело – станет обычным камнем и будет валяться до конца времён на этом… этой… Жар окатил Всадника: отколовшийся от скалы кусок, на котором он уже собрался встретить смерть… и дальше, прямо за ним… и выше! И ещё! С такого ракурса было отлично видно, как – одна за другой – вверх по скале выстроились ступени! Да, они были настолько грубы, что лишь потерявший всякую надежду на спасение мог принять груду камней за лестницу, и всё же…

– Вставай, дружище, вставай! – осипшим голосом воскликнул Всадник, пытаясь дотянуться рукой до коня. – Это ещё не конец!

***

Надежда придала сил. Человек и конь взбирались по нагромождению неровных блоков, в меру возможностей помогая друг другу. Камни, совершенно дикие в начале подъёма, а затем едва тронутые рукой каменотёса, сменились кое-как обработанными плитами – и чем дальше, тем правильнее становилась их форма. Лестница становилась шире и постепенно огибала скалу таким образом, что завершающие ступени охватывали вершину кольцом.

Небольшое плато идеально круглой формы открылось взору Всадника, когда он преодолел последнюю ступень. Поверхность площадки была отполирована так, что в ней отражались звёзды. Над самым центром этого зеркала, словно капля, не долетевшая до глади озера, зависла фигура: худощавый, с идеально обритой головой человек в свободно наброшенном на тело куске ткани неподвижно стоял на небольшой, сияющей золотом сфере. Сложенные в подобие молитвенного жеста ладони, прикрытые веки… До тончайших деталей проработанные черты лица не выражали никаких чувств. Человек без эмоций, без возраста… Изумительная в своём реализме статуя, по всей видимости, изображала кого-то вроде буддистского монаха, погружённого в медитацию. Всадник подошёл ближе. Конь последовал за ним.

Всадник обошёл парящую