должна идти одна.

Басг рывком поднялся с кресла:

– Нет, Мэл, ты уходишь не одна! Думаешь, я слепой и безмозглый?! Я, конечно, ваших фокусов не знаю, зато тебя изучил хорошо. Королева – это здорово, ты всегда к этому стремилась, но меня ты бросаешь не поэтому! Это всё из-за него!

– О чём ты? – выдохнула та.

– Не притворяйся! С того дня, как он здесь появился, ты с него глаз не сводишь! Мы с тобой как муж и жена живём почти два года, но на меня ты никогда так не смотрела. Ты надеешься уйти с ним, быть с ним, править с ним – там, в своей стране!

– Ты бредишь! – гневно отпрянула девушка. – Я его ненавижу! Он мой враг, одно его рождение изгнало мою мать!

– Враг или нет, ты в его власти, Мэл. Если он поманит тебя кончиком пальца, ты бросишься ему на шею. Ты – его невольница, его рабыня: даже сейчас твои губы шепчут его имя! Я не раз видел, как ты плакала, думая, что я сплю. Твой долг, твоя кровь – всё не то: правда в том, что ты любишь его и хочешь уйти с ним. Но ты будешь несчастна, Мэл! Этот парень не для тебя. Он… странный и странно ведёт себя. То, что он не замечает чувств такой прекрасной девушки, говорит о том, что он уже кого-то любит… и это не ты.

– Твои слова – ревнивый вздор! – гордо вскинулась Мариэль, – И я докажу тебе это немедленно! Позови их сюда – обоих!

Басг вышел. Девушка в ярости выместила свой гнев на подлокотниках кресла, в котором сидела, осыпав их ударами. Минут через пять Басг вернулся, ведя с собой гостей.

– Ты звала нас, королева? – поклонился, приветствуя её, Синеглазый.

Мариэль свысока глянула на него:

– Ты утверждал, что любой приказ Правителя Саора – закон для подданного.

– Да, если он одобрен Кругом.

– А если нет?

– Тот, кого этот приказ касается, может сам решать – повиноваться ему или нет. Это дело его чести и преданности.

– Тогда решай сам! – Лицо девушки стало бледным и жестоким, она победно взглянула на Басга. – В Саор вернётся только один из нас – или ты, или я. Третьего не дано. Выбирай!

Краем глаза она заметила, как переменился в лице принц. Он, такой непреклонный, взглянул на неё с откровенным ужасом, почти с мольбой:

– Это невозможно, королева! То, чего ты требуешь, немыслимо… Дэйкен и Саор неотделимы! Наш мир без него погибнет!

Девушка смутилась: такая непритворная боль прозвучала в словах юноши. Но сын Зэльтэн не дал ей опомниться. Глядя на неё в упор, он произнёс без всякого выражения:

– Хорошо, моя королева. Я уйду в изгнание, как только ты ступишь на землю Саора.

Не прибавив ни слова, он вдруг исчез. Мариэль перевела взгляд на Дэра – и то, что она увидела, заставило её вздрогнуть.

Принц плакал. По его щекам ползли крупные капли слёз, но он даже не пытался скрыть их, глядя на Мариэль с таким отвращением, словно перед ним была не прекрасная девушка, а мерзкое чудище. Губы его дрожали, он силился что-то сказать, и это удалось ему не сразу.

– Ты, ты… Не представляешь, что ты сейчас сделала! – выплюнул он наконец ей в лицо. – Ты… которая – как все и предполагали! – не достойна даже мизинца Синеглазого. Надо было послушаться Орнга и силой заставить Джэда держаться от тебя подальше! Что ты хотела доказать? Что у тебя теперь есть власть творить всё, что вздумается? Она появилась у тебя только потому, что Дэйкен, наперекор всем в Саоре, настоял, чтоб дать её тебе! За что ты мстишь ему? Он же не виноват в ошибках отца! Думаешь, ты избавилась от соперника? Синеглазый тебе не соперник – он Хранитель, преемник Тора! Без Хранителя Саор не сможет существовать – и вот ты, требующая, чтобы тебя почитали, как королеву, сама своим безрассудством разрушаешь свой мир! Джэд просил уважать тебя – но ты не королева! Ты деспот и чудовище! Изгоняй и меня, потому что и сам я не останусь в мире, где правишь ты! Этот мир обречён…

Он всхлипнул и, отчаянно стиснув губы, бросился вон.

Басг в растерянности повернулся к Мариэль:

– В том, что он здесь нагородил, есть хоть какой-то смысл, Мэл? Почему он так взвился? Ему-то ты ничего плохого не сделала.

– Ничего не сделала? – машинально повторила девушка. – Да я погубила его, себя, Саор… всех! Почему он молчал, почему не открылся сразу?! – Она схватила Басга за плечи, уставившись на него невидящими глазами. – Почему, почему?!

– Успокойся, моя девочка, – обнял её тот. – По-моему, ты преувеличиваешь. Что можно изменить, прогнав одного человека?

Мариэль отстранилась, и на её лице отразилось непритворное отчаяние:

– Всё, – прошептала она, – если этот человек – Хранитель Саора.

– И что с того? Кто он такой, этот ваш Хранитель? Он важнее тебя, королевы? Что он может?

– Он выше всех в Саоре, и он может всё, – молитвенно произнесла девушка. – Ему ведомо прошлое, настоящее и будущее, он с ясностью читает в сердцах и душах людей. Он хранит Саор с момента его сотворения и иногда является избранным во сне, помогая избежать ошибок. Могущество его безгранично: самый великий маг по сравнению с ним – дитя. Сила Хранителя скрепляет и связывает воедино всю магию Саора, и, если его не станет, мой мир погибнет!

– Неужели этот… синеглазый и есть это всемогущее божество? – недоверчиво протянул Басг. – По его виду не скажешь, что он особо силён.

– Когда же ты поймёшь, что сила не только в кулаках?! – воскликнула Мариэль. – Ах, я чувствовала: он не такой, как другие! Даже ты назвал его странным… Он видел меня насквозь, и, несмотря на слова, бросаемые вслух, я не могла ни задеть его, ни оскорбить! Как можно унизить того, кто с терпением и пониманием относится к любому живому существу своего мира?! Я-то считала, он меня ненавидит… Но Хранитель не может ненавидеть кого бы то ни было!

– Послушай, Мэл, а мальчишка не наврал тебе? Как-то не верится, что хлипкий парнишка, ниже меня на голову, – такой уж могущественный тип!

Мариэль расхохоталась, запрокинув голову, и смех её смахивал на истерику:

– Басг, ты непроходимый глупец! Они в Саоре настолько приучены к честности, что и соврать-то толком не смогут! Просто не сумеют – никогда, никому, даже врагу! И уж коли сам принц Соледжа говорит, что его спутник – преемник Тора, так оно и есть. Пусть внешность не обманывает тебя – тот, на кого ты смотришь сверху вниз и пренебрежительно зовёшь парнишкой, в секунду, не шевельнув и пальцем, навеки остановит Одигер или погасит солнца!

– С чего бы тогда ему подчиняться тебе?

– Потому, что для него я – королева! Королева, а