пороге высился Арктур с двумя мечами. Эктоплазма на манер боевой раскраски покрывала лицо.

– Арктур Мезартим! – хохотнул Джексон. – Вот так сюрприз!

Воспользовавшись его замешательством, я высвободила руку и попятилась. Джексон будто и не заметил этого, всецело сосредоточившись на незваном госте.

Неуютно было наблюдать в одном помещении обоих мужчин, оставивших в моей жизни глубокий и неизгладимый след. Через двадцать с лишним лет Арктур очутился лицом к лицу с предателем, чей эгоизм подорвал его веру в людей и обрек на немыслимые страдания.

– Джексон Холл. – В голосе рефаита звенел металл. – А ты переменился с нашей последней встречи. Правда, тогда я не знал твоего имени.

– Зато ты не поменялся. Отрадно созерцать тебя во плоти, – произнес Джекс так сердечно, словно беседовал со старинным приятелем в кофейне. – Видел тебя в колонии, но мельком. – Ему хватило наглости улыбнуться. – До сих пор маешься хронической болью в шрамах?

– Милостью наследной правительницы.

– Ты не охренел, Джекс? – Меня распирало от злости. – Стоишь здесь и лыбишься после бесконечных подлянок, серого рынка, спекуляций…

– Я много раз сбрасывал кожу, но всегда оставался змеей. Такова моя истинная – непреодолимая сущность. – Джексон окинул меня взглядом, который я так стремилась заслужить. Взглядом одобрительным и гордым. – И до спекуляций докопалась? Умно. Она ведь умница, еще бы не геройствовала сверх меры, – заговорщически подмигнул он Арктуру. – Впрочем, моя школа. А вот ты, Арктур, так и не усвоил, что нельзя доверять людям.

Я снова направила на Джекса револьвер:

– Ах ты…

– Спокойно, Пейдж, – произнес Арктур. – Больше он не причинит мне зла.

– Как всегда, немногословен, – мрачно хохотнул Джекс. – Как всегда, наделяешь революцию человеческим лицом. Ты как торговец масками. Чревовещатель. Телохранитель, которому некого охранять. Чья миссия потеряла всякий смысл после падения Моталлатов.

Арктур стоял не шелохнувшись. Глаза пылали, но их огонь не грел.

– Да-да, мне известна история вашего доблестного клана. – Джексон смаковал каждое слово. – Верность принципам. Слепая приверженность устаревшим традициям и равнодушным богам свели вас в могилу. Хотя, надо отдать тебе должное, ты пользуешься безграничным доверием моей подельницы, нового объекта твоей так называемой защиты. – Снова кривая ухмылка. – Пейдж, ты в курсе, на какие метаморфозы способен твой дружок?

– Да, имела удовольствие наблюдать. – У меня вспотела ладонь. – И давно ты узнал?

– Сразу по приезде в Первый Шиол. Это было ясно как день.

– Само собой. Хорошо вам, гениям.

– Не скромничай, блудная дочь, ты бы сама догадалась, если бы не разменивалась на глупую лирику. – Он холодно взглянул на Арктура. – Будь у меня шанс вернуться в прошлое, самолично зарезал бы Гектора Гринслейта. Не потому, что он похитил Пейдж, а потому, что из-за него она очутилась в Первом Шиоле, с тобой. Посмотри, в кого она превратилась под твоим… наставничеством. Такая праведная, в любую минуту готовая умереть в какой-нибудь нелепо героической манере.

– Я вижу, в кого она превратилась, – медленно отозвался рефаит, – но в этом нет ни твоей, ни моей заслуги.

– А тебя не смущает, сколько лет она плясала под мою дудку, прежде чем переметнуться к тебе? – вкрадчиво полюбопытствовал Джекс. – Никогда не улавливал в ней мои черты? После того, что я сотворил с тобой, тебя не коробит ее неспособность возненавидеть меня, а уж тем более убить?

– Не спеши с выводами. – Я вскинула револьвер.

Джексон повернулся ко мне.

– С чего такая уверенность, темная владычица? – процедил он. – Разве насилие не противоречит твоим новообретенным идеалам?

– С того, что Арктур ошибается. – Мой голос звучал еле слышно. – С того, что породил меня ты, Джексон Холл. Я – твой монстр.

Его зрачки темнели, точно два пулевых отверстия.

– Думаешь, твои угрозы меня задевают? Напротив, они внушают гордость за тебя, Бледная Странница. – Джекс не кривил душой. Его глаза горделиво поблескивали, рот кривился в триумфальной улыбке. – Не валяй дурака. Забудь нелепый приказ устранить меня. Перестань размениваться на ничтожество вроде Арктура Мезартима. – Он протянул руку. – Позволь раскрыть тебе мои истинные намерения, лапушка. Намерения, которые я так долго вынашивал.

– Ответ тебе известен, Джекс. Мое решение не поменялось.

Он схватил меня за руку. Арктур метнулся к нам, но я предупредительно выставила ладонь.

– Выслушай меня, Пейдж, – зашептал Джексон. – Грядет переломный момент. Все нумы возвещают об этом – о конце света, о войне границ. – (Моя кожа покрылась мурашками.) – Встреть его на моей стороне. В конце концов, кто такая подельница без главаря мимов?

Над парком взметнулась красная ракета, окрасив залитые дождем стекла кровью.

– Сама себе хозяйка! – Я резко высвободилась и, отступив на шаг, прицелилась прямо ему в сердце.

Джексон больше не пытался меня переубедить. На его лице не дрогнул ни один мускул. Передо мной стоял Белый Сборщик, не ведающий страха. Я стиснула револьвер двумя руками и взвела курок.

– Мне кое-что известно, Пейдж. О тебе и о твоей семье, – протянул Джекс. – Пристрелишь меня, и все секреты отправятся прямиком в эфир.

– Не смей… не смей трогать семью. Не оскверняй само слово!

– Разве благодаря мне ты не обрела новую?

Руки у меня тряслись. Мир сузился до мушки револьвера и размытого лица перед ней. Пальцы словно одеревенели. Джексон по-прежнему дышал, скалился, а время стремительно утекало.

Он обрек на смерть всех заключенных в первой колонии, обрек Рантанов на двадцать лет немыслимых страданий. Вносил смуту в Синдикат, торговал ясновидцами, снова и снова доказывая свою истинную сущность.

Тем не менее мне не хватало духу выстрелить. Схлестнись мы в новой битве за власть или на поле боя, и моя рука, скорее всего, не дрогнула бы. Но пустить пулю в безоружного… Нет.

Поражение нахлынуло волной. Раздавленная собственной слабостью, я протянула револьвер Арктуру.

– Не могу. Он твой. Отомсти, если хочешь.

Помедлив, Арктур взял револьвер и покосился на Джексона, застывшего с гордо поднятой головой.

– Ты не посмеешь. По крайней мере, при ней, – замурлыкал Джексон. – Останься мы с тобой тет-а-тет, возможно. За двадцать лет твоя ненависть прочно укоренилась, а зуд в шрамах питает ее, не дает угаснуть.

Арктур повертел оружие, поднял на свет, однако целиться не спешил. Впрочем, убирать тоже.

– Ярость клокочет в тебе, рефаит. – Тон Джексона сделался безучастным, лицо окаменело. – Она зрела десятилетиями, словно вино в темном погребе. Полагаю, ты готов разорвать меня на куски, как обезумевший монстр, в которого можешь превратиться. – Он шагнул к Арктуру и, вывернув пустые ладони, кивнул мне. – Однако дерзнешь ли ты дать выход своему гневу на глазах у Пейдж? Раскроешь ли свою звериную натуру, убив человека, заменившего ей отца?

– Не слушай его! – взмолилась я. – Он пытается запудрить тебе мозги. Если хочешь разделаться с ним, стреляй.

Казалось, молчание длилось целую вечность.